ПЕРВЫ1I. По вертикали: ценная бумага — шесть букв.
ВТОРОЙ. Рубль!
ПЕРВЫЙ. Это пять букв.
ТРЕТЬЯ. И потом, какая же это ценная бумага?
ВТОРОЙ. Тогда доллар. Шесть букв.
ПЕРВЫЙ. Да нет же! Доллар — это валюта, а здесь ценная бумага.
ПОЖИЛОЙ. Может быть, ваучер?
ПЕРВЫЙ. Ва-у-чер. Годится. Это действительно бумага.
Пассажир на верхней полке повторяет по словарю на иврите.
ВЕРХНИЙ. Бокер тов — с добрым утром! Тода раба — большое спасибо! Ани оле хадав — я — новый репатриант!
ПЕРВЫЙ. По горизонтали: столица европейского государства — девять букв.
ВТОРОЙ. Будапешт?
ПЕРВЫЙ. Это восемь букв.
ТРЕТЬЯ. Копенгаген!
ПЕРВЫЙ. Десять!
ДЕЛОВАЯ. Может быть, Хельсинки?
ПЕРВЫЙ. Хе-льсин-ки… Подходит.
ДЕЛОВАЯ. Вы знаете, такой чистый, красивый город — просто загляденье.
ПОЖИЛОЙ. Вы там бывали?
ДЕЛОВАЯ. Да, недавно. Директора швейных фабрик ездили посмотреть, как они шьют.
ПОЖИЛОЙ. Ну и как?
ДЕЛОВАЯ. Вы же знаете, есть чему поучиться.
ВЕРХНИЙ. Бокер тов — доброе утро! Тода раба — большое спасибо! Ани роце леаф кид эсрим элеф — я хочу положить в ваш банк 20 тысяч шекелей.
ДЕЛОВАЯ (пожилому) А вы куда едете, если не секрет?
ПОЖИЛОЙ. В Москву еду. На конференцию.
ДЕЛОВАЯ. Научную?
ПОЖИЛОЙ. Не совсем. Конференцию по антисемитизму.
ВЕРХНИЙ. Тода раба — большое спасибо! Бокер тов— доброе утро. Эта колбаса кошерная?
ДЕЛОВАЯ. Как интересно! Я даже не знала, что бывают такие конференции.
ПОЖИЛОЙ. Как видите, бывают. Вот еду.
ВЕРХНИЙ. По-моему, вы не туда едете! Для того чтобы и избавиться от антисемитов, вам надо не ехать, а лететь. И не в Москву, а в Тёль-Авив. И не на конференцию, а на ПМЖ.
ДЕЛОВАЯ. Знаете, что я вам скажу? Я всегда была противницей отъездов, но раньше, когда еврея не брали на работу или не принимали в институт, это еще можно было понять. Но сегодня ситуация в корне изменилась.
ВЕРХНИЙ. Я вам по этому поводу расскажу хорошую хохму. Один еврей подал документы на выезд. Его вызывают в ОВИР и говорят: «Господин Рабинович! Ну, сейчас-то зачем уезжать? Время изменилось, слава богу, демократия, гласность, можете спать спокойно». Он говорит: «Спасибо, я уже выспался. Теперь я хочу кушать»
ДЕЛОВАЯ. Но если так рассуждать, тогда все должны уехать: грузины, армяне, таджики, русские — сейчас всем нелегко. Почему надо евреев в этой ситуации как- то выделять?
ПОЖИЛОЙ. Я тоже думаю, что евреев не надо выделять, однако их у нас всегда выделяют. Особенно, если случилось что-то плохое. Я вам больше скажу: у нас даже слово «еврей» считается каким-то полуприличным.
ДЕЛОВАЯ. Ну. не преувеличивайте!
ПОЖИЛОЙ. Вот вам простой пример. Я недавно в газете читал одну юмореску. Она начиналась так: «В кафе пошли три веселых грузина…»Вот у меня к вам вопрос: нам когда-нибудь попадалась такая фраза: «В кафе пошли три веселых еврея»?
ПЕРВЫИ. Никогда.
ВТОРОЙ. В жизни не читал!
ТРЕТЬЯ. Действительно, странно! С чего это они такие веселые?
ВЕРХНИЙ. А главное, зачем это они собрались втроем? Что они, русские?
ПОЖИЛОИ. Видите, вроде маленький пример, а даже по нему понятно, что антисемитизм у нас проник во все сферы.
ДЕЛОВАЯ. Только не надо! Не надо преувеличивать! Туг всё зависит от того, как сам себя поставишь. Вот я семь лет работаю директором швейной фабрики и ни разу, вы слышите, ни разу с этим явлением не сталкивалась. Меня все уважают и на работе, и в доме, где я живу. Мне даже соседка недавно сказала: «Роза Михайловна, вы же знаете, как я к вам отношусь — я вас даже за еврейку не считаю…»
ВЕРХНИЙ. А я вам так скажу: все евреи должны разом подняться и уехать! И тогда пусть антисемиты сами учат своих детей играть на скрипке, сами их лечат и сами себя веселят, вместо Хазанова, Жванецкого, Ефима Шифрина и Клары Новиковой.
