Литмир - Электронная Библиотека

Маша с трубкой в руке медленно опустилась в кресло.

– С наступающим, Алёша. Привет маме и папе.

Скрыть досаду ей не удалось.

Может, именно сейчас Марк набирает мой номер, думала Маша. А эфир случайно захватил подросток! Вряд ли теперь кто-нибудь сможет дозвониться по этой линии.

– Счастья вам и успехов во всём.

– Спасибо, и тебе.

На том конце всё никак не давали отбой. Петька пытался самостоятельно открыть детское шампанское. Дело попахивало ещё одним взрывом.

– До свидания, Алёша. Третьего числа созвонимся.

Она вовремя положила трубку: президент уже заканчивал своё поздравление.

Марк, набери меня, мысленно повторяла Маша – повторяла уже в десятый, в двадцатый, в сотый раз.

Набери меня прямо сейчас. И назови по имени. И поздравь с Новым годом. Самыми простыми словами.

– Мам, где спички? – Петька подпрыгнул на стуле. – Я кое-что вспомнил.

– Спички? – Машины мысли были всё ещё далеко.

– Написать желание на бумажке. Потом быстро-быстро поджечь эту бумажку, а пепел выпить. – Петькины глаза сияли в ожидании новой игры.

– Давай сюда бокал, поджигатель. – Маша снова, уже который раз за сегодняшний вечер, собралась с силами и вернула себя в реальность. – Не выдумывай. Загадывай уже как есть.

Кремлёвские куранты отбивали первые удары, а Маша пыталась втиснуть в двенадцать секунд все свои желания. В этом году ей нужно было затянуть себя в крепкий узел, найти научного руководителя и наконец-то начать писать диссертацию. Наследница знаменитого деда, академика Иртышова, обязана была рано или поздно получить учёную степень.

Хорошо было бы загадать ещё, чтобы каким-нибудь чудесным образом в этом году удалось погасить долг по ипотеке. И последнее, главное желание: Марк. Самое простое – загадать, чтобы он наконец позвонил. Но Маша решила не размениваться по мелочам. Пусть Марк… Что? Что бы такое попросить у курантов, чтобы Марку это было по силам? Пусть он подарит ей кольцо? Переедет к ней жить? Или хотя бы приезжает в гости каждую субботу? Каждое желание требовало соблюдения множества условий, а продумать их до конца у Маши не было времени.

– Ура-а-а! – крикнул Петька. – Где бенгальские огни?

Тихо подрагивали стёкла окон, стены и даже дверца платяного шкафа – вещи Машиной квартиры отражали последний удар ушедшего года. С экрана телевизора уже звучал гимн России. Петька знал слова нового гимна, он учил их в школе, а Маша не знала, она помнила только тот вариант, где говорилось про «союз нерушимый» и про «партию Ленина».

Она залпом выпила вино и положила в рот виноградину, которая после кислого шампанского показалась ей слишком сладкой.

– С Новым годом, Петька.

Сын пил уже третий бокал лимонада и заедал салатами, их количество таяло на глазах. Шапка всё ещё красовалась у него на голове.

Под нижними ветками ёлки лежал свёрток из жёлто-коричневой крафтовой бумаги, перетянутый декоративной верёвочкой. Это был подарок для Марка, книжка стихов одного известного поэта Серебряного века 1912 года выпуска, тираж 300 экземпляров. Не репринт, а настоящая, потрёпанная, с коричневым пятнышком на обложке. Рядом с Марком Маша становилась настоящей транжирой, но как тут устоять, когда прекрасное издание само идёт к тебе в руки? Переминаясь с ноги на ногу в букинистическом магазине, она мысленно пересчитывала свободные деньги, плюсовала к ним сумму, только что полученную после занятия с учеником. Пыталась свести концы с концами, придумывала, на чём бы сэкономить: на парикмахерской? На бензине? Не платить в этом месяце за электричество, а в следующем заплатить сразу за два? Пасьянс в Машиной голове никак не сходился, внутренний голос говорил ей, что нужно скорее ставить книгу на полку и уносить ноги из магазина, где полно соблазнов, но как-то само собой – «Эх-х!» – решение было принято, книга куплена, а финансовые расклады разметались во все стороны, чтобы никогда не сойтись.

– Петька, а поехали кататься по ночной Москве? – вдруг предложила Маша.

– Э-э-э?.. – Глаза у Петьки расширились. – Ты же только что шампанское пила! Целых два бокала!

