Да, у меня сердце болит и душа болит. Я по глупости убила своего ребёнка!

Я вдруг замираю. А и вправду, почему у меня нет не малейшего намёка на боль, там внизу. Понятное дело обезболивающие, но хоть какой-то дискомфорт должен же быть.

Я вновь открываю глаза и тут же встречаюсь с озабоченным взглядом Руслана.

— Руслан, — шепчу я и тянусь к его щеке. Она колючая и тёплая.

— Я просила их остановиться, я передумала…

— Просила? — усмехается он. — Да ты орала на весь этаж! Я чуть не поседел, пока несся в операционную.

— Орала?

— Орала, — подтверждает он, и, склоняясь, целует меня. И его губы, словно живая вода, воскрешают, будят, оживляют.

— Так они ничего не сделали, — с надеждой смотрю на него.

— На месте наши пятнадцать миллиметров, — говорит он, и гладит мой живот, — и даже наркоз ему не повредил.

— Слава богу, — выдыхаю, и опять со слезами, и притягиваю Руслана за шею, — Прости меня! Прости!

— Всё в порядке, — его голос вибрирует у меня в изгибе шеи, — мы резво начали. Мне стоило тебя выслушать, поговорить, я тоже не прав. Но я пиздец, как рад, что ты передумала.

— Спасибо, что дал мне самой это решить, — целую его в губы, потом в щёки и глаза. — Ты не представляешь, сколько для меня это значит, Руслан.

— Я люблю тебя, Вика, — говорит в ответ.

— Я люблю тебя.

12

— Мне, пожалуйста, салат с тунцом на гриле, запечённые мидии, крем-суп «Капучино», пасту с сёмгой, и какой-нибудь десерт на ваш выбор, — перечисляю я заказ официанту, даже не заглядывая в меню. — О, — спохватываюсь я, — и, конечно же, чай с малиной и базиликом.

— Ну, ты и сильна мать! — ни сколько, не стесняясь официанта, усмехается Мара.

А я, ни сколько не стесняясь своего аппетита, глажу свой пятимесячный животик.

— Это, я ещё поскромничала, — возвращаю улыбку подруге.

Мара делает заказ, который вдвое короче моего, и когда официант уходит, снова хмыкает:

— Ну, знаешь, эти щёчки тебе идут!

— Ох, Мара, если бы только щёчки! Видимо в моём возрасте беременность не проходит бесследно, особенно как у меня. Мурику только год исполнится, а у него уже будет новый братик. Но ничего не могу с собой поделать, эта беременность просто манна небесная. Я только ем и сплю. Не хочу обидеть других моих детей, но с Миланой и Тимуром, мне не было так комфортно. А вес… Будем надеться, что потом смогу совладать с лишними килограммами.

— Да уж разогнались вы ребята, — снова усмехается Мара, и под моим завистливым взглядом пьёт белое вино.

Жуть как хочу вина. Белого, сухого. Пусть самого молодого. У Руслана в новый год выпросила бокал брюта.

Боже как мне было вкусно!

— Прекрати так смотреть на мой бокал, словно ты завязавший алкоголик, — смеётся Мара.

— Хочу вина, — стону я, и оборачиваюсь, — где там мой заказ, хоть закушу слюну накатившую.

— Как поживают твои родители, — Мара переводит тему, видимо, желая меня отвлечь от ожидания.

— Прекрасно, — отвечаю я, — мама уже меньше причитает, что я фабрика по производству детей, и что она так и знала, что эти восточные мужчины все одинаковы, пока десятерых не заделают своей жене, не успокоится. А папа… Папа, кажется даже и не расстраивался особо.

— Слушай, ну я тоже надеюсь, что на десятерых ты не согласишься, — опять смеётся Мара.

— Думаешь, — подхватываю я её настроение, — а, по-моему, у меня неплохо, получается, быть многодетной мамашей.

— Бесспорно, ты прекрасна Вика, — Мара поднимает ладони вверх, в знак, того, что она сдаётся, — но в галерее тебя очень не хватает.

— Я тоже очень скучаю, — делаю грустное лицо, — по суматошным дням, по тому, как всё успевали в последний момент. Или наоборот, когда было затишье, и я любила гулять, по пустым коридорам слушая звук своих шагов.

— Кстати, — заметила Мара, — в последнее время у нас стало всё меньше заказов, и я разговаривала с Даном. Меня беспокоит падение наших показателей, но он отмахивается, говорит, что всё в порядке, но мне кажется, врёт. Узнай мимоходом у мужа, что там с нашей галерейкой.

