– Устали, конечно, – целый день на солнце? – проговорила она. – Паша, ты совсем заморил Таню. Кушать хотите? Есть квас холодный, отец сегодня привез с хлебозавода, окрошка.

Она как наседка стала опекать дорогих её сердцу детей, передавая им всю свою доброту.

– Спасибо, мама, я сейчас помою ноги, попью квасу, и спать, – ответила Таня.

– И я тоже,– вторил ей Павел.

– Паша, я хочу покреститься, – засыпая, уткнувшись в плечо Павла, прошептала молодая жена.

Крещение Тани состоялось в Бобровском храме Успения Пресвятой богородицы. Крестными стали брат Павла и его жена. После этого таинства Таня долго не могла прийти в себя, была тихая и задумчивая. Это событие её очень потрясло и оставило неизгладимое впечатление от мысли, что она пришла к Богу. С трепетом она прикасалась ладонью к серебряному нательному крестику у неё на груди. Она понимала – это вовсе не украшение.

В пятницу, как и договаривались с Семёном, рано утром до восхода солнца на его Запорожце отправились на рыбалку. Свернув с основной дороги, заехали на покатый берег, поросший низкой травой и клевером.

– Давайте водички наберем, – предложил Сеня, остановившись на пригорке.

Он не спеша направился вниз по направлению к пруду. Не дойдя до воды, он наклонился, прилёг и склонил голову ниже поверхности земли. Подойдя ближе, Таня и Павел увидели, как он пьёт воду из чистой лужицы в углублении берега. Попив водички, он зачерпнул пригоршней воды и умылся, крякнув при этом от удовольствия.

– Хороша водица, – проговорил он, – попробуй воды из «капанки», – обратился он к Тане.

Таня сначала не поняла, но потом встала на колени и наклонилась над прозрачной лужицей, из которой тонкий ручеек бежал прямо к пруду.

– Паша, да он живой! – воскликнула она, показывая на выбивающиеся из-под земли маленькие струйки, которые, взрыхляя очень мелкие, не более макового зернышка кусочки глины, выбивались наружу. – А вода, какая она прозрачная, прямо хрустальная! – продолжала удивляться она.

– Ты попробуй её на вкус, – посоветовал Павел.

– А как? – спросила она.

– Да прямо так, наклонись и пей прямо из лужицы, Таня, водичка постоянно обновляется.

– Не бойся, козочкой не станешь, – пошутил Семён.

Таня легла на траву и, опустив голову к самому роднику, стала пить мелкими глотками.

– А какая она холодная! – снова удивилась она. – Теперь я поняла, что означает – бьёт ключом, ведь это и есть ключ, бьется он как сердечко.

– Да, Танюша, именно так. Такие родники питают этот пруд. Да и не только пруд, но и реки и все водоемы. Они живые и дарят жизнь.

Таня встала и смотрела на родник как заворожённая, не говоря ни слова. Здесь, в русской провинции она постигала основы бытия, такие как крещение и родник.

Затем они набрали воды и отправились к «усынку» – заводи, отходящей от основного зеркала пруда, – забрасывать удочки.

– Так,– сказал Семён,– вы тут ловите окуней, а может и сазан какой попадётся, а я пойду поставлю донки.

– Паша, это же надо червяка на крючок насадить, да? Но они такие скользкие и неприятные, и навозом пахнут, – умоляюще глядя на мужа, проговорила Таня.

– Ты хочешь, чтобы я насаживал червей, а ты ловила? Нет, на рыбалке так не бывает. Поговорку знаешь: «Без труда не выловишь рыбку из пруда». Мне помнится, что ты хотела стать хирургом. Ковыряться в ранах больных, наверное, тоже неприятно, но ты один раз преодолела брезгливость, и дело пошло, так ведь? Смотри, как надо насаживать червя. А вот так надо забрасывать снасть. Видишь поплавок, он стоит вертикально, а если вдруг ляжет или утонет, или поплывет быстро, то надо не сильно резко, но быстро вытаскивать леску.

Показав эти нехитрые приемы, Павел отошёл от Тани и забросил свою снасть. Он специально не стал дожидаться клёва на удочку Тани, чтобы не лишать её яркого впечатления от первой пойманной рыбки.

– Паша, Паша, смотри, я поймала, поймала рыбу! – вдруг закричала она.

Павел оглянулся на жену, она высоко держала удочку, а на крючке у неё извивался окунь размером больше ладони. Он положил свою удочку и побежал к Тане, но немного не успел: она трясла ладонью, уколовшись об острые плавники пойманной рыбы. Взяв из её рук удилище, он показал, как надо снимать окуня с крючка. Таня чуть не плакала, но не от боли, а от стыда, что не умеет проделать простых приемов. Павел обнял жену и поцеловал.

– Сильно поранилась? – спросил он её.

– Да нет, больше испугалась, что поранюсь, – с виноватой улыбкой проговорила она.

– Может, не будешь больше ловить? – спросил он.

– Нет, буду,– возразила Таня и стала насаживать червя на крючок.

– Перед тем как забросить, надо поплевать на него и сказать: «Ловись, рыбка, большая и маленькая», – с улыбкой проговорил Павел.

Таня поняла шутку и рассмеялась.

Такого азарта Павел от жены не ожидал. Клёв был хороший, и Таня, забыв обо всём на свете, вытаскивала одного окуня за другим.

