— Привет, тёть Маш, привет, Лютый! Ах, ты ж мой бандит! Соскучился? — глажу ворчащего пса по голове и украдкой подкармливаю бутербродом.

— Здравствуй, Егорушка. Хорошо выглядишь. Уже уезжаешь?

— Да, такси приедет уже через три минуты.

— Лерочке передавай привет и целуй от нас.

— С удовольствием! — подмигиваю тёте и щурясь от солнца ищу Энжи.

Ребёнок сидит на корточках возле грядки и усердно орудует пластмассовой лопаткой. Резиновые перчатки натянуты до плеч, резиновые сапожки до колен. Точно, как Лерка в детстве. Моя девочка.

***

По дроге в больницу заезжаем в цветочный магазин. «Барбары Остин» увы, нет, выбираю другие розы, но не менее красивые.

Мчу к Лере на всех парах, никого и ничего вокруг не замечая. Перед входом в палату торможу и делаю несколько глубоких вдохов и выдохов. Стучусь и захожу.

У окна стоят Оксана с Матвеем, Мишель сидит на моём кресле, загораживая своей спиной Лерку. На тумбочке возле кровати стоит букет ярко-красных роз, раза в два больше моего. Знаю, что нет смысла меряться с ним яйцами, но ничего поделать с этим не могу.

— Всем привет! — голос звучит бодро. Уже хорошо.

— Здравствуйте! Ой, какие красивые розочки! Давайте, я поставлю их в вазу. — Суетится Оксана.

— Я тебе помогу. — Подхватывает Матвей. Провожаю их взглядом из палаты и поворачиваюсь к Мишелю.

— Привет, пожимает он мне руку, вставая. Слушай, хорошо, что ты приехал. Я так кофе хочу, что готов кого-нибудь убить за чашечку.

— Убивать никого не понадобиться, денег будет вполне достаточно. — Протягиваю ему купюру. — Внизу автомат или кафе на улице. Надеюсь, помнишь где?

— Всё, я пошёл. — Так и оставив меня с деньгами в руках.

— Je vous laisse entre de bonnes mains. D'ailleurs, je l'aimais bien. Se rétablir! Je t'aime![1]

Так хочу увидеть свою Лерку, что даже прощаю ему его французский трёп. Кроме: я тебя люблю, всё равно ничего не понял.

Наконец-то мы остаёмся вдвоём.

— Привет. — Подхожу к креслу и присаживаюсь.

— Привет. — Зеркалит Лерка мою улыбку. Сегодня на её лице лёгкий румянец, уже легче.

— Все посторонние прошу выйдите из палаты мне нужно сделать укол. — Узнаю строгий голос училки. Точно. Танечка.

— Здравствуйте, Танечка. Можете делать. Здесь нет посторонних. — Улыбаюсь я, подмигивая Лере, которая краснеет от моих слов.

— Егор…

— Ладно, ладно, выхожу. — Так не хочу с ней расставаться. Ни на минуту, ни на секунду. Но и ссориться с Таней, лучше не стоит. Лере ещё здесь лежать недели две, не меньше. Нехотя бреду на выход, потом резко останавливаюсь, разворачиваюсь и возвращаюсь.

— Люблю тебя. — Целую её в губы и ухожу, забавляясь реакцией обеих.

Лерка раскраснелась. Моя скромница. А вот, Танечку почему-то немного перекосило.

Возле палаты сидят Матвей с Оксаной в обнимку с цветами. Как бедные родственники, которых выставили за дверь.

— Вы чего тут?

— Не хотели мешать. — Режет Матвей.

— Ждём вазу, нам Таня обещала. — Признаётся Оксана, прижимая цветы.

— Ну, раз Таня обещала…, а где Мишель?

— А я уже здесь. Хорошо, что застал тебя. Джордж, мне пора. У меня вылет в 19:10. Завтра нужно быть в Мадриде. Работа. — Тяжело вздыхает он.

— Жаль. Но я рад был с тобой познакомиться! Надеюсь, ещё увидимся.

— Надеюсь. Ты… береги её! Иначе заберу окончательно!

— Матвей, отвези нашего дорого гостя, куда он пожелает, пожалуйста.

— Не стоит, я на такси.

— Э, не спорь. У нас так положено. И спасибо тебе за всё, друг! — крепко жму руку и обнимаю его на прощание.

Провожаю их до крыльца, забираю цветы и обещаю передать Лере их искренние пожелания выздоровления. Возвращаюсь к палате и встречаю недовольный взгляд Татьяны.

— Вы, кажется, обещали вазочку.

— У нас тут не цветочный магазин!

— Учту. — Улыбаясь, иду к заветной палате.

— Есть только банка, если устроит. — Прилетает в спину.

— Вполне. Спасибо, Танечка. — Забираю банку и разворачиваюсь.

— А говорил, что брат. И не стыдно врать?

— А я и не врал. Мы сводные. — Подмигиваю ей и ухожу теперь уже окончательно.

Стучусь и сразу вхожу. Лерка лежит с закрытыми глазами. Ставлю банку с цветами на другую тумбочку и тихо сажусь в кресло. Даже за руку не решаюсь взять, чтобы не разбудить.

— Я не сплю. — Распахивает Лерка глаза и улыбается.

— Ага! Раз шутишь, значит выздоравливаешь. Ну, как ты? — наклоняюсь к ней и утыкаюсь носом в её висок. Я знаю, что ей плохо. Чувствую. Но она же у меня боец. Всегда была такой.

— Хорошо.

— Все ушли. Передавали тебе привет и скорейшего выздоровления.

— Спасибо.

— Мишель уехал, знаешь?

— Да, мы с ним попрощались.

— Это когда шушукались здесь на бесячем? — чуть прихватываю губами её за ушко. — Я соскучился. Сильно. — Целую её висок, скулу, глаза.

— Так значит, ты не злишься?

— Почему это?! Ещё как злюсь. Разве не видно? — изо всех хмурю брови, еле сдерживая улыбку. — Но к этому вопросу мы с тобой ещё вернёмся, а сейчас… — целую её в губы. Не хочу давить, но мой язык уже проникает в её сладкий рот и я завожусь, как школьник.

— Егор… я не могу дышать, — смеётся она.

Даю ей стакан с водой, помогаю приподняться, чтобы сделать несколько глотков.

— Я больше никогда тебя не оставлю. Лера, я клянусь!

— И в горе и в радости? — горько улыбается она.

— Точно. Помнишь, я обещал тебя забрать.

— Да. Ты говорил, что приедешь за мной, потому что мой дом там, где ты.

— Всё верно. Хорошо, что помнишь. Вот, я приехал. Но ты должна знать, что у меня пока нет своего дома, как, по ходу, и работы. В Америку я больше не вернусь.

— Правда? — засветилась от счастья Лерка. — А я больше не хочу жить во Франции.

— Вот видишь, как всё удачно складывается. Ты согласна принять меня такого… бездомного? Обещаю, это временно!

— Егор, мой дом здесь. Там, где мы. Вдвоём. То есть, теперь уже втроём. Не волнуйся, ты быстро привыкнешь.

— Уже привыкаю. Я люблю тебя.

— И я тебя.

— Навсегда?

— Навечно!

[1] Je vous laisse entre de bonnes mains. D'ailleurs, je l'aimais bien. Se rétablir! Je t'aime! (фр.) — Оставляю тебя в надёжных руках. Кстати, он мне понравился. Выздоравливай! Люблю тебя!

Конец