Хм, славно сказано! Парниша не перестает меня удивлять. За упомянутые им полгода практически в отрыве от семьи он здорово повзрослел и сейчас заставляет отца взглянуть на себя другими глазами.

Рогволд продолжительное время молча смотрит в лицо младшего сына. Видно, что последние слова Ольдара его чувствительно задели. Так задели, что ответить нечего. Хорошую дружину собрать дело чрезвычайно трудное. Лучшие, уже обученные, опытные воины идут сразу в Киев под руку Святослава. Со Святославаом и добыча и слава, а в Полоцке что? Земиголов бить, да с проезжих по реке мзду брать? Есть о чем князю поразмышлять, потом, с собой наедине, когда не мешают чужие ждущие глаза…

— Плененный вами дан признался, что у ярла Хакстейна было три драккара, — словно нехотя делится добытыми сведениями князь Рогволд.

Опаньки! Кто-то опоздал на праздник? Хотя в лапах умельцев из стаи боярина Дрозда любой признается и упомянет в составе флота Хастейна Пустой Берлоги атомную подводную лодку вместе с линкором "Тирпиц". Рогволд имеет полное право ерзать, но я не слишком верю в чудесное прибытие к стенам Полоцка двух драккаров, потерявшихся при шторме на Балтике, с возмущенными, горящими жаждой мести викингами на борту. Одно чудо там уже произошло — морские волны вынесли ярла прямиком к своей жертве. Воистину говорят: кто хорошо ищет, тот обязательно найдет.

— Если они придут, твоя дружина встретит их как подобает, — отвечает Ольдар, пожав плечом. — А у тебя станет на два корабля больше.

Ответ сына Рогволду нравится. Князь еле заметно кивает. Приросший к рукам боевой драккар он уже успел осмотреть и остался доволен неожиданным приобретением. Заодно распорядился приделать на нос корабля фигуру с рогатой турьей башкой и сменить полосатый парус викингов на парус с тотемом Полоцка.

Бояре переговариваются меж собой, гудят одобрительно.

В углу за спиной князя тихонько вскрипывает низенькая дверца. Собрание настороженно притихает. Рогволд резко оборачивается, навалившись на подлокотник своего деревянного трона. Несколько секунд всматривается в темный угол, затем ласково просит:

— А ну-ка иди сюда.

Дверца медленно отодвигается, пропуская в зал девчушку лет шести-семи в длинной голубой рубахе подпоясанной цветастым пояском. В обрамлении светлых, вьющихся по щекам волос на милом личике сверкают поразительно синие глаза. Босые ножки несмело шлепают по дощатому полу до места, где восседает Рогволд. Девочка улыбается и кладет руку на княжеское запястье поверх толстого браслета из чистого золота.

— За что ты ругаешь Ольдара? — щебечет тонким голосом, заглядывая князю в очи.

— Подслушивала?

— Ага, немножко совсем.

Она обводит присутствующих серьезным, пытливым взором, поочередно и очень важно отвечает на уважительный кивок каждого из бояр. Дольше всех одаривает небесной синевой мою скромную персону. Я киваю, не отрываясь от бездонного волшебства ее глаз.

Как с картинки деваха, будто нарисованная, аж засмотрелся.

— Кто это, отец?

— Это мой человек, — степенным голосом отвечает Рогволд. — Десятник Стяр.

— Он смешной, — заявляет девица. — И сильный.

Рогволд хмыкает.

— Да нет, он совсем не смешной.

Князь придает своим словам странную интонационную окраску, что мне совсем не нравится, будто с угрозой затаенной сказал.

— Ох, княжна!

Из той же скрипучей дверцы вырывается краснощекая девка старшего школьного возраста в простой серой рубахе и опрометью кидается к мелкой с вытянутыми руками.

— Сгинь, дура! — лениво бросает ей Рогволд. — Еще раз упустишь — высечь велю.

— Ой! — испуганно пищит девка и так же быстро скрывается за дверью.

Я прикрываю рот ладонью, чтобы вслух не заржать над комичными метаниями юной холопки. Прикольно у нее получилось…

Крепкие пальцы Рогволда гладят волосы синеглазки.

— Ты иди, Рогнедушка, мамка заволнуется. Я потом к тебе загляну, принесу чего-нибудь, хорошо?