– Будем считать, это детское шампанское! – Маша потрепала сына по волосам. – Быстро одевайся, чего сидишь? Новый год на дворе.

Петьке не требовалось повторять дважды: поездка обещала много интересного.

Они дождались лифта. Грузовая кабина сначала проехала на девятый этаж и уже после, на обратном пути, открыла свои двери перед Машей и Петькой. В лифте пахло мочой, и они вошли в кабину аккуратно, стараясь не наступать на мокрое.

Во дворе светили фонари. На задворках микрорайона, где прохожих было мало, Петька взорвал – одну за другой – три самодельные петарды. Две первые, отброшенные в снег метров на пять, бабахнули громкими, ослепительно яркими вспышками. Последняя же полыхнула прямо в воздухе; ещё не коснувшись земли, она зашипела, выбросила в воздух сноп искр и превратилась в сияющую фиолетовую астру.

Каждый раз, когда сын поджигал петарду, Маша непроизвольно напрягалась и задерживала дыхание. Ей казалось, что взрывчатка обязательно полыхнёт прямо у Петьки в руках; слишком уж долго сын вертел в руках зажжённую горючую смесь. Но ребёнок проделывал свои пиротехнические манипуляции настолько ловко, что во время третьей, последней вспышки Маше стало понятно: это не первый его эксперимент. Наверняка сегодняшнему салюту предшествовало несколько пробных запусков.

Когда последний фейерверк погас, Маша нервно засмеялась – наконец-то испытание огнём закончилось.

Выражение гордости ещё несколько секунд держалось на Петькином лице, но постепенно сменилось растерянностью. Эффект от салюта, на который он потратил несколько свободных вечеров, получился гораздо скромнее, чем ожидалось. Мальчишка уселся на переднее сиденье «тойоты», пристегнул ремень. Ещё раз коротко глянул на мать и отвернулся, уставившись в окно.

– Ты стараешься быть весёлой.

«Тойота» медленно ехала по Королёву. Со стороны Акуловского водоканала раздавалась непрерывная праздничная стрельба, ей вторили залпы из-за станции Болшево, из района Старого Сквера.

Только звуки петард в подсвеченном фонарями небе говорили о том, что Новый год добрался до небольшого подмосковного города. За пять лет жизни в Королёве Маша так и не привыкла к тому, что новогодняя иллюминация здесь ограничивалась лишь центральными улицами, проспектом, площадью и парком. Прожекторы освещали мозаику «Покорители космоса», по периметру прямоугольных колонн Дома культуры бегали синие огоньки, а отдалённые районы так и лежали хмурые, погружённые в аскетичное свечение обычных городских фонарей.

Вскоре «тойота» выехала на Ярославское шоссе, а Королёв остался позади. Над Машиной головой уже хитро сплетались и расплетались ленты развязок Московской кольцевой. Справа по борту мелькнула улица Вешних Вод, по левую руку появился и исчез новый торговый центр, на месте которого раньше была долгая стройка. Вдоль шоссе горели тонкие нити жёлтых и синих гирлянд. За две минуты Маша насчитала пять ёлок, заметных со стороны дороги. Перед ней лежала Москва, город, где Новый год празднуют с размахом даже на самых окраинах.

Проработав в столице восемь лет и прожив в ней три года, Маша знала, что сегодняшняя ликующая Москва принадлежит ей по праву – так же, как и любому другому москвичу, будь то житель Бульварного кольца или не имеющий московской регистрации приезжий, тот, что нелегально снимает комнату на окраине. Москву Маша любила – пожалуй, именно так шекспировский Просперо любил остров, который его приютил.

Маша и в самом деле чувствовала себя сродни волшебнику: ведь сотворила же она своё первое волшебство в Новом году для Петьки – полёт над Москвой, усыпанной праздничными блёстками. Их мерцание отдавалось в ушах чуть слышным тремоло, звуком серебряного оркестрового треугольника: «Динь-нь!»

По Садовому кольцу бежали автомобили. Пунктирные блёстки оплетали стволы деревьев и фонарные столбы. Когда автомобиль уже летел по центру, пошёл снег – сперва редкий, а потом он повалил с неба неуклюжими тяжёлыми хлопьями. Там и тут хаотично появлялись белые вспышки, они освещали контуры остроконечных высоток, мостов, деревьев.

4
{"b":"829203","o":1}