– Дистанция до «причала пятьдесят метров. Скорость сближения семь метров в секунду… пять… три… сейчас!
Ферма занимала уже треть поперечника большого экрана, и зрители ясно видели, как прикреплённый к балке овальный предмет вдруг лопнул, превратившись в комок смятой ткани – и мгновенно надулся, став сплюснутым овальным пузырём, раскрашенным жёлто-чёрными полосами. То есть это Дима знал, что они жёлто-чёрные – установленные на контейнере экраны давали исключительно чёрно-белую картинку.
– Сработали амортизационные мешки. – с видимым удовлетворением прокомментировал Евгений Петрович. – принцип тут тот же, что у кранцев на морских судах – смягчить соударение борта корабля и края пристани.
Пузырь, исчерченный косыми полосами, приблизился, вырос во весь экран, и дальнейшего Ветров уже не видел – лишь картинки, передаваемые с боковых камер, затянуло какой-то белёсой мутью.
– Мешки одноразовые. – объяснил Геннадий Борисович. – При соприкосновении они лопаются, а остаток инерции гасят амортизаторы из деформируемого неупругого пластика, тоже одноразовые. В противном случае, воздух в мешках сжался бы, амортизаторы бы спружинили и оттолкнули контейнер от пирса. Пришлось бы снова вести его на сближение.
Изображения с боковых камер перекрыли «холодильники» на спинах космонавтов. Видно было только, что они возятся с чем-то возле передних граней контейнера.
– Закрепляют швартовые тали. – сказал инженер. Как закрепят – включат лебёдку, она притянет контейнер вплотную к пирсу, сработают захваты… вот!
Из динамика над экранами раздалось шипение, сквозь которое отчётливо пробивалась русская речь:
– Контейнер зафиксирован на «причале». Маневровый блок отключён, «портеры» возвращаются на станцию. Швартовка завершена.
Изображения замерли на всех экранах кроме одного, с которого шла картинка из Хьюстона – управление швартовкой осуществлялось не из нашего ЦУПа, а из американского. Оно и понятно, подумал Дима, это же их станция. На экране было видно, что люди, сидящие за рядами пультов, стали вставать, аплодировать. Многие обнимались, хлопали друг друга по спинам и плечам. Зрители в аудитории тоже зашумели, задвигали стульями.
– Что ж товарищи! – Евгений Петрович беззвучно изобразил сдержанные аплодисменты. – Поздравляю вас с очередным успехом нашего Проекта. Все свободны. Кроме он посмотрел на Диму. – Кроме вас, Ветров. У нас есть к вам небольшое предложение. Нет-нет, товарищ Монахов, вы можете идти, мы справимся…
Геннадий Борисович, повернувшийся, было, при словах И.О.О., поймал Димин взгляд, виновато развёл руками – «выкручивайся, братец, сам…» – и вышел прочь, тщательно притворив за собой дверь аудитории.
– В мои обязанности среди прочего входит общее наблюдение за «юниорским» учебным центром, – говорил Евгений Петрович, когда все остальные покинули аудиторию. Дима, ощущавший в его обществе некоторую неловкость, устроился на самом краешке стула. – Обучение, специальная подготовка – всё будет проходить, здесь, в одном из корпусов Центра Подготовки. Жить ребята тоже будут здесь – и не только жить, но и посещать школу. Разумеется, по особой обычной учебной программе. Это относится и к и иностранным участникам…
Дима слушал и кивал, прикидывая, получится ли повидаться со своими бывшими подопечными – тремя парнями и девчонкой из шестого отряда пионерского лагеря «Лазурный», где он совсем недавно провёл полную смену в качестве вожатого. Евгений Петрович тем временем открыл лежащий на краю стола плоский чемоданчик, с какими ходили многие сотрудники Проекта. У Димы тоже был такой – с характерной эмблемой в углу крышки.
– По прибытии сюда юные участники Проекта будут разделены на группы, по четыре-пять человек. – продолжил его собеседник. – При этом мы будем по возможности сохранять состав прежних групп, какими они были во время «космических смен» в Артеке. Это разумно: ребята сработались, хорошо знакомы друг с другом, так им будет легче адаптироваться в новой обстановке. Разумеется, потом возможны подвижки, но пока – так.