— Ага! Только Сишку сечь не надо, она мне песни поет…

Чмокнув князя в подставленную волосатую щеку, девчонка сверкает пятками на выход. Рогволд провожает ее глазами, крякает удовлетворенно.

— Веревки из меня вьет, — качнув большой головой, сетует князь и снова обращается к Ольдару. — Где сейчас магометане?

— Стоят на Полоте, чинят свой корабль.

— Как починят — духу их чтобы в Полоцке не было!

Ольдар согласно кивает, а я думаю, что насчет скорейшего отбытия мавров будем посмотреть. Есть у меня для Джари одно предложение…

Дрозд дырявит меня черными сверлами зрачков. Вот чуйка у человека! Я не успел подумать, он уже стойку принял.

Боярину Дрозду я улыбаюсь и дружески подмигиваю, чтоб не сильно расстраивался.

Как итог всему сказанному князь Рогволд во всеуслышание объявляет, что несмотря на своеволие сына, он рад первому удачному самостоятельному походу Ольдара, доволен взятой добычей и кораблем. Мало кто смог бы провернуть это дельце лучше.

Но…

— Зимой в полюдье со мной пойдешь, — добавляет князь. — Одного в городе я тебя больше не оставлю. Не забудь отдать долю погибших дружинников их родне, ежели таковых не отыщется — используй остатки для набора людей в свою дружину. Стяр и Сологуб со своими людьми отныне полностью под тобой. Решил взрослеть, так тому и быть, но учти, сын, спрашивать стану строго.

Вот так в несколько слов князь окончательно переподчинил меня младшему княжичу. Что бы это значило? А это означает, что Рогволд разрешил Ольдару иметь собственную дружину, костяк которой составят служивые с лодейного двора. Даже у Ингоря свой дружины нету, так парочка друзей детства вот и все войско. Да Ингорю и не надо, слишком привязан к отцу, не отколется, а вот младший, по ходу, скоро реальной славы захочет…

Закончить мысль не позволяет переключенное на меня внимание князя.

— А ты, десятник, как реки встанут, отправишься с посольством в Новгород к твоим знакомым купцам. Будем искать горючую нефть.

Ишь ты, проникся доверием, значит. Отлично, небольшое путешествие будет только в масть. До Новгорода напрямки по снежку не так уж и много. Конечно отправлюсь. Недели за две-три обернусь, это не всю зиму за Рогволдом и Ольдаром в полюдье скитаться.

За сим официальная часть нашего междусобойчика заканчивается. Рогволд кличет теремных девок для сервировки стола под обед. Пятеро пышнотелых мамзелей, игриво поблескивая глазенками на ту часть сборища, что помоложе, меньше чем за десять минуть забивают стол под завязку и меню княжеского угощения скромностью не отличается.

Снедаем часа полтора или около того. Пью я немного, время далеко за полдень, а дел еще невпроворот. Девчонку хорошенькую вспоминаю. Рогнеда. Самая младшая у Рогволда. Есть у него еще две дочери, но те старшие, замужем уже где-то здесь в Полоцке. А этой соплюхе можно все, даже на мужскую половину терема забегать, отец все равно не накажет, потому что любит сильно и подарки часто приносит. Больше года тому назад покинувший этот мир боярин Головач тоже ей дары собирал ко дню рождения да отправить не успел.

Вот интересно, почему маленькая Рогнеда сочла меня смешным? Я не кривлялся, не улыбался даже. Смешон в смысле ничтожен или смешной как клоун? И так и так беспонтово на мой взгляд. С чего взяла, что я сильный? На Змеебоя поглядеть и сразу понятно кто тут сильный, да хоть и на князя самого.

В компании Сологуба и Вендара, как следует откланявшись как велит обычай, я покидаю Большую палату князя Рогволда. Бояре и княжичи остаются за столом перетирать государственные делишки без лишних ушей.

— Начистить бы тебе харю… — на ходу мечтательно проговаривает Вендар, как только мы спускаемся с крыльца княжеского терема и берем курс на ворота детинца.

— Да зубы жалко? — усмехаюсь я.

— Не в зубах дело.

— Тогда в чем?

Я останавливаюсь, позволяя сотнику конкретно обосновать свой наезд. Мы оказываемся с Вендаром лицом к лицу, перед моими глазами отчетливая розовая полоска длинного шрама на лбу сотника.