— Десять золотых! — Не задумываясь выпалил купец, мельком подумав о том, как он ловко надул сопляка всего лишь пообещав ему в довесок к орку дряхлую повозку.
— Пять и не монетой больше. — Назвал свою цену Аркадий. Немного разобравшись в местной экономике, парень уже знал, что на десять золотых взрослый человек может прожить безбедно целый год. По большому счету сам орк ему был не нужен — он уже решил, что отпустит его на все четыре стороны.
— Восемь монет! — Продолжил торговаться купец, но увидев, какими глазами посмотрел на него Аркадий, решил все-таки остановиться на пяти монетах. — Будь, по-вашему.
— Деньги тебе передаст управляющий. И учти, если еще раз увижу тебя в замке, прикажу гнать до города плетьми. — Угроза в голосе милорда Аркона была настолько явственной, что купец лишь понимающе закивал. Увидев шествующего через двор замка сэра Тревора в сопровождении нескольких воинов, наш герой раздал несколько приказаний. — Орка освободить, помыть, одеть и накормить. Если понимает по-нашему, объяснить, что зла ему не причиним. А этого — Аркадий указал на толстого купца — как только получит деньги выпроводить из замка. Если задержится здесь хотя бы на минуту больше чем требуется, гнать плетьми до города не останавливаясь. Все ясно?
Получив утвердительный кивок от рыцаря, Аркадий поспешил покинуть до ломоты в зубах неприятное для него общество купца. С орком он собирался поговорить несколько позже, после того как немного остынет.
Глава 10. Любовь и ее последствия
Время, положенное для вступления в права наследования графством Силонским, пролетело довольно быстро. Вместо положенных пары недель, из-за различных обстоятельств, это время растянулось до целого месяца. Но для самого Аркадия это не имело значения. Он был счастлив, как никогда! Жизнь молодого аристократа оказалась такой легкой и непринужденной, а удовольствия, ее сопровождающие, такими разнообразными, что молодой граф Аркон де Габрин в буквальном смысле потерял голову. Тренировки с мечем были заброшены, библиотека стала не интересна, а в дела управления замком он вообще старался не вникать, отдав все на откуп управляющему, назначенному таковым еще при жизни покойного графа. Зато, вместо всего вышеперечисленного, Аркаша ежедневно стал прикладываться к бутылке с вином и злоупотреблять пищей. А еще, в один из хмельных вечеров он так расхрабрился, что позволил кузине Розалии затащить его в постель. Далее все стало повторяться с завидной периодичностью, что привело к их сближению. Аркадий так вошел во вкус плотских утех, что сам стал проявлять инициативу и брать бразды правления в свои руки. Это действо как бы возродило в нем ранее отсутствовавший стержень и властность вкупе с нетерпимостью к сопротивлению его воле стали взыгрывать в нем все больше и больше. Если ранее со слугами он старался быть вежливым, то теперь не только позволял себе кричать на них за мнимую нерасторопность, но то и дело пускал в ход кулаки. А однажды, возбужденный своими мыслями, он попытался взять силой молоденькую служанку. Та разревелась и забилась в истерике, умоляя не разрушать ее целомудрия, иначе сын подмастерья не возьмет ее в жены. С великим трудом, но Аркадий взял себя в руки и отпустил девушку. На секунду он задумался о неправильности своих поступков, но тут же отмел все глупости прочь. Он граф Силонский! Если одна глупая девка не додумалась задрать перед ним юбку, то найдутся сотни других!
Меж тем настал день торжественной церемонии, которая возведет его в сан правителя не только родового замка и всего графства Силонского, но и даст возможность стать Хранителем Восточной марки — с позволения императора, естественно. Хранитель Восточной марки, это не только одна из влиятельнейших фигур в империи, но и оплот обороны против воинствующих кочевников восточных степей. А это и власть, и слава, и несметные богатства!
