…Вот, скажем, тибетского гуру Т.-Ч., проводящего семинар в Петербурге, кто-то из публики спрашивает, нет ли у него кармической теории, объясняющей Судьбу России. Тибетский гуру Т.-Ч. признается, что такая теория у него есть, но делиться ей он не будет – опасается кармических последствий.

…Вот, скажем, у заслуженного поэта Ф. в семье живет престарелая няня. Няня пережила с семьей голод, террор, оккупацию, эвакуацию, оттепель, застой, перестройку, вырастила дедушку поэта, отца поэта, дядьев поэта, самого поэта, сестер поэта, детей поэта и внуков поэта, а теперь ласково покрикивает из своего почетного кресла на маленьких правнуков поэта. Эта святая женщина всегда отличалась исключительным вниманием к чужой жизни и готова была выслушивать любые истории – про голод, террор, оккупацию, эвакуацию, оттепель, застой, перестройку и все такое. И при этом в конце любой истории задавала один и тот же вопрос: «…Ну он убёг?» Гостей заслуженного поэта Ф. это восхищало. «Вот вам вся история русского народа в одном вопросе!» – говорил художник К. «Ну почему русского? – возражал хореограф Ж. – Это вся история еврейского народа в одном вопросе!» «Ну ладно! – отвечал художник К. – Вся история еврейского народа – в вопросе: «…Ну кто-нибудь убёг?» Пережившая голод, террор, оккупацию, эвакуацию, оттепель, застой и перестройку няня сидела в уголке и помалкивала.

…Вот, скажем, интеллигентные порногурманы, – из тех, которые любят, чтобы некрасивые татуированные модели в очках ездили верхом на немолодых полноватых мужчинах в латексных фраках и декламировали «Монолингвизм другого» с ироническими интонациями, – жалуются, что в России стриптиз совсем не то, что в Европе. В России, говорят интеллигентные порногурманы, стриптизерши обычно какие-то вульгарные. Неужели нельзя брать на работу интеллигентных стриптизерш? Есть же рынок! (Интеллигентные порногурманы обводят рукой комнату, где сидят четыре человека.) Тут выясняется, что одна из участниц беседы ходила на пробы в стрип-клуб, пока писала кандидатскую и сидела без денег. И ей отказали! Причем отказали еще до того, как она успела раздеться. Она только начала расстегивать рубашку со словами: «А это, извините, сиськи…»

…Вот, скажем, рекламный щит с изображением Александра Сергеевича Пушкина предлагает жителям столицы «Кредит за чудное мгновенье!».

…Вот, скажем, обитатели большого жилого комплекса на протяжении двух месяцев с интересом наблюдают из окон за жизнью дворняжки, поселившейся во внутреннем дворе. Дворняжка родила пару щеночков, обитатели дома умиляются благостному выражению на морде матери и неуклюжими играми потомства. Наступает вечер, когда один из обитателей жилого комплекса прибегает к друзьям, живущим этажом выше, и сообщает, что щеночки лежат под забором одни-одинешеньки и выглядят бледно. Их собачья мать куда-то делась, и малыши, того и гляди, погибнут от голода. Взволнованные граждане принимают решение немедленно покрошить сосиску и кинуть ее щеночкам из окна. Щеночки никакого интереса к покрошенной сосиске не проявляют, и взволнованные граждане решают, что щеночкам «какие-то добавки из сосисок плохо пахнут». Из холодильника появляется отварная куриная грудка. Грудку крошат на маленькие кусочки и кидают щеночкам из окна. Щеночки никакого интереса к куриной грудке не проявляют. Из темноты слышно, что они тяжело пыхтят и жалобно поскуливают. Взволнованные граждане решают, что щеночкам «не подходит вареное». Из холодильника появляется антрекот. Антрекот крошат на маленькие кусочки и кидают щеночкам из окна. Насколько удается разглядеть, щеночки не проявляют никакого интереса и к антрекоту тоже. Тут взволнованные граждане понимают, что щеночки не то больны, не то травмированы, не то склонны к невротической анорексии, – словом, что щеночков надо спасать. Взволнованные граждане отлипают от окон, поспешно обуваются и бегут во двор. В темноте идти по двору оказывается неудобно и страшно: под ногами что-то все время скользит, шуршит и чавкает. Взволнованные граждане решают, наконец, посветить экранами мобильников себе под ноги. Весь двор покрыт ровным слоем покрошенных, порезанных, сырых и вареных мясопродуктов: тут и котлетки, и сарделечки, и ветчинка, и сервелатик. А под забором стонут от переедания брошенные матерью щеночки.

