Отвыкла.

Он бы тоже не отказался поизучать её голое тело, он тоже отвык, но краснеть бы при этом не стал.

— Дорогая, — подтвердил Руслан, и подошёл ближе, положил ладони на её плечи, и притянул к себе, утыкаясь носом в её волосы, — но она единственная ассоциируется у меня с тобой.

— Со мной? — удивилась она, оборачиваясь к нему, чтобы заглянуть в глаза.

— Ты мой маяк, Вика, — сказал он просто, и её зрачок расширился. Будто он впрыснул ей дозу наркоты, или вколол адреналин. Настолько неподдельным удовольствием засветились её глаза, что он и сам ошалел, от этой реакции. Всё смотрел на ультрамарин её глаз, и хапал свет, отогреваясь всё больше.

— А ты моё море, — проговорила она, — и небо, и солнце, и луна…

Руслан, наконец, накрыл своими губами её, и втиснул сразу же язык, потому что не мог терпеть. Поспешно развернул к себе, и вгрызся в вожделенный рот, фиксируя её затылок, словно она захочет отвернуться от него. Но Вика отвечала так же пылко, притягивая его за шею, и прижимаясь всем телом. И он поощрённый её ответом продолжал яростно нападать на её рот, точно пил воду, после недели в пустыне. Пил и не мог напиться. Насытиться не мог, чтобы хоть немного притормозить, включить мозг. Всеми его действиями управляли инстинкты. И тело повиновалось, велось на эту жажду.

Он как зверь рычал, когда проходился жестким тараном, оглаживая все её изгибы, задирал рубаху, рвал на ней пуговицы, и смотрел, трогал, целовал.

— Нам надо подняться наверх, — голос его сипел и хрипел, дыхания не хватало. Но остатками разума он понимал, что нельзя её просто загнуть и трахнуть, вбиваясь со скоростью отбойного молотка, хотя очень хотелось сбросить жуткое напряжение в паху.

— А здесь мы разве не можем? — пролепетала Вика, юрко ныряя к нему в штаны, и сжимая напряженный член.

Руслан на мгновение выбыл из этой реальности, содрогнувшись всем телом. Её ладонь так правильно давила на головку, так правильно тёрла, что сил медлить у него не осталось. Он так сильно изголодался по ней, что сейчас желание трахнуть её, затмевало все доводы разума.

— Царица, разряди меня, — порычал он, — иначе я за себя не ручаюсь…Я боюсь тебе навредить…

Вика поняла его правильно, потому что легко надавила ему на грудь, подталкивая назад, и он свалился на стоящий позади диван.

Она скинула с плеч, расстегнутую рубашку, оставшись в трусах и носках. Встала перед ним, демонстрируя, потяжелевшую грудь, с торчащими сосками, мягкий переход на круглый животик, крутые бёдра.

Потом склонилась к нему, уперевшись в спинку дивана, и Руслан снова завладел её губами, не в силах себе отказать в этом, и обхватил обеими ладонями её груди. Вика глухо простонала, ему в губы, и он почувствовал, как дрогнуло её тело, когда он сжал пальцами крупные соски, и оттянул их.

На ощупь шелковая кожа была горячей и гладкой. Ему нравилось, и упругие перекаты её грудей, и твёрдые соски, и дрожь её тела.

Она сползла ниже, горячими и влажными поцелуями оставляя мокрую дорожку на его коже. Вцепилась в волосы, и внезапно дернула, открывая доступ для себя к его шее. Это неожиданное покушение, так ярко влилось в общее возбуждение, что Руслана снова тряхануло, и он не удержавшись, тоже вплёлся ей в волосы, и отстранив от себя.

Вика смотрела на него осоловелыми глазами.

— Давай, царица, — голос его уже ни хрипел, он сипел, — сил нет терпеть…

И не сдерживаясь, Руслан потянул Вику вниз, приспуская штаны, и тут же насаживая её рот на свой член. До самого упора, до её глухих потуг вздохнуть, до тесного сжавшегося горла, что влажным капканом обхватили его член.

Время, когда она могла контролировать этот процесс, прошло, теперь он руководил, грубо вколачиваясь в её рот. С не меньшим возбуждением наблюдая, как растягиваются её губы, на его члене, и как по щекам бегут её слёзы. Как ритмично мелькаете макушка.

Вика старалась подстроиться, но тот темп, что задал сейчас Руслан, был ей неподвластен. Он стремился только к своему удовольствию, к своему кайфу. Натягивал её рот до упора, чувствуя, как содрогается её горло, как невзначай, его царапают её зубы. И уже не сдерживаясь, сыпал матами вперемежку со стонами. Ему казалось, что сердце его, сейчас выломает грудную клетку, и вылетит к чертям. Низ живота свело судорогой от напряжения. По позвоночнику вниз нёсся жар.

Он в последний раз толкнулся вглубь его рта, и почувствовал освобождающую разрядку. Он блаженно прикрыл глаза, всё ещё удерживая Вику, так чтобы она всё поглотила до капли, и продлила его наслаждение. Царица послушно глотала, и его хват стал слабеть, вместе с тем как на него накатывала нега освобождения, включался и мозг. И как не горячо и охуенно ему бы не было, подобный порыв мог не понравиться Вике. Прошли те времена, когда он клал на её удовольствие, теперь ему было важно её мнение.

Руслан разлепил глаза.

Вика так же сидела на полу у него в ногах, положив голову на его бедро. Вид у неё был уставший. Губы алели на бледном личике. Она задумчиво смотрела на него.

— Вика, я… — начал он, но голос его подвёл, просел и горло засаднило.

— Это оказывается так потрясающе, видеть, когда тебе настолько хорошо, — просипела она, поглаживая его бедро.

— Я был груб, — Руслан всё четче ощущал вину за этот порыв.

— Это твоя сущность, — проговорила она, усмехнувшись. Но это прозвучало так спокойно, не обвинительно, а просто констатация факта.

Он наклонился и, подтянув её к себе, усадил на свои колени, обнял.

— Я исправлюсь, — проговорил он, зарываясь носом в её растрепанных волосах, чувствуя гармонию с миром.

— Не надо, — он слышал, что она улыбается.

— И всё же скажи мне, как ты хочешь? Я всё для тебя сделаю.

— Я хочу, чтобы ты был нежным, как когда-то обещал мне, — напомнила она.

— Я буду, — пообещал он, подхватывая её на руки, и вставая с дивана.

Он и вправду так думал, чувствуя сейчас, что готов свернуть горы ради неё, ради его маяка.

20

— Теперь, царица, давай серьёзно, — сказал Руслан, рассматривая их переплетенные пальцы.

Они лежали на смятых простынях, блаженно прижавшись, друг к другу, взявшись за руки.

Руслан, как и обещал, исцеловал, томно и нежно, каждый сантиметр, её кожи, чутко ловя все её вибрации и стоны. Доводил до края, а потом отступал, давал ей передышку, и снова собирал губами её дрожь, по горячей влажной коже. Наслаждаясь этими ласками, даже больше царицы. Упоённо бороздя губами все нежные изгибы. Алчно, но без грубости сжимал в руках вожделенное тело.

Потом медленно и осторожно погружался во влажный жар, между её ног, не отрываясь, глядя в её глаза, чувствуя незримую связь с этой женщиной. И его крыло, от особенности этого момента. Крыло от осознания, что он обладает ей, всей полностью. Что она только его. Только для него.

А потом они долго целовались, и хоть Руслану и не хватило привычного темпа, духовно он был переполнен, забит под завязку. Моральное удовлетворение перевесило, физическое.

— Серьёзно? — переспросила царица.

Руслан аккуратно расцепил их пальцы и переместился так, чтобы нависнуть над ней, но не давить, только ладонями обхватил лицо, разглядывая, любимые черты.

Чёрт, в его жизни, никогда не было кого-то столь красивого, открытого, чистого. Никогда его сердце не билось так, как от одного только взгляда, на царицу. Просто смотреть, ощущать тепло, впитывать эту глубину глаз, и быть счастливым, от причастности, к этой жизни.

— Серьёзно, Вика, — повторил он, мягко массируя её бровные дуги, убирая хмурую складку, с лица.

— Ты сделала выбор, ты остаёшься со мной. И больше никаких сомнений, Вика. Никаких упрёков, и обид. Ты знаешь, кто я, и, тем не менее, ты сделала выбор, а значит, принимаешь меня таким, какой я есть.

Она слушала внимательно, с затаённой тревогой во взгляде, словно он сейчас поставить ей условия. Но у него не было условий, только одно.

— Мы теперь вместе.

— Я понимаю…

— Нет, ты не понимаешь, — качнул он головой. — Мы вместе, — повторил он, — и это значит, что все твои проблемы, это мои проблемы. Ты моя женщина, и я несу за тебя ответственность. Это значит, что ты не побежишь сама разбираться, с бывшем мужем, с дочерью, с кем бы то ни было…