Так вот, утро дня церемонии с самого начала стартовало не так как положено. Да, естественное для Аркадия похмелье мешало ему чувствовать себя свежим и бодрым, но не это было причиной неправильности. Сначала он почувствовал некий дискомфорт в области паха. Во время оправления нужды он даже заметил некоторую припухлость и покраснение, но не придал этому значения. Растолкав спящую в его покоях кузину Розалию, прикрываясь при этом платочком от исходившего от нее перегара, Аркадий отправил ее в свои покои готовиться к церемонии. После ухода подружки кисловато-тошнотворное амбре витало в покоях еще некоторое время, что мешало сосредоточиться на предстоящем событии. Но после пары бокалов легкого молодого вина стало значительно лучше. Во всех отношениях.
Сама церемония пестрила яркими красками, развивающимися штандартами и полотнами с изображениями гербов дворян всех мастей, населяющих графство Силонское. Гостей собралось более тысячи. Столы, обставленные всевозможными яствами, были выставлены даже в просторном дворе замка. Подарки и поздравления лились рекой. Это было в норме вещей. Далее должна была состояться церемония, затем рыцарские состязания, а потом и всеобщий пир.
Дело застопорилось уже на стадии церемонии. В самом ее начале, когда священнослужители в лице жрецов и жриц Четырех богов проводили необходимые ритуалы и положенные ситуации словоизлияния, Аркадий вновь почувствовал неладное. Легкий зуд в промежности, приглушенный молодым вином чуть ранее, вновь дал о себе знать. С той лишь разницей, что он стал жутко нестерпимым! Да таким, что молодой граф не удержался и попытался успокоить его рукой. Движение было быстрым и порывистым. Аркадий постарался, чтобы этого никто не заметил, но увы, даже священники приостановили свои действия и на долю мгновения уставились на Аркона де Габрина.
Аркадий смотрел на них. Они смотрели на него. Только служители Четырех собрались вернуться к своим обязанностям, как Аркадий вновь дернулся рукой и быстро почесался. На этот раз это привлекло внимание не только жрецов, но и всех, кто находился на достаточном расстоянии от действующих лиц церемонии.
Кузина Розалия, как самая приближенная к молодому графу, стояла чуть позади Аркадия. Она не видела причины задержки и в нетерпении толкнула его в район лопатки. Когда тот не отреагировал на толчок, девушка, возможно чуть более громко чем того позволял этикет, потребовала: «Продолжайте же!».
Аркадий почти взял себя в руки, священники было вернулись к церемонии и тут случилось еще одно событие. Один из воинов почетного караула громко и отчетливо заскрежетал латной перчаткой о нижнюю часть своего доспеха. Звук получился пронзительно противным и тут же привлек всеобщее внимание. Увидев обращенные на него взоры, рыцарь встал по стойке смирно. Руки его больше никуда не тянулись, но совладать с проблемой он уже не мог. Он начал поерзывать, стоя на месте, что выглядело достаточно комично. Повсюду начали раздаваться смешки.
Воспользовавшись моментом, когда все внимание сконцентрировано не на нем, Аркаша метнулся рукой к штанам и самозабвенно почесался. Раздался новый взрыв хохота. Парень вмиг покраснел и впал в ступор, чего давненько с ним не случалось. Но и тут не он был центром внимания. Точнее, не он один. Вместе с рыцарем почетного караула и Аркадием, практически синхронно почесались еще пара воинов, один слуга и один из жрецов. Хохот стоял громовой. А все виновники веселья как по команде уставились на кузину Розалию.
— Я тут совершенно ни при чем! — Заявила Розалия и, взмахнув пышными юбками, поспешила удалиться вместе со своими подружками.
Всеобщий гвалт и расстройство прервал графский маг Херемус. Взмахнув посохом, он взревел раненным бизоном и, вокруг мигом установилась звенящая тишина.
— Все, тихо! — Более спокойно и тихо еще раз повторил старый маг. — Сейчас я произнесу простое заклинание и все пострадавшие на время найдут успокоение. Этого времени нам хватит, чтобы закончить церемонию…
— А нет ли у вас заклинания, чтобы все забыли обо всём произошедшем? — Второй час допытывался до старика все еще сконфуженный Аркадий. Церемонию удалось завершить. Последующие за этим состязания рыцарей и пир удались на славу.
