— По-пал-ся!

Было тихо.

Мих-Мих с трудом подтянулся и лег на холодную перекладину животом. Так ему пришлось пролежать несколько минут, потому что внизу, наконец, появился дядя Вася. Зорко вглядываясь в темноту, он прошел прямо под Мих-Михом и запнулся о маленький ящик. Мих-Мих зажмурился и перестал дышать, отводя беду. Дядя Вася выругал ящик и свернул за угол — Мих-Миха он не увидел, ибо никогда не смотрел вверх, считая, что все самое интересное — внизу, под ногами.

Лежать на перекладине было больно: она давила, мешала дышать, но Мих-Мих лежал, прислушиваясь к удаляющимся дяди-Васиным шагам. Когда они стихли, Мих-Мих тихонько откашлялся и полез наверх.

Было почти нестрашно. Он поднялся на пять перекладин и замер.

— Иди сюда, — позвал Длинный Юрка, появляясь из-за угла. — Здесь никого нет…

Из темноты вышла девочка по имени Светка. Они сели на большой ящик, и Длинный начал неловко снимать пиджак.

— Мне не холодно, — сказала Светка.

— Все равно, — сказал Юрка. — Возьми…

— Да ну тебя… — прошептала она.

Мих-Мих смотрел на них сверху и беззвучно смеялся: Длинный Юрка и девочка по имени Светка казались отсюда совсем маленькими.

Потом Мих-Миху пришлось задрать голову и смотреть в небо, потому что там, внизу, начали целоваться, и получалось, будто он подглядывает.

Звезды были близко, а та, большая, зеленая, была сейчас не видна, и от этого Мих-Миху становилось неспокойно.

В конце концов у него устала шея, и он рассердился на тех двоих внизу: он не предполагал, что целоваться можно так бесконечно долго.

— По-па-лися! — раздалось внизу, и Мих-Мих вздрогнул. — Бе-сты-жи-я!

Длинный Юрка вскочил с ящика, а девочка по имени Светка прижалась к стене.

— До-ка-ти-лися! — крикнул дядя Вася тягуче и надсадно и попытался схватить Светку за ухо. — А ну, айда к мамаше!

— А пошел ты! — сказал Юрка, и голос у него был звонкий и злой.

Светка сидела, сжавшись в комочек.

— Не бойся! — велел ей Юрка. — Иди сюда!

Она подошла, Юрка обнял ее за плечи, и они ушли, шелестя травой.

— Ну и ну! — горько сказал дядя Вася. — Вырастили смену… И пороть некому!..

— Мишка! — отчаянно закричала мама.

— Ищу! — ответил дядя Вася и пошел искать.

Мих-Мих плюнул ему вслед и полез наверх.

Теперь с каждой перекладиной ему становилось все страшней — за спиной была пустота, она недобро клубилась, обращалась камнем, тянула вниз. И кружилась голова… И взлетевшая над крышей луна высвечивала белым огнем костяшки пальцев, судорожно вцеплявшихся в перекладины…

Переставляя непослушные ноги, мягко ступая кедами, Мих-Мих добрался до неба. Он шаркнул подошвой по последней перекладине и лег лицом вниз на железо, которое где-то в глубине еще хранило тепло солнца, ушедшего за горизонт светить дальним странам.

— Миша! — закричали где-то далеко на земле.

Мих-Мих перевернулся на спину и рывком сел, задев локтем маленький круглый камешек. Тот звонко покатился по откосу и спрыгнул с крыши.

— Ох! — скрипуче вскрикнули на земле. — Кто там?

Но Мих-Мих не услышал дядю Васю — он сидел, зажмурившись: мир, открывшийся на мгновенье, ошеломил его, звезды и огни слились, закружились, понеслись, — дом дрогнул и плавно вошел в центр огненного хоровода.

Вращалась Вселенная, Мих-Мих сидел на краю крыши и смотрел на бег звезд — они были рядом, но они не стали ближе.

Мих-Мих приподнялся. Вселенная качнулась и снова вошла в свои границы.

Страха не было.

Та — его звезда, что с земли казалась доступнее всех, полыхала в вышине веселым огнем и будто звала в дорогу.

«Звезд с неба не хватает», — вспомнилось ему, но обида прошла: небо было огромно, высота — бесконечна, и не достать до звезд, даже если встать на цыпочки и вытянуть руки.

Мих-Мих грустно улыбнулся. Легче легкого было признаться самому себе, что он, как маленький, буквально поверил в слова. Но теперь-то Мих-Миху совсем не хотелось этого. Все-таки зеленая звезда отсюда была чуть-чуть ближе, чем от земли, от пыльного двора и вездесущего дяди Васи.

— До завтра, — сказал Мих-Мих своей звезде и поставил ногу на перекладину лестницы.