Передо мной остался только один, стоявший на своих двоих. Тот тоже вытащил спрятанный в трости клинок, который сейчас судорожно сжимал в трясущейся руке. Похоже, ребятки привыкли брать всех на «слабо», серьёзного сопротивления им никто ещё не оказывал. Третий противник, мелкий, похожий на хорька, ткнул в мою сторону клинком, но я был к этому готов. Захват вооружённой руки за рукав, цепляю его за отворот куртки, резкий поворот на опорной ноге, подбив, и хорькомордый впечатывается спиной в деревянный пол «дилижанса», попавшись на классический самбистский бросок через бедро. Добиваю его ударом ноги в голову, отпинываю носком берца выпавший из ладони клинок. Так, с этими, вроде, всё. Здоровяк, которого я приголубил первым, стонет и ворочается в проходе, пытаясь подняться, но он, как, в общем, и остальные, уже не боец. Боевое самбо всё-таки вещь, это вам не на малолеток в тёмных переулках наезжать. Вдалеке послышался тонкий, прерывистый свист. Это ещё что? Впрочем, сейчас не до этого, надо бы сдать этих неудачливых грабителей куда следует. Только вот… Куда? Я вернулся назад, подобрал упавшую шапку, нахлобучил её на голову и поправил форму. Ладно, будем разбираться. Сон это, или не сон, а нарушение законности и порядка налицо, жаль только, что главарь успел смыться.

Я осмотрел лежавших в проходе малолетних грабителей. Чёрт, наручники у меня только одни, это только у американских полицейских пучок пластиковых стяжек-наручников всегда с собой, российским полицейским такое не полагалось. Как не полагались и всякие там электрошокеры – тизеры. Надо бы позвать кого-нибудь на помощь, повязать этих голубчиков. Прохожу по проходу в сторону выхода, по пути успокаиваю ударом по затылку приходящего в себя бугая. Вот этого точно надо бы обездвижить, чтобы не дёргался. Достаю наручники из кожаного чехла на поясе, цепляю на запястье громилы и пристёгиваю в ножке сиденья. Теперь никуда не денется. Остальные ещё в отрубе, похоже, я их сильно приголубил. Ладно, пора осмотреться, куда это меня занесло.

Я выглянул в окно, в надежде, что что-то изменилось, но нет, всё осталось, как было. «Дилижансы», запряжённые неведомыми зверюгами, никуда не исчезли, как не исчезли и фонари и здание, украшенное странной вывеской. Бред какой-то… Ладно, надо просто позвонить в дежурку, вызвать наряд. Достаю смартфон, нажимаю на кнопку разблокировки. Ничего. Просто чёрный мёртвый экран без признаков жизни. Какого хрена, ведь я точно помню, что там оставалось ещё процентов сорок заряда! Поклацав кнопкой ещё несколько раз и не добившись никакого эффекта, убираю смартфон назад. Да что за хрень тут творится? Ладно, ничего не остаётся, как провести рекогносцировку на местности.

Я спустился по откинутым ступенькам «дилижанса», спрыгнул на покрытую брусчаткой мостовую. Огляделся по сторонам. Чёрт, где все люди-то? Хоть кто-то ведь должен быть? А, один всё-таки есть.

– Эй, ты! Иди сюда! – окликнул я мелкого мужичка, спрятавшегося за фонарным столбом. Впрочем, несмотря на маленький рост и тщедушную фигуру, сделать это было не так просто из-за невероятных размеров шнобеля. С таким не очень-то спрячешься. Да, точно, это тот самый мужичок, что собирал навоз за чешуйчатыми зверюгами-тяжеловозами. Мужичок мелко-мелко замотал головой и затрясся. Да что с ним такое?

– Вызови милицию! Тьфу ты… Полицию! Или вневедомку! Тревожная кнопка у вас тут есть? Я старший лейтенант полиции Чернов!

Я достал из нагрудного кармана кителя «ксиву» и помахал ею в воздухе. Воздействия это не возымело, мужичок затрясся ещё больше, и, похоже, вот-вот грохнется в обморок.

– Он никого не вызовет, – раздался голос слева от меня. – Он знает, что ему грозит, если он ослушается моего приказа.

Я обернулся на голос. Метрах в пяти от меня стоял тот самый лощёный хмырь с инкрустированной тростью. Главарь грабителей. Надо же, а я думал, что он сбежал. Ну что ж, тем лучше, ловить не придётся.