На свет появился большой конверт плотной бледно-жёлтой бумаги – в точности, как у И.О.О. в фильме, припомнил Дима, не хватает только штампа «Совсем секретно». Евгений Петрович аккуратно надорвал его, выложил на стол несколько фотографий и пододвинул их к Ветрову. Тот взял: Шарль, Середа, Юрка-Кащей и «Юлька Сорокина». Снимки, судя по всему, сделаны в Артеке – похоже, во время награждения победителей конкурса фантпроектов. Точно, а вот и групповой снимок – все четверо на фоне «башни Гирея».
– Принято решение к каждой из групп приставить куратора от Проекта. Вы, Ветров – один из них. А это, как вы уже, вероятно, догадались, ваши будущие подопечные. Вы с ними хорошо знакомы, так что проблем возникнуть не должно.
«Уже возникли! – едва не сказал Дима. – Уже возникли, потому что среди фотографий нет карточки Лёшки Монахова, а без командира группа неполна. Но – промолчал, разумеется. Что изменит подобное замечание? Ровным счётом ничего.
– Таким образом… – И.О.О. подождал, пока Дима ещё раз пересмотрит фотографии, после чего спрятал их обратно в конверт и убрал в чемоданчик. – Таким… хм… образом, у вас работа с «юниорами» будет проходить как часть непосредственных служебных обязанностей. С соответствующими должностными инструкциями вас вскоре ознакомят. Ну и общественная нагрузка по линии комитета комсомола, разумеется: мы очень рассчитываем, что вы не ограничите общение с ребятами учебным процессом. Помните, они оторваны от семей, от знакомой обстановки, особенно иностранные участники «юниорской программы», и надо помочь им полноценно организовать досуг. Впрочем… – тут он улыбнулся, – кому я всё это объясняю? Вы же были их вожатым, сами всё понимаете лучше меня…
– Да. Понимаю. – согласился Дима. – Когда мне приступать?
О согласии Евгений Петрович его спрашивать не стал.
– «Юниоры» начнут съезжаться в Центр Подготовки дня через три. – сказал он. – А значит, у вас, Ветров, есть время, чтобы подготовиться. Учебные планы для них уже составлены, а понедельник на этот раз начнётся в субботу… в смысле – сентябрь начнётся в августе.
И, выдав напоследок эту цитату из бессмертного творения братьев Стругацких, И.О.О. покинул аудиторию.
«Привет, Виктор, привет, mademoiselle Лидия! Или лучше обращаться к вам «Юля», как делали это ребята из нашего отряда?
Я ещё раз посмотрел ваш фильм «Москва-Кассиопея», на этот раз на русском – видите, моё владение вашим языком всё лучше и лучше! – и, пожалуй, мне тоже нравится идея называть вас именно так. Если вы не портив – напишите, пожалуйста.
Я всего два дня, как во Франции, потому и не писал вам. Отец брал меня с собой во Французскую Гвиану – это, если вы не знаете, заморский департамент нашей страны, расположен в Южной Америке. Здесь, поближе к экватору, построили космодром Куру – и с него несколько дней назад был осуществлён запуск по программе «Space trampoline» – у вас его называют «космическим батутом». Пока на орбиту отправился только спутник связи, но отец полон оптимизма: он уверяет, что уже через месят состоится первый запуск грузового контейнера с частями для строящейся орбитальной станции. Жду не дождусь этого дня!
Отца посылали на Куру, чтобы изучить, как идёт подготовка к отправке на орбиту первых двух космических буксиров «краб» – надеюсь, вы не забыли, как ловко мы управлялись с ними на тренажёрах? Теперь эти крошки пройдут испытание настоящим космосом – и, надеюсь, и мы с вами однажды усядемся в их ложементы по-настоящему!
Хочу похвастать: я побывал на настоящем авианосце «Клемансо» – с Куру нас перебросили туда на вертолёте. На авианосце сейчас почти нет военных самолётов, зато на его широченной палубе – её называют «флайдек» – стоят огромные решётчатые тарелки, антенны космической связи. На «Клемансо» развёрнут подвижный ЦУП со станцией космической связи, и мы провели там целых три дня. Отец говорил, что у вас, в СССР нет авианосцев. Что, правда? Если да, то это очень хорошо, ведь авианосец – это военный корабль, и лучше, когда вместо них строят космические ракеты и орбитальные станции, верно? Я очень рад, что и французский авианосец служит теперь делу освоения космосом, а не пугает несчастных негров и всяких там арабов своими истребителями-бомбардировщиками!
