Жена отправилась в спальню.
Антон подошел ко входной двери. Осмотрел ее.
Неужели четырехлетний сын смог дотянуться до ключа? Замок достаточно высоко. Чтобы открыть его, Алеша, видимо, встал на цыпочки. А потом повернул ручку. Черт! Нужно вытаскивать ключ. Да и сам замок надо было ставить выше. Но кто же знал…
Антон открыл дверь. Шагнул на террасу. Рвался ветер, и шумел дождь. Свет фонарей на невысоких колоннах у стены доставал до нижних ступеней лестницы. Примыкающая к ним дорожка и все вокруг скрывалось во мраке. Свет создавал границу, и дом был надежным бастионом посреди темного природного хаоса.
Куприн включил освещение на всем участке, и ему стало спокойнее.
«Надо завести сторожевую собаку, – подумал он, закрывая дверь. – Но что происходит с сыном? Повторяется случай в квартире? Как давно это было. Может, всему причиной переезд? Все-таки нужно показать Алешу невропатологу. Так и до лунатизма недалеко».
Он зашел в кабинет, потушил свечи. Поднялся в спальню.
Алеша спал, свернувшись клубочком. Лена сидела рядом. Покачиваясь, напевала:
Баю-баюшки-баю,
не ложися на краю.
Придет серенький волчок.
Он ухватит за бочок.
Лена часто пела детям колыбельные. Но эта песня была особой. Жена хвалилась, что сегодня никто не знает текста полностью, а вот она помнит. Когда у нее брали интервью из журнала «Наши любимые», она даже упомянула об этом специально.
И утащит во лесок,
под ракитовый кусток.
Эта добрая детская песенка вдруг показалась Антону не такой уж невинной.
К нам, волчок, не ходи,
и Алешу не буди.
Осмотр у невропатолога не дал однозначного ответа. Приступы лунатизма, как объяснил доктор, не так редки среди маленьких детей. Но со временем они проходят. Скорее всего, это была реакция на стресс после переезда. Мальчик очень активный. Нужно занимать ребенка подвижными играми.
По строгой договоренности супруги перестали оставлять ключ в замке входной двери. Ночных происшествий больше не было.
Все эти подробности Антон вспоминал уже сейчас, когда жена рассказала ему о сером волчке. А тогда, после вопроса следователя, мог ли ребенок самостоятельно открыть двери, перед глазами возникли только два видения: Алеша ночью посреди своей комнаты и Алеша на террасе.
Антон кивнул и опустил голову.
– Мог. Поэтому мы вынимали ключ из двери. Он лежал в вазе на столике… должен был лежать… Это мы виноваты.
Далее стали выясняться странности. Даже без маньяка выходила жуткая история.
Майор Гришин понял, что мальчик, скорее всего, был лунатиком. На ключе от дома обнаружились отпечатки его пальцев. Следовательно, он самостоятельно открыл входную дверь. Смазанные следы нашлись на засове калитки и очень четкие – на ее нижнем торце. Выходит, что до засова ребенок дотянулся кое-как. А потянул на себя калитку он уже за торец.
Гришин вздохнул. Что за родители! Преступная беспечность. На их месте он приковал бы ребенка-лунатика наручниками к кровати, лишь бы ничего не случилось. Впрочем, знать бы, где упасть…
Но эти детали не добавляли к делу ничего существенного. А вот остальное было хуже.
Судя по составу частиц грязи на босых ногах, а также по следам на земле, мальчик сам прошагал весь путь от дома до леса. А это без малого километр. Кто или что могло завлечь ребенка ночью в лес? Хотя хождение во сне мотивировок не требует. Бывали ведь случаи, когда лунатики балансировали на краю крыши, двигались по карнизам. Как мальчуган оказался в лесу – конечно, важно. Но есть и другие вопросы.