ПОЖИЛОЙ. Сложный вопрос… Я думаю, кому ехать, кому оставаться — это решает каждый для себя. Я, на пример, не поеду. Я за эту землю воевал, я на ней строил дома, в этой земле похоронены мои родители, мои друзья, и просто так я ее антисемитам не отдам. Пусть не надеются!
Все аплодируют.
ПЕРВЫЙ. На этом разрешите парламентские слушания считать законченными. Музыкальная пауза. Саша, давай!
ПЕРВЫЙ ЮНОША.
Когда Бог сушу создавал.
То он придумал море.
Когда он радость людям дал.
То он добавил горе.
С тех пор гуляют честь и лесть.
И доброта и злоба…
А раз евреи в мире есть,
То есть и юдофобы.
ВСЕ (ПРИПЕВ).
Назло антисемитам.
Угрюмым и сердитым.
Давайте заниматься
Зарядкой по утрам.
Чтоб не болеть аидам
Ни насморком, ни спидом.
И жить сто лет на свете.
На зависть всем врагам.
ДЕВУШКА.
Когда в продаже сыра нет,
В аптеке нету ваты,
У них всегда один ответ:
«Евреи виноваты!»
А если мал у них оклад.
Нехороша квартира,
То в этом тоже виноват
Гуревич иль Шапиро.
ВСЕ (ПРИПЕВ).
ВТОРОЙ ЮНОША.
Наш мир устроен без прикрас.
Всего в нем понемножку.
И в бочке меда каждый раз
Находим дегтя ложку.
Есть в мире сотни площадей.
Но есть и подворотни…
На светлый миллион людей
Есть капля черной сотни.
ВСЕ (ПРИПЕВ).
Кружится снег за окнами вагона,
И время быстротечное летит.
Мелькают города и перегоны
На нашем нескончаемом пути.
И смех, и плач, и радости, и горе
Мы на пути встречали много раз.
И все делили мы с родной землею.
Что родила и вырастила нас.
Но в светлый час и в час ненастья
Пусть скрипка эта вечная поет…
Мой бедный, мой несчастный, мой прекрасный.
Мой никогда не унывающий народ!
Возьмем немножко солнца.
Возьмем немножко счастья.
Добавим смеха со слезой пополам.
Наполним этим до краев бокал
И выпьем, чтоб никто беды не знал!
ЗАНАВЕС
Шлягер, шлягер, только шлягер
Мюзикл
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
ФЕДОР БЕСФАМИЛЬНЫЙ — композитор.
МУЗА — его муза и жена.
ХВОСТОВ-КОПЫТОВ — черт.
ГАВРИИЛ РОМАНОВИЧ НЕДЕРЖАВИН — поэт-песенник.
ОРФЕЙ ХРИПУНОВ — восходящая звезда эстрады.
ВАРВАРА СТРЕССОВА — жанровая певица.
СТЕПА ПАНАСОНИК — спекулянт.
ДУСЯ, МУСЯ — поклонницы талантов.
СЛЕСАРЬ.
МЕТРОНОМЫЧ — настройщик роялей.
1 — я, 2-я, 3-я ЖЕНЩИНЫ НА ПЛЯЖЕ.
МУЖЧИНА С ОРЛИНЫМ ПРОФИЛЕМ.
ГОЛЫЙ — банщик.
ЧЕЛОВЕК С СОБАКОЙ.
КИРИЛЛ — телеоператор.
МЕФОДИЙ — телеоператор.
ТЕЛЕРЕЖИССЕР.
В музыкальных эпизодах:
ВИА «ДОРОДНЫЕ МОЛОДЦЫ»
УЧАСТНИКИ РОК-ОПЕРЫ
ДЕТСКИЙ ХОР
РЕСТОРАННЫЙ ОРКЕСТР
СОЛИСТЫ ЧУГУЕВСКОГО МЮЗИК-ХОЛЛА
РОК-ГРУППА’ПЕНА»
ОБЪЕДИНЕННЫЙ ХОР
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Звучит музыкальная увертюра. Открывается занавес. В глубине сцены высвечивается изображение летящей Музы.
Заканчивается увертюра, и исчезает изображение. Темнота.
Скромная однокомнатная квартира. В центре комнаты — рояль, за которым сидит герой нашей пьесы, молодой композитор Бесфамильный. Он творит. Из-под его пальцев постепенно возникает га самая мелодия, которую мы только что слушали в увертюре спектакля.
КОМПОЗИТОР (зовет). Муза! Музочка!
МУЗА (не сразу). Я здесь.
КОМПОЗИТОР. Ты слышала, что я сочинил?
МУЗА. Нет, я была на кухне.
КОМПОЗИТОР. Послушай… (Играет). Ну, как?
МУЗА. По-моему, прекрасно. (Целует его.)Ты у меня молодец.
КОМПОЗИТОР. Это твоя заслуга. Когда ты рядом, у меня всё получается. (Играет.) Я чувствую такой подъем, такое творческое горение. Будто во мне что-то загорается и горит (перестает играть); не знаю, что, но что-то горит!