– Ты напал на моих людей, чем нанёс оскорбление моему Роду. За это только одно наказание – смерть, – процедил сквозь зубы главарь, медленно, палец за пальцем, стягивая с правой руки белую кожаную перчатку. Он что, собрался драться со мной на кулаках? Он серьёзно? Я выше его на полголовы, плюс тяжелее килограммов на тридцать. Весовые категории явно не в его пользу. Да и опыта в рукопашной у меня как у дурака махорки, как-никак трёхкратный чемпион области по боевому самбо, плюс призёр чемпионата всероссийских игр боевых искусств.

– Ты что, обкурился? Глаза протри, мальчонка. Я лейтенант полиции. Ты знаешь, что по закону полагается за нападение на сотрудника при исполнении?

Да когда уже закончится этот дурной сон? Не знаю, куда я попал, может, здесь какой-то фильм снимают? Тогда где съёмочная команда, оператор, камеры, режиссёр? Или это всё какой-то розыгрыш? Вряд ли, друзей, которые могли бы это устроить, у меня нет, да и не похожа окружающая действительность на театральные, или киношные декорации.

– Мальчонка? – зло прошипел главарь, сузив глаза. Он, наконец, снял перчатку. Ого, а парнишка-то явно нехило упакован. Пальцы были просто унизаны перстнями, украшенными разноцветными камушками. – За такое оскорбление, ты, смерд, будешь подыхать очень долго. Я – младший сын главы рода Ипатьевых, Елизар Ипатьев. Запомни моё имя перед смертью, холоп.

Мальчишка мерзко ухмыльнулся, направил на меня раскрытую ладонь, как-то странно зашевелил пальцами, и мне в грудь выстрелил жгут зелёного пламени. Увернуться я не успел. Только вот… Пламя, если это было оно, так как никакого тепла я не почувствовал, внезапно исчезло, впитавшись в невидимую преграду буквально в сантиметре от моего тела, а потом ударило обратно в главаря, будто отразившись от невидимого зеркала. Мальчишка рухнул на землю, выгнулся дугой и заверещал, царапая грудь скрюченными пальцами.

Я стоял в полной прострации, не понимая, что делать. Это что сейчас такое было?

– От оно как. Нападение на представителя высокого рода, – раздался позади меня чей-то гулкий, как из бочки, бас. – Статья семнадцатая, дробь пять Уложения об аристократах. Карается смертной карой через четвертование. В лучшем случае, ежели очень повезёт, заменяется пожизненной каторгой на рудниках. Попал ты, паря.

Я медленно обернулся, практически уткнувшись носом в грудь здоровенного мужичары ростом хорошо за два метра. Одет мужик был в чёрную шинель, подпоясанную широким кожаным ремнём с портупеей, на ногах сапоги с меховой оторочкой, а на голове высокая каракулевая папаха с кокардой в центре – двуглавым золотым орлом на красном фоне. На ремне у левого бока висела сабля в потёртых ножнах. Мужичара имел окладистую чёрную бороду, шикарные усы, нос картошкой и густые, кустистые брови. Нет, я точно брежу. Какие сабли в двадцать первом веке? Какая каторга с четвертованием? Какое, нахрен, уложение об аристократах?!

– Чево? – совершенно обалдев от происходящего сюра, спросил я.

– Тово, – прогудел мужик, по-вологодски «окая», мигнув кому-то за моей спиной. И вновь я не успел среагировать. Мелькнула смазанная тень, и голова взорвалась, будто в неё угодила граната. Последнее, что я услышал, прежде чем окончательно потерять сознание, были слова бородача: – Все следы убрать, со свидетелей взять подробные показания под запись. И чтоб не болтали. Мальчишку-магика в лекарню для знати, и быстро, иначе с нас шкуру спустят. А этого ухаря проверить, и в камеру, пусть с ним начальство разбирается.

Очнулся я от головной боли. Голова трещала так, что казалось, что вот-вот лопнет. Сколько раз себе говорил, что не буду больше пить. Похоже, кто-то вчера палёнку притащил, башка просто разламывается. Я не открывая глаз протянул руку и потёр саднящий затылок. А это ещё что? За правым ухом ладонь нащупала нехилую шишку величиной с яйцо.

– Эй, бугор, тут смертничек очухался, – раздался рядом чей-то шепелявый голос, и я резко открыл глаза. Нет, я точно не в своей ипотечной однушке, и не на диванчике в закутке дежурки, где иногда приходилось ночевать. Я лежал на каких-то деревянных нарах, просто на голых досках без признаков матраса, и, судя по железной двери со смотровой заслонкой и решётке на единственном узком оконце, находился в какой-то камере. И это точно не изолятор в нашем РОВД. Куда это меня занесло?