— Ты ушёл из дома? — пронзила меня странная догадка.

Я слышала порой, что дети из дома убегают, но чтобы видеть таких детей лично. Хотя и Руслана я не вижу.

— Ушёл! — недолго подумав, согласился парень, — только не так всё было, как тебе это представляется.

— Мне ничего не представляется, — соврала я.

Последние его слова меня удивили. Как может быть не так? Здесь не так уж много вариантов.

В отличие от его, моё лицо ему было видно. И на нём наверняка, отражалось моё недоумение.

— Зря лыбишься, белобрысая, — шепнул он сквозь зубы, — если ты узнаешь, как всё было, то обязательно извинишься за свою улыбочки.

— А ты расскажи! — с вызовом крикнула я, — и если я посчитаю нужным, то обязательно извинюсь.

— Ну так уж и быть. Слушай, — после нескольких минут тишины отозвался Руслан, — родители меня никогда не любили. Мама и родила меня только для того, чтобы удержать рядом с собой богатого и серьёзно бизнесмена. Только вот ушёл он от нас. Мне тогда не исполнилось и пол года. Формально, он продолжал исполнять свои отцовские обязанности. Даже в первый класс за руку отвёл. После я его больше не видел. Вернее, видел пару раз. Только он в эти моменты был не один и делал вид, что меня не видит. Да он меня в упор буквально не замечал. Мать тоже меня не видела. Она вообще мотыльком по жизни порхала. Строила свою жизнь с нуля. Только мне в этой жизни места не было. В школе? Ну тут всё намного прозаичней. Я был маленьким и слабым. Ребята, в отличии от взрослых меня замечали. Только от этого их внимания, мне самому хотелось стать невидимкой. Учителя на уроках не замечали моего желания отвечать, а на переменах того, что меня обижают ребята. Так что, можно сказать, что невидимкой я стал ещё задолго до того, как стал невидимкой.

— Может у тебя хоть было домашнее животное? — уточнил Волчок, — знаешь, какие они ласковые. Приходишь домой, а они тебе под ноги бросаются, радуются.

— Нет, домашнее животное мне мама завести не разрешила. Мол шерсть грязь, запах. Если бы даже не эти, мама придумала бы ещё сотню причин, лишь бы не уступить мне, — тяжело выдохнул Руслан.

— И даже ни одного друга не было? — уточнила я.

Мне действительно стало жаль парня. Я надеялась, что наличие в его жизни хоть одного друга сделает его историю хоть немного веселее.

— Один друг был. Только как это бывает сплыл, — голос парня дрогнул, — Как знать, может по этому я и стал невидимкой. Ведь в один момент, и он просто перестал меня замечать. Нет я не виню его. Его жизнь тоже не особо баловала, и он решил устраниться, вместо того, чтобы позволить мне его поддержать.

— Вот же негодяй! — не сдержалась я.

У меня на этот счёт были причины возмущаться. Саму предал единственный друг. Переехал в другой город и даже не попрощался со мной. Ну разве так делают? Тяжело мне пришлось. Я лишилась в один момент и родителей и друга.

— Не надо так о нём, — заступился Руслан, — в конце то концов, нельзя заставить кого-то дружить с тобой вечно. Но, став никому не нужным, я исчез. При том, в прямом смысле этого слова.

— Как это случилось? — уточнила Злата.

— Да я сам не понял. Я играл с мячом. А потом он вылетел на дорогу. Попал в дорогущий автомобиль. Я уже приготовился получать заслуженное наказание. Вернее, наоборот, мечтал в этот момент исчезнуть навсегда. А почему бы и нет? Семьи — нет. Друзей — нет. Даже домашнего животного, и того нет. Водитель вышел из машины огляделся по сторонам, но вместо того, чтобы начать на меня орать, он кинул мяч на заднее сиденье и уехал. Он забрал мой новенький мяч, подаренный маминым очередным хахалем Теперь дома мне, скорее всего, влетит от мамы, решил я и поплёлся домой. Сколько раз слышал фразу «Чистосердечное признание — облегчает наказание», по этому прямо с порога вывалил ей всё, как есть и про машину, и про мужика, и про мяч. И знаете что она? Молча продолжила собирать вещи. Она меня будто не видела. А после позвонила отцу и сказала забрать меня из школы. Мол её Иван в последний момент передумал и женщина с ребёнком ему не нужна, по этому она уезжает сама, а меня оставляет. Судя по всему отцу я тоже был нужен как собаке пятая нога. У них завязалась небольшая перепалка. Отец не собирался меня забирать, мать не собиралась жертвовать ради меня своими отношениями. Видимо каждый решил, что уступил другой.

