Я вошла на территорию больницы, подмечая гуляющих во дворе посетителей и болеющих людей. Если Бог существует, то почему они страдали? Искупали грехи? Почему моя мама страдала, ни разу в жизни не сделав ничего плохого? Почему мне приходилось работать в эскорте ради ее жизни? Я шумно выдохнула. Если и были ответы на эти вопросы, то точно не у меня. Анна позвонила вчера вечером с новостями. Маму перевели из реанимации в обычную палату.

Сегодня с утра пораньше я забила на пары и приехала в больницу. Было страшно. Ладони подрагивали, когда подносила сигарету к губам. После осознания близости смерти, наверное, всегда так. О ней не задумываешься, пока она не протянет лапы непозволительно близко.

Иногда мне казалось, что это место застыло. Не двигалось ни вниз по прямой жизни, ни вверх. Просто стояло на месте. Возможно, причиной тому была аура безнадежности. Возможно, проблеск умирающей надежды. Здесь предпочитали не говорить о смерти. И так все понимали, что еще немного и черная с косой тихо встанет за спиной.

Я тихо постучалась, стараясь не потревожить покой других людей. Белая пластиковая дверь, какие обычно и бывали в больницах, открылась, впуская меня в палату. Мама сидела в кресле около окна, когда я вошла, она обернулась, тут же расплывшись в широкой улыбке. Из-за нескольких дней в реанимации она жутко похудела – лицо стало неестественно худым, будто кости просто обтянули кожей. Я несмело улыбнулась в ответ, едва сдерживая слезы. Боже… и это моя мама. Как так быстро она изменилась? Как так быстро превратилась в тень себя прежней? За нее мое сердце так сильно болело, его буквально рвали на части обстоятельства. Каждый раз, как я сюда приходила, оно мертвенно замирало в груди. Я не чувствовала ни его ударов, ни своих рук.

– Я тебя здорово напугала, да? – спросила мама, поднимаясь с кресла. Я еле кивнула, делая сначала робкий шаг вперед, а затем почти с разбегу стискивая маму в объятиях. – Я тоже испугалась, Мади. Как ты тут без меня будешь? – прошептала мама, ласково проведя рукой по моим волосам. Я тихо всхлипнула, втягивая запах медикаментов и еле уловимого яблочного шампуня, который она так любила.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила я, обхватив ее ладони. Мама еще раз улыбнулась, сжав мои руки в ответ.

–Намного лучше. От меня так просто не избавишься. – усмехнулась она, потянув меня на кровать. Мы улеглись, обнявшись прямо как раньше дома. Могли часами разговаривать обо всем, лежа поперек кровати. Мама никогда меня не осуждала. Давала советы, помогала, рассказывала о своей молодости. Может, поэтому я никогда от нее ничего не скрывала. Ну, до недавних времен. Думаю, работу в эскорте она бы не особо поддерживала. Да и вряд ли кто-то из родителей хотел бы такого для своего ребенка.

– Я очень рада, что тебе весело, но мне как-то не особо. – проворчала я. Мама тихо рассмеялась, как делала всегда, когда я начинала негативить.

– Все обошлось, Мадлен.

– Я знаю, но мне было очень страшно. – призналась я, крепко зажмурившись. Мама крепче прижала меня к себе, позволяя вновь окунуться в прошлое, стать маленькой девочкой, нуждающейся в защите и любви. Возможно, такой я и осталась. Жаждала любви, поддержки, родительского тепла. Хотелось еще побыть маленькой. Но приходилось быть сильной, взрослой и смелой. Наверное.

– Жизнь никогда ничего не делает просто так, Мадлен. У всего есть причина и следствие. – тихо проговорила мама, оставив невесомый поцелуй на моей макушке.

– Это слова о судьбе?

–Да

– Я в нее не верю.

–Напрасно. – отозвалась мама. – Время все расставляет по своим местам.

– Почему ты тогда болеешь? В чем причина? – я отодвинулась так, чтобы видеть ее. Мама смотрела в ответ, ища ответ в моих глазах. Потом снисходительно улыбнулась.

– В свое время ты все поймешь.

– Ага, когда стану взрослой.

– Ты уже взрослая. Я тобой горжусь, но оставляй место для чудес в жизни, иначе можно просто не выдержать.

– И где же твое чудо? – язвительно спросила я, садясь на кровати. Мама поднялась следом, взяла меня за руку.

– Это ты.

