– Всему этому я сама виной, мать моя, – сказала Айчурек. – Я прокляла Семетея за то, что он меня не слушался.

– Мы сами виноваты во всем, – согласилась Каныкей.

– Это наказание от Тенгри, мать моя, – призналась Айчурек. – За мое грубое отношение к мужу.

– Много себя не вини! – упрекнула Каныкей.

– Эх, судьба! Мать моя, – глубоко вздохнула Айчурек, – почему я не поехала вместе с Семетеем?

– Береги себя, – простонала Каныкей. – Береги дитя Семетея. Не вздумай идти на битву.

– Если бы не ребенок, – всхлипнула Айчурек, – я бы унесла на небеса сотни душ жедигерцев.

– Ради него я еще не умерла, Айчурек, – продолжила Каныкей. – Запомни это. Хочу увидеть, как ты подаришь его твоему народу.

– Я все сделаю, мать моя, – заплакала Айчурек. – Ты только дождись. Выживи, прошу тебя.

– Я каждый день буду молиться и просить Тенгри, – шептала Каныкей, – чтобы он сберег потомка Манаса для нашего народа.

Они со слезами в глазах заключили друг друга в объятия. Они чувствовали, что от вражеского натиска затрещали двери в покои. Айчурек вытащила из ножен саблю Зулпукор, что висела на стене.

– Доченька, – взмолилась Каныкей. – Будь осторожна. Не делай этого. Соглашайся на замужество, чтобы спасти ребенка. Если родишь мальчика, я буду ждать еще двенадцать лет, чтобы увидеть его во главе нашего народа.

– Дай Тенгир осуществиться нашим мечтам, – прослезилась Айчурек.

– У меня к тебе просьба, – обратилась к Айчурек старуха.

– Слушаю, мать моя, – отозвалась молодая женщина.

– Следи за судьбой Кюлчоро, – попросила Каныкей. – При нужде поддерживай его во всем.

– Непременно, мать моя, – ответила Айчурек…

Через некоторое время от натиска аскеров сломались двери в покои Айчурек. Вломились несколько жедигерцев. Айчурек подняла саблю и приготовилась ударить того, кто первым приблизится к ней…

Окружили Айчурек десятки воинов, направив на нее копья, чтобы устрашить воительницу. За ними в покои вступил сам Кыяз и увидел Айчурек с саблей в руке. Он ее никогда не видел, а когда она порой упоминалась в разговорах, представлял себе ее красавицей по своему вкусу. У него открылся рот от удивления, красота Айчурек превзошла всякое воображение. Ее прямой нос с едва заметной горбинкой посередине казался ему воплощением изящества, что открылось ему только сейчас во всем великолепии. Высокий гладкий лоб заканчивался внизу двумя красивыми птичьими крыльями над глубоко посаженными большими глазами, из которых вылетали искры ненависти к воинам-захватчикам. Концы платка, что был на голове женщины, покрывали ее плечо и грудь, будто защищая от вражеских взглядов. Изящная осанка женщины возбудила у Кыяза желание оказаться с ней рядом, и он невольно двинулся к ней.

– Не трогать ее! – закричал Кыяз.

Айчурек перевела взгляд на него. Искры ненависти, что сыпались из ее глаз, поразили волю Кыяза. Он остановился на мгновенье. Она с яростью напала на жедигерцев. Каждый взмах сабли Зулпукор сносил по одной голове воина-жедигерца из тех, что вероломно вломились во дворец. Айчурек устремилась к Кыязу. Она поняла: вот он, тот самый Кыяз, который приехал отомстить за Толтоя. Тот, который заставил исчезнуть Семетея. Тот, который принес в земли Манаса разруху и грабеж. Она стремилась добраться до него и с великим удовлетворением снести ему голову. Кыяз почувствовал ее намерение и начал пятиться назад. Между ними, между Кыязом и Айчурек, кидались воины-жедигерцы, чтобы защитить своего хана, но на землю падали их безжизненные тела без голов. Кыяз выскочил из дворца, за ним – все остальные жедигерцы. Канчоро встретил их с ухмылкой. Ему были смешны жедигерцы, которые не смогли связать одну слабую женщину.

– Почему убегаешь, хан Кыяз?! – спросил Канчоро с улыбкой на лице.

– Не женщина, а хищница дикая! Чуть меня не погубила, – пожаловался ему Кыяз. – Не женюсь на ней.

– Разве ты мужик?! – разозлился Канчоро. – Убегаешь от женщины. Еще и ханом считаешься целого народа.

– Боюсь я ее, – признался Кыяз. – Она меня даже видеть не хочет.

– Интересный ты человек, – рассмеялся Канчоро. – Любую хищницу можно приручить.