— Это просто ужасно, — вырвалось у меня.

Тим только молча закачал головой.

— Так я и остался предоставлен сам себе, — не обращая на нас внимания продолжил Руслан, — в десять лет я жил совершенно один в квартире. Денег у нас никогда не водилось. Да и холодильник был пустой. Чтобы выжить — пришлось воровать. Ну кто меня за это осудит? Спасибо и на том, что хоть крыша над головой была. Но вскоре и её не стало. Мать решила навсегда остаться у Ивана и продала квартиру. Вот так и получилось — пришёл я однажды домой, а замки уже другие, как и жильцы. Пришлось мне искать другое место для жизни. С такой неприметной внешностью это нетрудно, и я решил обосноваться в этом торговом центре. А почему бы и нет? Есть и кафе и ресторан. Я здесь часто промышлял, а теперь навсегда обосновался. Здесь даже есть отдел диванов и кроватей. Почти десять лет мне удавалось скрывать своё присутствие. А после центр стал работать круглосуточно, и мне ни днём ни ночью, покоя не стал. Я даже выспаться нормально не мог. Мне надо было или покидать это место или сопротивляться? Я выбрал второе. Моя невидимость играла мне на руку я решил изобразить недовольного призрака. Писал краской на стене слово «убирайтесь», прямо напротив центрального входа. Менял в ресторане сахар и соль, портил в магазинах товары и пугал охранников, но вместо того, чтобы прислушаться ко мне они звали священника.

— Смешные, — улыбнулся Вовка.

— Пол дня он поливал помещение святой водой. Не меньше двух восемнадцатилитровых бутылок выплескал. Но я-то не призрак! В общем, вместо того, чтобы выгнать, они меня только разозлили. Их бизнесу мог бы наступить конец, но один умный человек посоветовал им вызвать экзорциста. Так мы и познакомились с Игорем Игоревичем. Умный он мужик оказался, понимающий. Сразу догадался, что не призрак в их проблемах виноват. Попросил на день торговый центр закрыть, и камеры все выключить. Сели мы с ним в ресторане. Накатили по стопке. Закусили, чем Бог послал. И поговорили по-мужски. Объяснил он мне, что закрытие центра не только хозяевам, но и мне невыгодно. Пришли мы с ним к компромиссу какому никакому. Что торговый центр до полуночи работать будет. Ну, под это дело он и себе офис здесь выбил бесплатно. Каморку ту. Но ему много одному и не надо, а я к нему в гости наведываться стал. Вот так с того дня и дружим.

У меня от этой истории сердце защемило. Я два года одна, а ему бедолаге десять лет одному жить пришлось.

— Это всё в прошлом. Если хочешь, оставайся жить в моём торговом центре, — предложил он.

— Я бы и рада! Но боюсь, что у меня быть такой же незаметной, как ты не получится, — улыбнулась я.

— А сейчас это уже и не нужно, — улыбнулась через силу Злата, видно и её растрогал рассказ Руслана, — на этом месте в 1706 году стоял особняк, а его владельцы за границу уехали. Так что выбирай себе любую не занятую комнату.

— А можно мне кота с собой взять? — уточнила я.

— Кота бери. Я просто обожаю животных, — усмехнулся в ответ на мои слова Вовка.

Грех было не воспользоваться таким предложением. Жить с такими необыкновенными соседями, да ещё и в особняке которого уже больше двух веков нет.

Но, прежде, мне надо было вернуться домой, чтобы забрать свои вещи. А точнее, пижаму и кота. Знали бы вы как грустно смотреть на то, как превращается в пепел вся прошлая жизнь. Все приятные воспоминания, связанные с этим домом теперь покрывает толстый слой золы. Но, именно здесь, я жила с родителями, а потом с бабушкой. От мысли о ней у меня подкатил ком к горлу. Я едва не заплакала. Отвернувшись, чтобы не видеть пепелища, я проскочила в соседский дом.