– Не хочешь прогуляться? – спросила я, переводя тему, если разговор зайдет о чудесах, то с большей вероятностью мы поссоримся, доказывая друг другу свою правоту. А я не хотела ссориться. Не так важна правда, когда нужно ценить каждый проведенный вместе миг.

– Если честно, я в последнее время стала так сильно уставать, что с радостью бы развалилась на кровати и захрапела. – стыдливо призналась мама, отводя взгляд. Я ласково улыбнулась, так, будто это она была ребенком, а я родителем.

– Тогда я пойду, а ты отдыхай. – я потянулась чтобы оставить поцелуй на лбу. Мама укуталась в одеяло, продолжая смотреть мне в след до тех пор, пока я не вышла из палаты. Наверно, сегодня я впервые ощутила подобие облегчения. Стало спокойно. Настолько, что я даже удивилась, не найдя в душе привычного режущего и тянущего чувства, которое душило меня каждый день и секунду.

Я прошла по белому коридору, оказываясь на привычной за полтора года улице. После запаха таблеток, чистого белья и духоты, влажный воздух, пропитанный запахом мокрого асфальта, казался чем-то вроде спасательного круга. Но я проигнорировала этот знак, сунув сигарету между губ. Потому что меня не нужно было спасать. И не от чего. Телефон завибрировал в кармане куртки. Я отвлеклась, оставив сигарету дымиться во рту. На экране высветилось имя Вуда, я прижала телефон плечом к уху.

– Да?

– Мадлен, завтра мои родители устраивают прием.

– Это знакомство?

– В каком-то роде да. – уклончиво ответил мужчина. – Всем интересно узнать правдивы ли слухи. – недовольно добавил Вуд, тяжело вздохнув. Почему-то показалось, что его эти моменты сильно доставали. Наверное, тяжело быть единственным наследником целой империи. На сестру, как я понимала, это не распространялось.

– Я заеду к восьми. Надеюсь, не нужно объяснять базовые правила этикета, дресс-код и так далее?

– Обойдусь без объяснений. – буркнула я, сбросив вызов. Как же он меня раздражал. Если обычно к клиентам я испытывала лишь легкое раздражение, то этого хотелось придушить, долго бить головой о стену, а потом заорать о том, что я не шлюха! И не проститутка. Не все рождаются с золотой ложкой во рту, а потом спокойно покупают себе девушек просто потому, что твой невыносимый характер никто не может выдержать. Хотя, все равно. Главное, почаще себе это напоминать. Мне все равно на мнение Вуда. Как бы он меня не называл, я получала за это деньги. Так что, если придется, я придумаю ему пятьдесят синонимов к слову «проститутка».

Линда после пар улетучилась к Полу, надеясь, что хоть сегодня он сделает что-то большее, чем просто поцелуй. Мне это было только на руку. Не придется собираться под ее вечные вопросы и любопытство, слушать сплетни и ее недовольство Элисон. Я любила быть в тишине. Конечно, в такие моменты одолевали ненужные мысли, но только в тишине можно было услышать себя. Поэтому я вгляделась в зеркало в миллионный раз, рассматривая отражение. Какое будущее меня ждало? Привычно было о нем не задумываться, но оно ведь все равно настигнет. Рано или поздно что-то изменится. Я стану старше и мои услуги уже будут не нужны. Меня заменит такая же молодая студентка. Хотя я надеялась, что к этому времени у меня образуется хороший капитал, образование и карьера.

Преимуществом моей работы было в том, что я вполне могла обойтись без салона и помощников. Приходилось всегда выглядеть ухоженно – укладка, макияж, стильная одежда. Только в стенах кампуса я была обычной студенткой. Такой же уставшей, не выспавшейся, злой и заумной, как все остальные. Вряд ли бы мой обычный рабочий вид пришелся по вкусу однокурсникам.

Я включила фен, раздувая им пряди темных волос. Предстояла сложная работа, какой обычно у меня не было – выглядеть так, чтобы понравиться не просто высшему обществу, но еще и родителям «парня» и его сестре. Привычным к изысканности, богатству и змеям на шее. Какова вероятность того, что они подумают, что я с ним ради денег? Сто процентов? Двести? В конце концов, это была правда. Дэмиан Вуд интересовал меня только в качестве кошелька. И мне предстояло убедить их в искренности нашей любви. Господи, это даже звучало как полный развод, убеждающий абсолютно в обратном.