— Я говорю, что ты идиот! При чем здесь твое серено? Ты в другом компьютере. Который в Вашингтоне! Ферштейст?.. И ты, и все ваши.

Слушай, в мае тебя вызовут в посольство. Только не надо там ничего крутить. Пиши все как есть. Они здесь все проверяют. Ты меня понял?

— Я понял, понял!.. Слушай, а насчет того, что я был в партии, надо писать?.. Да?.. А почему я должен писать? Ты же не писал. Все, молчу, молчу!..

Слушай, а может, лучше написать, что Роза — член партии? Она все равно не хочет ехать. Откуда я знаю?

Спроси у нее сам. Она такая же твоя сестра, как и моя! Роза, иди сюда…

— Алло, Наумчик! Здравствуй, дорогой! Это я, Роза. Почему я сошла с ума? Ради бога, не кричи, а то у меня поднимается давление. Я тебе все объясню. Во-первых, я уже старая. Что я там буду делать? Во-вторых, и в самых главных, — у меня подходит очередь на холодильник в совете ветеранов. Что же я, шесть лет ждала и уеду, так и не купив?

Наумчик, знаешь, я подумала: если у меня будет холодильник, а продукты вы будете посылать оттуда, я как-нибудь продержусь. Нет-нет, не уговаривай! Не трать на меня валюту! Я тебе лучше опять дам Сему…

— Хорошо, давай Сему… Алло, Сема! Знаешь, что я скажу? От вас родить можно! Причем родить не еврея. В общем, слушай сюда… Главное — получить статус беженца. Это очень важно. И для пособия, и для медицины, и для тебя!

Поэтому, когда встретишься с консулом, наплети ему побольше ужасов про антисемитизм. Только не рассказывай, что за тобой бегает сосед с топором. Эту хохму они уже знают. Придумай что-нибудь поумней. Например, что общество «Память» сожгло твою дачу. Что? У тебя нет дачи?.. Вот и хорошо. Значит, они сожгли — и теперь ее нет.

Ты понял?.. И еще: не тащите сюда старое барахло. Здесь такое можно спокойно взять у гарбиджа. Кто такой гарбидж?.. Это такой универмаг. Бесплатный. По всей Америке. Главное — везите сюда язык! Язык! Причем здесь говяжий? Английский!

Как папа?.. Вандерфул! Ковыляет на одной ноге, но по-прежнему бодрый. Он тебе сам скажет пару слов…

— Алло, кто это?.. Сема? Здравствуй, дорогой! Какой это Сема?.. Ах, сын Давида! Семочка, родной, я тебя не узнал. Богатым будешь. Но только не здесь. Здесь это не так просто. А то вы думаете, что тут деньги растут на деревьях.

Как я себя чувствую?.. Отлично! Здесь такая медицина — они меня в момент поставили на ноги. На все четыре. Кстати, можешь меня поздравить: я получил гражданство. Я теперь стопроцентный американец.

Как у меня с английским? О’кей, никаких проблем. Сказать что-нибудь? Так, ни с того ни с сего?.. Хорошо, пожалуйста… Слушай, а что сказать? Ты же все равно не поймешь. Почему я не знаю английский? Глупости! Еще как знаю! Как будет по-английски «хороший человек»? Э-э… А гугер менч! Что? Это по-немецки?.. Слушай, я не думал, что немецкий я тоже знаю…

(Послушай, Наум, это он нам звонит или мы ему?.. Ах, мы… Бай коллект. Нет?)

Как мой внук?.. Прекрасно! Замечательный мальчик! Уже совсем взрослый. В прошлом месяце кончил на компьютер.

Семочка, дорогой, ну, будем закругляться. Что-то плохо стало слышно. Рад был с тобой поговорить. Что? Ладно, даю Наума…

— Алло, Сема! Это я… Что случилось?.. Почему ты плачешь? Сам не знаешь?.. Ну, прекрати! Прекрати, я говорю… У нас в Америке не плачут. Слышишь, перестань, а то я сам заплачу.

Вот увидишь, все будет хорошо. Трудно здесь только первый год. А потом будет немножко труднее. И ничего не бойся. Наш Нью-Йорк не такой маленький. Здесь хватит места всем. Будь счастлив, мой дорогой! Би хеппи! Да нет, хеппи, хеппи! Говорю по буквам: Хаим, Ефим, Парнусе два раза, Иден с восклицательным знаком!

Брайтон-Бич

— Скажите, а вы были на Брайтоне?

— Ну, как там Брайтон? Заходили?

— Слушайте, а что это такое — Брайтон-Бич?