…Вот, скажем, водитель грузовика DHL стучит в окно водителю грузовика «Почта России» и обращает внимание последнего на тот факт, что у него кузов открыт и все посылки на дорогу падают. А водитель грузовика «Почта России» тормозит, отъезжает в сторонку, кладет голову на руль и некоторое время так лежит.

…Вот, скажем, в витрине магазина свадебных платьев где-то около «Бабушкинской» среди белых изделий из взбитой тафты выставлено ярко-синее платье с переливающимися серебристыми лентами, спадающими с плеч на манер аксельбантов, с крупными ярко-розовыми цветами, нашитыми по всему подолу, и с поясом из лиловых блесток. К этому платью, судя по оформлению витрины, прилагается заколка с павлиньим пером и пара белых перчаток до локтя. На табличке, сопровождающей экспонат, заботливо указано: «Для смелых невест». «Смелые замуж не идут, – бормочет ковыляющая мимо усталая бабушка. – Зачем смелым замуж?»

…Вот, скажем, на лестничной площадке между пятым и шестым этажами жилого дома к стене приклеен вырванный из школьной тетради лист, на котором аккуратно написано женским почерком: «Сергей! Я знаю, что тайком ты ходишь сюда курить, хотя обещал против. Я отличу твои окурки от любых других. Это называется „любовь“, Сергей».

…Вот, скажем, средних лет дама стоит иксом на бережку у Петропавловской крепости, подставляя бледному петербуржскому солнцу бледное тело в румяном купальнике. Глаза дамы закрыты непрозрачными очками для солярия, а к мягкой панаме пришпилена бумажка с крупной надписью маркером: «Женщинам и без повода не беспокоить!»

…Вот, скажем, флейтист Г. подарил своей дочери Наталье давно чаемого морского свина. Свин оказался неприятным человеком – лохматым, линючим, пахучим, кусачим и неотзывчивым. Но хуже всего было то, что дочь Наталья, вопреки долгим чаяниям, за две недели охладела к животному целиком и полностью. Выход был один: отдать свина кому-нибудь другому. Но флейтист Г. упирался.

– Мне не нравится подавать ребенку идею, что можно взять в дом живое существо, поиграть и выкинуть, – хмуро говорил он.

– Послушай, у тебя девочка растет, – говорили флейтисту Г. друзья. – Она все равно рано или поздно придет к этой идее.

– Я не хочу иметь к этому никакого отношения, – отвечал флейтист Г.

– Тогда скажи, что свин ушел жить к соседям, – советовали друзья. – Что благодаря ее любви он приобрел уверенность в себе, здоровую самооценку и новые жизненные навыки, и теперь считает, что им обоим следует попробовать жить с другими людьми. У тебя растет девочка, что-нибудь такое с ней все равно рано или поздно произойдет.

– Я не хочу иметь к этому никакого отношения, – отвечал флейтист Г.

– Ну, скажи тогда, что свин покончил с собой, – предлагали друзья. – Что она совершенно прекрасная, а он козел, ничего за эти две недели не достигший, что она заслуживает лучшего свина, что ему стыдно просыпаться и слышать ее умиротворенное дыхание рядом с таким никчемным существом, как он. У тебя девочка растет, в ее жизни рано или поздно…

– Я не хочу иметь к этому никакого отношения, – перебивал флейтист Г.

И тут жена флейтиста Г., все это время помалкивавшая, неожиданно сказала:

– А ты ей объясни, что этого свина очень-очень захотела другая девочка. Ну, прямо очень-очень захотела. Полюбила настоящей любовью. А Наталья его все равно не любит, а только балуется. Так что свина надо уступить, ради его собственного счастья и счастья этой самой другой девочки.