– Нет, Канчоро, на этот раз ты сильно ошибаешься, – ответил Кыяз. – Ее приручить невозможно.

– А ты постарайся, – усмехнулся Канчоро. – Первым делом ее нужно посадить в клетку и кормить из своих рук.

– Это принуждение, – сказал Кыяз. – У нее останется враждебность ко мне. Она меня может отравить позднее.

Канчоро выругался.

– Бояться саранчи, не сеять и хлеба. Действуй, раз ты потомок богатыря Багыша.

– Я уже не знаю, как поступить, – понурил голову Кыяз.

– Тогда смотри, – сказал Канчоро и вошел во двор.

Во дворе его встретила Айчурек, озлобленная на весь мир.

– Ай, ай, женге Айчурек, безумно поступаешь, – сказал ей Канчоро и спросил: – На кого ты надеешься? Кто тебя защитит, когда исчез твой Семетей? А где его любимый брат Кюлчоро?

Канчоро явно издевался над беспомощной женщиной.

– Ах ты, негодяй! – злилась Айчурек. – Это ты виноват во всем. Еще и вопросы задаешь, гадюка!

– Я тебе по-хорошему предлагаю, – обратился к ней Канчоро. – Выходи замуж за Кыяза. Мы тебя вознесем до ханшайым, которой будет принадлежать вся власть над народом.

– Ты в своем уме, Канчоро? – продолжила злиться Айчурек. – Я жена Семетея. Более никому я принадлежать не стану.

– Когда умирают мужья, – сказал Канчоро, – жены должны выйти замуж за других богатырей.

– О чем ты болтаешь, Канчоро? – не согласилась Айчурек. – Я не смогу даже себе представить, что рядом со мной будет кто-то, кроме Семетея.

– Если не согласишься, Айчурек, – начал угрожать Канчоро, – я тебя отправлю домой к родителям! Или сниму твою голову.

– Ты мне угрожаешь, гадюка! – Айчурек бросилась к нему с саблей Зулпукор в руке.

Канчоро успели прикрыть несколько балбанов во главе с Эжебаем и Теобалбаном. С головокружительной быстротой Айчурек снесла головы всем балбанам, кто стоял на пути к ненавистному врагу Канчоро. Полегли десятки балбанов, в том числе и богатыри Эжебай и Теобалбан.

– Взять ее! – заорал Канчоро со страху.

Селевым потоком хлынули во двор воины жедигерцев. Они окружили кольцом Айчурек, не давая ей делать выпады в разные стороны. Она пыталась нападать на разные участки окружения, но все ее старания были безуспешными. Она заплакала от безысходности и присела на колени перед матерью Каныкей. Несколько воинов-жедигерцев прижали ее к земле копьями и связали ей руки и ноги…

Айчурек осыпала проклятиями Канчоро и Кыяза до седьмого колена. Ее, связанную, унесли на плечах жедигерцы. Она не могла остановить свои проклятия. Все женщины дворца визжали, рвали на себе волосы и одежды. Со всех сторон подходили люди, соболезнующие семейству Семетея, особенно матери Каныкей. В своих жизненных неудачах Канчоро всегда мысленно винил Каныкей. Вспомнилась ему ее радость на свадьбе Кюлчоро и Акбалы, как она была счастлива, что брат Семетея Кюлчоро нашел себе прекрасную невесту. А с каким нетерпением Канчоро сам ждал от матери Каныкей благословения на свадьбу с Акбалой! Мать даже не посмотрела в его сторону. Канчоро понимал, что она всегда заслоняла его от счастья, от множества успехов и удач. Она ему и сейчас казалась самой главной помехой в жизни.

– Возьмите ее! – крикнул он своим балбанам, показывая кивком на Каныкей. – Поиграйте с ней в кокбору.

Несколько джигитов набросились на Каныкей. Кто-то схватился за ее шиворот, кто-то за руку, кто-то за волосы. Всей толпой балбаны потащили Каныкей со двора. Народ встретил ее с большой жалостью – в таком страшном положении оказалась народная мать после исчезновения сына. Слабые душой люди зарыдали при виде Каныкей – у нее были распущены волосы, растрепана одежда, и она ходить не могла, а висела на руках балбанов.

Канчоро еще раз посмотрел на нее и усмехнулся. Теперь он сам сможет жениться на Акбале, без всякой помощи. Куда она денется! Канчоро заметил Чачыкей, которая поднялась на смотровую башню дворца. Обычно на башню поднималась только Айчурек, либо по ее поручению отдельные девушки ее окружения. Канчоро помахал Чачыкей рукой. Вот она, женщина, которая благословляла все его желания и мечты. Она показала на запад с криком: