В понедельник, 16 октября, Гарсия и Масса во главе спасательной экспедиции отправились в горы. Утром они ничего не обнаружили. Днем пилот, пролетавший над Эль-Тибурсио, заметил столб дыма; довольно скоро выяснилось, что он поднимался из трубы крестьянской хижины.

В тот же день бригада спасателей, сформированная из карабинеров (сотрудников чилийской военной полиции) и членов Андийского спасательного корпуса (добровольческой организации, занимающейся поисками пропавших в Андах людей), вышла из Ранкагуа в район между Планчоном и Эль-Тибурсио, но ближе к вечеру вынуждена была остановиться из-за сильного снегопада и ветра.

В силу неблагоприятных метеоусловий следующие два дня самолеты спасателей не поднимались в воздух. В районе поисков была сплошная облачность, шел снег. Часть уругвайцев, пав духом, вернулась в Монтевидео. Другие остались в Чили и решили организовать собственную поисковую группу. Они не сомневались, что чилийцы делали все возможное для спасения их детей, ведь даже «Фэйрчайлд» (брат-близнец того, на котором летели регбисты), направленный уругвайскими ВВС в Чили для участия в спасательной операции, не мог взлететь из-за непогоды, но понимали, что время на исходе. Специалисты не верили, что кто-либо из пассажиров выжил.

— Это невозможно, — решительно заявил Масса журналистам. — А если кто-то и уцелел в момент крушения, то позже, несомненно, оказался погребен под снегом.

Паэс Виларо начал разрабатывать собственный план действий. В Сантьяго он купил книгу «Снега и горы Чили», где прочитал, что участок, на котором возвышались Тингиририка и Паломо, принадлежал некоему Хоакину Гандарильясу. В надежде, что хозяин этих земель хорошо знает свои владения, художник договорился с ним о встрече. Гандарильяс принял уругвайского гостя очень любезно, но сообщил ему, что огромное землевладение конфисковано властями в рамках проводимой президентом Альенде аграрной реформы. Тем не менее чилиец досконально знал эту территорию, и Паэсу Виларо удалось уговорить его отправиться вместе с ним в район вулкана Тингиририка.

Два дня добирались они до западного склона вулкана: сначала на автомобиле, потом верхом на лошадях. Снегопад прекратился, но бескрайние поля свежевыпавшего снега только подчеркивали запустение склона. Они никого не нашли — ни живых, ни мертвых. Художник, глядя на громадную гору, громко свистнул, надеясь, что сын чудом услышит его. Свист эхом отразился от голых скал и утонул в снегу. Мужчины вернулись в Сантьяго ни с чем.

Пока Паэс Виларо разыскивал сына, некоторые из оставшихся в Уругвае родственников прибегли к не вполне традиционным методам поиска. Так, мать Маделон, бывшей жены Паэса Виларо, в сопровождении Хуана Хосе, брата Хавьера Метоля, посетила в Монтевидео одного престарелого лозоискателя. Поговаривали, что он обладал даром ясновидения и умел находить не только подземные источники воды. Втроем они принялись изучать карту Анд. Старик поднес к ней раздвоенный прутик. Почти мгновенно прутик задрожал, и его конец указал место на восточном склоне вулкана Тингиририка, в 19 милях^[55] от курорта Термас-дель-Флако.

Маделон сообщила координаты этого места Паэсу Виларо, связавшись с ним по радиостанции Рафаэля Понсе де Леоне. Художник сказал, что служба спасения уже обследовала указанный район, а если самолет действительно там разбился, то пассажиры обречены.

Маделон такой вывод совершенно не устраивал. Она выбросила из головы лозоискателя, хотя и не отказалась от мысли обратиться за помощью к экстрасенсу. Женщина встретилась с уругвайским астрологом Борисом Кристоффом и попросила назвать имя лучшего ясновидящего в мире.

— Круазе, — без колебаний ответил Кристофф. — Жерар Круизе из Утрехта.

Росина Штраух, мать Фито, уповала на помощь иного рода. Знакомые рассказали ей, что десятью годами ранее детям в испанском городке Гарабандаль не раз являлась Пресвятая Дева Мария, однако официального признания Ватикана эти удивительные события не получили. Чтобы убедить папу в их истинности, Божия Матерь, безусловно, должна сотворить чудо. С этой верой в сердце Росина и матери еще двоих регбистов начали истово молиться Богородице Гарабандальской.