— Странно, Руслан мне ничего такого не говорил… Хотя, о делах мы и не разговариваем. Он сейчас много работает, но опять же он всегда много работал.

— Ты не спрашивай прямо, не хотелось ли знаешь, попасть под гнев твоего мужа.

— Да уж, — усмехаюсь я, — мне бы тоже не хотелось попасть под гнев моего мужа.

— Ну, у тебя-то, есть тотем, — кивает на мой живот.

Я улыбаюсь, вспоминая, что и Руслан тоже называл мой живот тотемом, только в нём был Тимур.

— Да, тотемчик, мой — нежно глажу животик.

Нам, наконец, приносят заказ, и я принимаюсь за еду.

— Как каникулы Миланы? — спрашивает Мара, когда первый голод утолён.

— Классно, как! — хмыкаю, глядя на последнюю мидию, раздумывая, съесть или нет. — Прага в январе, это же сказка! Хотя я была и против такой дорогой поездки, но Руслан настоял.

— Ну, естественно, ему, наверное, хочется, наладить с ней отношения.

— Честно говоря, мне кажется, что ему всё равно, просто он слышал, как она меня умоляла, а потом поставил перед фактом, что она поедет, — пожимаю плечами.

— Ну да, похоже на правду, — улыбается Мара. — А Виктор, как-нибудь участвует во всём этом?

— В этом, это в нашей жизни или в поездке дочери? — уточнила я, вспоминая, что бывшего мужа видела мельком, перед отъездом Миланы. Мы с Русланом забирали её из квартиры, где она живёт с отцом, и он вышел проводить её. На нас он даже не взглянул, притянул дочь, обнял и ушёл.

— Ну, хотя бы в поездке, — ответила Мара.

— Нет, ничего такого. Благо, что и препятствовать не стал, — вздохнула я. — Не знаю, толи Вик так изменился, толи я раньше не замечала в нём этого. Но он стал каким-то жестоким, что ли… Особенно, когда он смотрит на Руслана, в его глазах столько ненависти.

— Ну, это понятно, — пожала плечами Мара, откидываясь на спинку кресла, — Руслан увёл тебя у него, с чего ему быть к нему лояльным.

Да именно так со стороны все и думают, и никто не знает, что произошло на самом деле. Нашу историю просто так не расскажешь. В лучшем случае, люди, услышавшие её, посчитают меня не совсем нормальной, а Руслана садистом, а в худшем, как и Вик будут вечно осуждать.

— Да, — я, как и всегда соглашаюсь в этом разговоре, — наверное, ты права. Спасибо, что согласилась, со мной пообедать, — перевожу тему. — Я безумно люблю Мурика, но иногда хочется вырваться из этого царства памперсов, прикормов. Тем более что весь этот бонус, теперь автоматически продляется ещё на сколько… О, Боже Мара! Я в пожизненном рабстве у своих детей!

— Ну, что ты Вика, — Мара смеётся, — всё когда-нибудь кончается, и дети тоже, к сожалению вырастают.

— Да, это точно. Сейчас сравниваю Тимура и Милану. И ведь я помню её маленькой, но вот уже тех эмоции, того счастья, когда трогаешь, теплое нежное тельце, нюхаешь макушечку, уже не помню, совсем, скоро и Мурик вырастет…

— А новому пузожителю, ещё имя не подобрали?

— О, Боже, эта же была целая трагедия. Милана как узнала, что у неё опять будет братик, дулась всю неделю. Услышала где-то имя Владислава, а вернее, ей Слава нравится, и хотела так назвать сестру.

— Ну, пусть брат будет Славой, — пожала плечами Мара.

— Нет, мальчик, это не то. Сказала, чтобы без неё не называли, вот ждём вердикта. Руслан пообещал, что назовём так, как она пожелает.

— Ну вот, а говоришь всё равно ему, — усмехается Мара.

— Ну, может и не всё равно. Да только теперь надо обещание держать, а вдруг будет какой-нибудь Некадим?

Мара начинает смеяться, но у неё вдруг звонит телефон и ей спешно приходиться успокоиться. Я тоже достаю свой, и обнаруживаю пару сообщений от мамы. Она интересуется, где печенье для Мурика, и следом, что уже всё нашла.

Захожу в браузер, и новостных строках, начинают всплывать события дня. Я мельком проглядываю их, пока Мара разговаривает по телефону, не особо вникая, пока глаз не цепляется за знакомое название.