Такие или почти такие вопросы задают сегодня каждому побывавшему в Америке. Не знаю, что отвечают другие, но я скажу так: Брайтон-Бич — это восьмое чудо света, загадка географии, удивительное место, где ты сразу оказываешься на двух материках: одной ногой в Америке, а другой в России. То, что происходит здесь, может произойти только на Брайтоне. Так, как здесь могут ответить, можно услышать только на Брайтоне. И нигде больше.

Мы заходим с женой в маленький магазинчик, чтобы купить зонт.

— Скажите, — спрашивает она, — сколько стоит вон тот фиолетовый зонтик?

— Этот? Пятнадцать долларов.

— А вон тот — светло-голубой?

— Тот двенадцать.

— Скажите, а подешевле нельзя?

— Извините, мадам, но дешевле в Америке только дождик.

Я захожу в банк. У столика старый еврей клюет носом. Я спрашиваю:

— Извините, вы не подскажете, как пользоваться банковским автоматом?

— А вы что, не знаете?

— Нет, я же только что из России.

— Из России? И не знаете, как пользоваться автоматом в банке?

— Нет, не знаю.

— Ой, не морочьте голову! По-моему, сегодня каждый русский знает, как пользоваться автоматом в банке. Заходит в банк, достает автомат и забирает все деньги!

Нет, сколько ни говори про Брайтон — всего не расскажешь. Это место еще ждет своего Исаака Бабеля, который сможет описать нового Беню Крика, Фроима Грача и всех персонажей, тут проживающих.

Где еще на земном шаре вы можете встретить огромного черного полицейского с дубинкой и наручниками, который лузгает семечки, но знает несколько русских слов. Причем таких, от которых могут покраснеть даже одесские биндюжники.

А эти бесконечные овощные лавки, где овощами и фруктами торгуют почему-то исключительно корейцы. Я подхожу к прилавку и начинаю щупать черешню, проверяя, достаточно ли она спелая. Старый кореец, похожий на пожилого зайца, долго смотрит на меня своими щелочками и вдруг говорит:

— Не дави черешню, фраер!

Я так обалдеваю, что даже не обижаюсь на слово «фраер».

А эта знаменитая, лежащая вдоль океана прогулочная палуба. По-английски она называется борд уолк, но здесь ее для удобства зовут просто бодварг. Каждый вечер население гуляет по этой палубе взад и вперед, немножко демонстрируя наряды и драгоценности и ведя разговоры, которые можно записывать.

— Слушайте, я сегодня в «Интернейшенл фуд» купила такие сардины — это просто объеденье.

— А что за сардины? Откуда? Французские или португальские?

— Я знаю… Какие-то из Европы.

— Но какие? Испанские?

— Какая вам разница? Вы что, будете с ними разговаривать?

— Боря! Боря! Иди сюда, Ты слышал новость?

— Нет! А что такое?

— Сейчас ты будешь смеяться. Представляешь, бывшая жена Моршанского родила негритенка.

— Не может быть! А что сказал Моршанский?

Он говорит: «Вы же знаете мою жену, у нее вечно что-нибудь подгорает».

Что касается американцев, то про них здесь вообще говорят неплохо, но с некоторым сочувствием, как о дефективных. В общем, неплохие ребята, но немного шмоковатые. Построили такую хорошую страну, а что с ней делать дальше — не имеют понятия. И хорошо еще. что мы подъехали, чтобы им немножко объяснить.

Что касается России, то с ней обитателям Брайтона давно всё ясно. Их интересует только один, но главный, вопрос: как там с евреями?

Пожилая женщина на пляже сначала было приняла меня за американца и выдала весь свой запас английских слов.

— Хелло, мистер, — сказала она. — Хау ар ю?

— Ай эм уелл, — ответил я. — Энд ю?

Она немного подумала и ответила:

— Ай эм велфер!

Затем, сообразив по акценту, что я свой, сразу задала этот традиционный вопрос: как там с евреями?

— Как всегда, — ответил я. — В общем, живем среди антисемитов.

— Ой, вы думаете, здесь хорошо? Тоже хватает антисемитов. Вот я вам расскажу. У меня в Бостоне есть племянник. Умный мальчик, создал свою фирму, хорошо успел. Вы меня слушаете?

— Да-да, я слушаю.

— Так вот, он решил снять апартамент в одном престижном доме. А ему не сдают. Хозяин прямо сказал: «Я против вас ничего не имею, но в этом доме живут одни англосаксы. Если я сдам квартиру еврею, я потеряю всех жильцов». Ну. это не антисемитизм?