– Ну что, рыбаки, много рыбы наловили? – раздался голос Семёна, идущего в больших болотных сапогах, подвернутых до колена, и с рюкзаком за спиной. В обеих руках он нёс по одному садку, полные рыбы. Всего рыбин было немного, штук восемь, но это были сазаны и карпы по килограмму и полтора. А в двух садках Павла и Тани было всего двадцать девять окуней от ста пятидесяти до трехсот грамм. Таня была счастлива, это была её первая и удачная рыбалка. Она подошла к садкам, что принёс Семён, и стала с интересом рассматривать крупную рыбу.

– На донку, на жмых, – пояснил он. – Ну что, поехали? Всё равно клёва уже до вечера не будет.

Собрали все снасти и рыбу, погрузили в «Запорожец» и вдруг, как бы вспомнив что-то, Таня бросилась к роднику. Она припала к нему губами и стала пить мелкими глоточками, как бы прощаясь с ним.

– Почему вы называете его «капанка»? – спросила она у мужчин.

– Очень просто, – ответил Сеня, – кто-то когда-то – пастухи, наверное, – заметили, что на ровном месте через траву просачивается вода. Они выкопали ямку и увидели родник. Копали и выкопали, вот и «капанка». Таких в округе штуки три. Пастухи, да и люди из города, приезжают к ним воды набрать.

Мама Павла всплеснула руками, увидев столько рыбы. Весь свой улов Семён подарил родителям Павла, взяв слово с молодых, что через три часа они будут у него в гостях.

У ворот их встретила Наталья, жена Семёна. Сам хозяин сидел, развалившись на крыльце за столом, на котором в огромной сковороде ещё «шкварчала» жареная рыба. Встав из-за стола, он повёл гостей показывать свои хоромы. Дом был огромным, из шести комнат, не считая ванной и двух туалетов. В доме был водопровод, канализация и отопление от газовой колонки, а за домом свинарник для трех свиней, курятник и большая будка для кавказской овчарки.

– Это всё рыба, Павлуш, – пояснил он. Сам он целыми днями и даже ночами пропадал на реках, прудах и озерах, а с домашним хозяйством справлялась жена.

– Дом видишь какой большой? Думал, дочь с зятем будут жить. Так они уехали в Германию, – пояснил он. Ну, давайте к столу.

За столом всё было просто и радушно. Семён убедил Таню выпить самогону, который делала Наталья, сравнив его с чистотой родника, который она видела. Павел не препятствовал, всё больше погружая Таню в жизнь простых людей, из среды которых вышел сам. Это была его малая Родина. А потом пошли разговоры. Для Тани достали из погреба домашнего яблочного вина, а после третьего тоста полилась песня «…Огней так много золотых на улицах Саратова» и другие народные, которые Таня слышала впервые.

Москва. Лубянка. Первое главное управление КГБ. То же время.

– Прошу внимания, товарищи офицеры, – обратился к присутствующим начальник первого главного управления генерал-лейтенант Бахметьев. – Я собрал ваш отдел разведки за границей в связи с событиями, происходящими в нашей стране на текущий момент. От вас я хочу услышать честную оценку и предложения, каким представляется дальнейшая судьба комитета и лично каждого руководителя подразделений. Молчать больше нельзя. Ставки слишком высоки. Уверяю вас, что дальше этих стен озвученная здесь информация никуда не уйдет, так как, я надеюсь, все здесь понимают, что речь идёт не только о жизни здесь присутствующих, но и о наших товарищах, работающих за рубежом, и которые оказались в очень тяжёлом положении. На их месте мог оказаться каждый из вас. А чтобы не быть голословным, я сам начну. О том, какая обстановка у нас в стране, вы знаете не хуже меня. Страна разваливается и не сегодня-завтра перестанет существовать как Союз социалистических республик. Уже есть оперативная информация об этом, прошу не удивляться. Объявленная первым президентом СССР в восемьдесят пятом году перестройка активизировала все эти процессы. Напомню несколько вам известных судьбоносных фактов в порядке их свершения. Факт номер один. Объединение Германии 3 октября 1990 года. В этот день ГДР перестала существовать. Фактически ФРГ, присоединившая к себе ГДР, осталась членом ЕЭС и НАТО. Факт номер два. 28 июня 1991 года перестало существовать содружество стран – членов СЭВ. Вместе с этим завершилась и история социалистической экономической интеграции. Факт номер три. 1 июля 1991 г. в Праге был распущен Варшавский Договор коллективной безопасности социалистических стран. Уверен, каждый из вас задаёт себе вопрос: а что же будет дальше? Так, как обстоят дела сегодня, то вовсе не просматривается свет в конце тоннеля. Нет, дорогие друзья. Вспомните восемнадцатый год и гражданскую войну. Вот тогда была полная нищета, разруха и безнадежность. Но кто, обращаюсь я к вам, подставил плечо и ценой неимоверного усилия воли, веры и жертв спас революцию? Конечно, народ и объединяющая его партия, но если бы не ЧК, её задавила бы контрреволюция. Мы тот фундамент, тот краеугольный камень, о который споткнулся мировой империализм. И теперь мы последний бастион. Обращаюсь к вам, руководители высшего и среднего звена разведки, приложить все усилия и сверх усилия, чтобы сберечь нашу службу. Не будет нас – не будет и России. Поэтому нам надо бороться за каждого нашего сотрудника и здесь и, тем более, за границей. Усилить контроль за каждым и при этом выявлять предателей и нещадно их карать. А теперь я вас слушаю.