Иные родители смирились с утратой и в своих молитвах просили Господа ниспослать им стойкости и принять души их сыновей в Царствие Небесное. Мать Карлоса Валеты, пропавшего в горах сразу после крушения «Фэйрчайлда», оставила надежду. Днем в пятницу ей привиделись падающий лайнер и израненное лицо сына. Потом она увидела юношу спящим, а к половине шестого уже знала, что он погиб. Другие исходили из того, что выжить в Андийских Кордильерах после авиакатастрофы невозможно.

И все же каждый вечер подвал дома Рафаэля Понсе де Леона заполняли родные, друзья и подруги пропавших в Андах. Все они, затаив дыхание, ждали новостей.

Поисково-спасательная операция ВСС была возобновлена 19 октября и длилась еще почти трое суток. В ней принимали участие даже аргентинские самолеты из Мендосы. Паэс Виларо с товарищами продолжил поиски на «Цессне», предоставленной им во временное пользование аэроклубом Сан-Фернандо. Несмотря на все усилия, «Фэйрчайлд» они не обнаружили.

Таким образом, работы заняли в целом восемь дней; два из них были потеряны по причине нелетной погоды. Сотрудники службы спасения рисковали жизнью и жгли дорогое топливо в ходе операции, которую все здравомыслящие люди считали бесполезной. В полдень 21 октября Гарсия и Масса сделали официальное заявление для прессы; в нем отмечалось, что «поиски уругвайского авиалайнера, следовавшего рейсом FAU571 из Монтевидео в Сантьяго, результатов не дали и поэтому прекращаются».

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

1

Утром девятого дня тело Сусаны Паррадо вынесли на снег. Снаружи ребята услышали только шум ветра, а взорам их открылся все тот же унылый пейзаж — покрытые снегом горы.

В течение дня Анды выглядели по-разному. Ранним утром они казались яркими и далекими. После полудня на долину ложились длинные тени, отчего серые, бурые и зеленые скалы становились похожими на угрюмых зверей или осерчавших богов, недовольно взирающих на непрошеных гостей.

Сломанные кресла из пассажирского салона были выставлены возле самолета подобно пляжным шезлонгам. Тот, кто утром первым выходил из фюзеляжа, садился в одно из них и принимался топить снег, задумчиво глядя в сторону горизонта. Каждый новый день оставлял на лицах выживших все более заметные следы физического истощения. Работавшим в салоне и снаружи юношам становилось все труднее двигаться. Малейшее физическое напряжение вызывало упадок сил. Многие оставались сидеть там, где спали ночью, будучи настолько опустошенными и безразличными ко всему, что даже не стремились выйти на свежий воздух. Всеобщая раздражительность становилась серьезной проблемой.

Марсело Перес, Даниэль Фернандес и другие старшие члены коллектива с беспокойством догадывались, что их товарищам грозит нервное истощение. Ожидание спасателей изматывало, юноши вздорили по пустякам.

Марсело изо всех сил пытался личным примером воодушевить их. Он был наивным оптимистом, с уверенностью говорил, что всех обязательно спасут, и предложил своей команде спеть хором. Регбисты с трудом исполнили «Клементину», после чего петь никому уже не хотелось. «Исконные христиане» чувствовали, что их капитан уже значительно меньше уверен в себе. По ночам Марсело охватывала тоска. Он думал о матери и о том, как она, должно быть, страдает, о брате, проводившем медовый месяц в Бразилии, и об остальных членах своей семьи. Парень старался скрыть слезы, а когда погружался в дремоту и начинал видеть сны, то с криком просыпался. Эдуардо Штраух утешал его, но Марсело считал, что несет единоличную ответственность за все случившееся как капитан команды и идейный вдохновитель поездки в Чили.

— Не будь глупцом, — говорил ему Эдуардо. — Ты не должен винить себя. Я убедил Гастона и Даниэля Шоу лететь вместе с нами, и оба они погибли. За день до вылета я даже позвонил Даниэлю и напомнил ему о предстоящем сборе в аэропорту, но не считаю себя виновным в его смерти.