Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Он давно научился жить в больших городах и не испытывал страха ни перед чем – ведь умение слиться со средой, стать таким же как и все – было неотъемлемой частью учения смерти. Смерти, приходящей на кошачьих лапах3

Сейчас он был одет как крестьянин, пришедший в город, чтобы наниматься на работу: бедно, но чистенько, так чтобы понравиться белому человеку, хозяину. Ночью – он добрался до аэропорта и несколько часов ждал, пока не прибудет человек, которого он ждал. Потом – он пошел за гайджином до стоянки такси, запомнил машину, в которую он сел – а сам бросился к автобусу, который отъезжал в город и привычно забрался на его крышу, где были установлены газовые баллоны. Он сделал это так быстро и незаметно, что никто не видел, как он это сделал. Но если бы и увидели – он был не более чем китайским поденщиком, у которого нет денег на билет.

Прямо в дорожном потоке – он перепрыгнул на крышу грузовика, едущего в одном и том же направлении, что и такси: он не был дикарем и мог воспользоваться автобусом нормально или даже нанять такси – но он не был уверен в том, что его не запомнят. Потом – такси въехало в город, скорость его движения резко упала – и он спрыгнул с грузовика и побежал. Так он и бежал за такси, передвигающимся от пробки к пробке – больше часа, не испытывая ни грамма усталости. Это не было сложно для него – его предки могли бежать всю ночь, потом день, а потом еще одну ночь со скоростью спасающегося от охотников оленя. Он сам – так уже не мог. Впрочем, его учитель рассказывал ему о том, как один лекарь заметил, что женские лекарства, ранее лечившие только женщин – теперь подходят и для лечения мужчин. Это было прискорбным свидетельством упадка в обществе…

Таких как он в Китае называли «ванг», что означало – кара, несчастье, бедствие. Ему было все равно то, как его называли. Как и то, какие бедствия он приносил – его учили быть верным лишь клану и подчиняться приказам. Ни больше, ни меньше…

Когда такси остановилось, и гайджин вышел – он уже был рядом, простой крестьянин, приехавший в благополучный Гонконг из нищей китайской деревни, чтобы наниматься на поденную работу. Никто не обращал на него внимания больше, чем на бродячую собаку. Гайджин пошел в питейное заведение… видимо, там будет встреча, или что-то в этом роде. Ему не приказывали узнать, с кем именно. Выклянчив несколько монет у прохожих и получив, в конце концов, пинка – он скрылся в переулке, потирая ушибленное место: его глаза уже присмотрели как минимум два места, где он может ожидать гайджина, оставаясь незамеченным…

Бар находился, как это и было принято в Гонконге, – не на самой улице, а в проулке, туда вела грязная, вонючая дорожка, заваленная мусором, гниющими пищевыми отходами, на которые китайцы совершенно не обращали никакого внимания. Гонконг находился на стыке двух миров, Востока и Запада, цивилизации и варварства. Асфальтированные англичанами дороги и здания-муравейники в двадцать этажей, построенные англичанами, здесь соседствовали с крысами, кучами мусора и трущобами, а меньше чем в миле от знаменитого отеля «Раффлс», одного из лучших в мире – была опиумокурильня, тоже одна из лучших в мире, где отдали Богу душу немало любителей приключений. В последнее время Гонконг сильно разросся, строились новые небоскребы, город занимал одно из первых мест в мире по количеству «Роллс-Ройсов». Виной всему был легендарный «золотой треугольник». Место в горах, куда почти невозможно добраться, там несколько генералов затеяли свой бизнес на широкую ногу. Выращивание опиумного мака – но не на опиум. Теперь – «звездой экрана» был наркотик нового поколения, первоначально созданный как лекарство, а теперь все более и более успешно вытесняющий опиум. Для опиума нужна была трубка, кровать, опытный служитель – для этого же нового наркотика нужна была только столовая ложка и шприц. И если опиумный наркоман хоть как-то мог держать себя в руках – то новый наркотик буквально за несколько приемов вызывал абсолютное привыкание. Имя новому наркотику было – героин.

Название бара тоже было самым обычным для этих мест – «888». Три восьмерки, по верованиям китайцев число 8 – счастливое, три восьмерки обозначает абсолютное счастье. Само название этого места – бар – было слишком громким для этой дрянной забегаловки, в нем обедали кули – носильщики, торговцы с соседнего рынка, местные бандиты и тому подобная шушера. Европейцев здесь не то, чтобы не жаловали, – просто они сами в такие места не ходили. За исключением тех, кто жаждет острых ощущений. Они и получали их – часто больше, чем рассчитывали.

Белый европеец чуть наклонился, входя в помещение – вход был явно рассчитан на местных, низкорослых жителей…

Внутри было шумно, накурено, как и в других подобных заведениях по всему миру. Пахло куриной грудкой, свининой, приправами. Приправы здесь были двух видов: острые и глютамат натрия. Первая свидетельствовала о том, что народу с такой кухней приходилось часто есть несвежее, тухлое мясо, омерзительный вкус которого маскировался ударными дозами острых приправ, а глютамат натрия – это специфическая особенность современной восточной кухни. Придумали японцы… Такая дрянь, кладется во что угодно, и так действует на вкусовые рецепторы, что даже самое неприятное по вкусу блюдо кажется вкусным и хочется есть еще и еще. Эта приправа распространялась везде, кроме самой Японии… японцы много чем осчастливили этот мир, в числе прочего – шестнадцатью годами Второй Тихоокеанской войны, сейчас временно затихшей. Но капитан первого ранга Воронцов считал, что ничего не закончено – и у него были все основания так считать. И капитан Воронцов старался не употреблять блюда, имеющие китайское происхождение – как бы заманчиво они не выглядели…

Хозяин сего почтенного заведения, высокорослый для китайца метис с черной косичкой и сильными, с набитыми костяшками руками – лично подошел принять заказ у нового посетителя, которого никто никогда здесь раньше не видел. К новым посетителям он всегда подходил сам – чтобы определить, настолько они опасны, сколько денег есть в их карманах и не стоит ли сообщить о них куда следует… отнюдь не в полицию. В этом городе, освещенном ядовитым светом рекламных огней бетонном муравейнике – даже стены имели уши, а люди – пропадали средь бела дня в самых благополучных районах. Это давно была не колония Британии, и британцы давно не контролировали здесь ситуацию – только делали вид.

Кстати, три восьмерки на вывеске заведения – один из признаков принадлежности хозяина к мафии. Далеко не каждому разрешат держать такую вывеску…

– Три восьмерки приветствуют вас, таши, – сказал метис на приличном английском, – надеемся, вы будете нашим постоянным гостем. Что желаете заказать? Один напиток за счет заведения.

Непроницаемо черные узкие глаза смотрели на незнакомца, будто впитывая его. Одет как американец – но совсем не из таких. Что-то не позволяло хозяину заведения определить гостя как типичного гуилао4 – оттого и обратился он к нему уважительно – таши. Таши, кунгфу таши – мастер боевых искусств, в которых и хозяин заведения знал толк – по крайней мере, хулиганы, так и норовящие вывернуть мульду с мусором или исписать стену, а то и витрину непотребщиной, обходили три восьмерки десятой дорогой…

Хозяин видел, как новый гость двигался и оценил, как он сел. Спиной к стене и рядом с дверью, ведущей в туалет, в туалете окно – выбил и был таков. Гость был опасен.

– Циндао5 – сказал гость – холодное, прямо из холодильника, бокала не надо. И… что-то соленое. Закусить. Пока все.

Метис утвердительно кивнул.

– Английские армейские крекеры устроят почтенного таши?

– Вполне.

Метис отошел к барной стойке и вернулся с требуемым. Видно было, что персонал он вышколил – подчинялись с полуслова, требуемое появилось в мгновение ока.

вернуться

3

Это способны понять только японцы. Кошка – по-японски нян, она мяукает как нян-нян-нян. Нян – один из вариантов произношения иероглифа Ни что значит – два. Ни, Нин – то же самое, что иероглиф «нин», скрытность – первый в слове – ниндзюцу. Ниндзюцу переводится как искусство скрытности.

вернуться

4

Иностранец. В материковом Китае имеет хождение слово «лаовей», обозначающий то же самое.

вернуться

5

Самая распространенная марка пива в Китае. Ставили немцы – но китайцы упростили технологию, кроме ячменя стали добавлять в сусло рожь и овес. Крепче чем классическое пиво.

2
{"b":"828600","o":1}