Криминалисты выяснили: ребенок убит на месте, где обнаружили тело. Медэкспертиза установила, что смерть наступила примерно в два часа ночи в результате полученных травм – тех самых укусов, которые принадлежали вовсе не лесным грызунам, а волку. Волку обыкновенному серому, если быть точнее. И чертовски крупному. По отметинам на ранах вес зверюги выходил около восьмидесяти килограммов. А это много для местных волков, очень много, водись они до сих пор в здешних местах.
Нашли на теле и несколько волосков волчьей шерсти.
Поговорив с экспертами, Гришин задумался: вот такое простое трагическое происшествие? Страшная, но все-таки случайность? Тем не менее следовало проверить все досконально.
Осторожно отработали версию с причастностью родителей и друзей. Не складывалось. Опросили соседей, местных бомжей. Никто ничего не видел. Поселок по форме представлял собой сильно вытянутый с одного конца треугольник. Дом писателя находился в самом углу этой фигуры, другими словами, стоял на отшибе. Местные, хоть и любили, как это водится в деревнях и поселках, интересоваться чужими делами, но к Куприным не лезли: глазели со стороны.
А с проклятым волком были еще неясности: на теле следы звериных клыков есть, но в ранах не обнаружили частиц волчьей слюны. Как такое возможно? На земле возле кустов различимы следы ребенка, а рядом – следы волчьих задних лап, словно зверь на двух ногах передвигался.
Гришин сидел у себя в кабинете, смотрел на папку с делом и смолил одну за другой сигареты: чертовщина какая-то, впору подумать про оборотня! Может, и действительно что-то такое существует. Не зря же эти байки испокон веков мусолят. Но хорошо, что никто не знает, о чем он сейчас размышляет. Иначе списали бы его со службы за такие версии, и вместо своей конторы числился бы он в другом заведении: с решетками на окнах и людьми в белых халатах.
Майор раздавил окурок в пепельнице. В жопу такие мысли! Оборотня в качестве подозреваемого не привлечешь. Нужно искать конкретного зверюгу, который объявился в здешних краях. Подключить зоотехников и местного егеря. Дать ребятам команду проверить все зоопарки и цирки – может, и сбежал какой хищник. Найти всех частных владельцев волков по области.
Антон уже сомневался: радоваться, что жена вышла из депрессии, или пугаться? Похоже, рассудок у Леночки был-таки помутнен. Мысли о гибели сына она поведала спокойным тоном, словно для нее все давно стало ясным, и следовало только открыть мужу глаза.
Он решил: если жена действительно не в себе – возражать бесполезно. Пусть расскажет. Куприн знал: в безумии бывает логика. Иногда, следуя ей, человек изживает сумасшествие.
Антону вспомнился знакомый психиатр, Макаров. Заведовал тот элитной клиникой и был главврачом. Однажды Макаров за рюмкой коньяка поведал интересную историю из практики.
Поступил к ним парень по имени Витя. А случилось вот что. Бедняга в один прекрасный день решил, что обретет спокойствие, если только убьет шесть тысяч шестьсот шестьдесят шесть мух. Начал он в квартире. Потом возле мусорных контейнеров в ближайших дворах. А продолжил в больничной палате, куда его доставил отец после того, как Витя решил половить мух в офисе папы, когда тот принимал французских партнеров по бизнесу.
Витя шнырял по коридорам клиники, на прогулках ловил руками воздух, устраивал засады в туалете. В неудачные дни охоты он становился буйным. Зимние периоды были для него катастрофой. Лечение не помогало, и хоть парень осознавал абсурдность навязчивой идеи – поделать с собой ничего не мог. В остальном это был вполне адекватный молодой человек. Главврач строго-настрого запретил медсестрам и санитарам трогать пластиковые баночки с пойманными мухами в тумбочке парня. Даже распорядился, во избежание вандализма со стороны соседей из других палат, поставить на дверцу тумбочки маленький замок, один ключ оставил себе, другой – отдал мухолову. Требовалось понять, что произойдет, когда тот выполнит свою миссию. На это Вите понадобилось два года и четыре месяца.
Однажды утром парень постучал в кабинет главврача. Он спокойно поставил на стол три баночки, под завязку наполненные мертвыми мухами.
