– Больше не смей лезть в мои дела, иначе в следующий раз я не промахнусь, – рычу ей в лицо, прежде чем за спиной слышаться приближающиеся шаги, и мои пальцы тут же разжимаются.

Быстро разворачиваюсь и сметаю все ее старания со столешницы. А когда, наконец, отец входит на кухню, я молча прохожу мимо, даже не поздоровавшись с ним.

– Что здесь случилось? – шокировано спрашивает отец, бросая на меня удивленный взгляд.

– У своей иранской подстилки спроси, – бурчу, даже не оборачиваясь.

– Дейтон!

Я не реагирую на тон отца, поскольку когда речь заходит о его пассии он всегда ведет себя так будто она является центром земли. С мамой он вел себя по-другому. С приходом этого лживого ангела в наш дом все стало другим, и наши с отцом отношения в том числе.

Как оказалось, Джалия решила-таки пойти до конца в вопросе с моими прогулами. Ей даже хватило смелости и наглости расположить к себе ректора. Понятия не имею, что она ему наплела, но, похоже, теперь у меня могли возникнуть серьезные проблемы, если я и дальше продолжу игнорировать ее занятия. Черт, он сказал, что отстранит меня от учебы и от тренировок до тех пор, пока я не передумаю. Он даже обещал позвонить моему отцу, чтобы припугнуть возможным исключением и это было дерьмово, потому что единственное, что Холбери еще не успела сделать, так это пожаловаться ему. Хотя она могла это сделать еще три недели назад. Меньше всего на свете мне хотелось выслушивать еще и от отца нотации. В любом случаи, мне нужно что-то придумать, прежде чем тренер запретит мне появляться на тренировках. И все, что мне оставалось, так это еще раз более доходчиво объяснить этой чертовой иранке, чтобы она, наконец, прекратила совать свой нос в мою жизнь. Упертая девчонка. Даже трюк с ножом ее не напугал. Что же, придется, перейти к более кардинальным методам убеждения. Сегодня, сразу же после тренировки, я даже душ не стал принимать. На это у меня совсем не было времени. На улице и так уже начинало темнеть, а мне нужно было еще кое-что сделать.

Подъезжая к дому, я заметил свет, горящий в комнате на втором этаже. Прекрасно, значит она в спальне. Подготовив канистру с бензином, я бросил ее на пороге и вошел в дом, быстро поднимаясь по лестнице. Ударив ногой по двери, я ворвался в комнату, надеясь для начала как следует напугать ее. И судя по перепуганному выражению лица девушки, мне это удалось. Но с ней возиться у меня времени не было. Сначала мне нужно уничтожить кое-что, что ей принадлежит. Я прекрасно знал, где именно хранилась эта коробка, поэтому без раздумий двинулся к шкафу, распахивая дверцы настежь, пока искал глазами небольшую картонную коробку с ее вещами. А вот и она! Как только коробка оказывается в моих руках, женский голос за моей спиной вдруг оживает.

– Что ты делаешь? – в ее тоне слышна тревога.

– То же самое, что и ты. Пытаюсь отнять все, что тебе дорого, – отчеканиваю каждою слово.

Пока я спускаюсь, Джалия бежит вслед за мной. Оказавшись на улице, я бросаю коробку с ее вещами перед самым порогом и, схватив канистру, щедро поливаю ее бензином. Достаю из кармана спички, бросая через плечо взгляд на растерянную девушку, которая так и застыла в дверях. А когда спичка загорается, я бросаю ее в коробку под громкое женской «Нет!». Она тут же бросается к огню, но мне удается поймать ее за локоть, не позволив приблизиться к яркому пламени. Она хнычет, чтобы я отпустил ее, но я лишь сильнее хватаю ее двумя руками за запястья, прижав девушку спиной к своей груди при этом специально разворачивая ее лицом к горящей коробке. Я нарочно вынуждаю ее смотреть, на все это заставляя чувствовать абсолютную беспомощность. И в этот момент мне ничуть ее не жаль, ведь она в свое время не пожалела мою мать, когда крутила роман с моим отцом. За свои ошибки нужно отвечать, и это лишь начало расплаты. Вот так смотри и плач, девочка. В этой коробке была вся ее жизнь, и с удовольствием отбирал у нее эти воспоминания. В любом случи, она может сделать новые фотографии с родителями в любой момент. Зачем так убиваться?! Когда огонь понемногу начал стихать, я вдруг разжал пальцы, позволяя ей рухнуть на колени. Джалия быстро поднимается, снова бросаясь к тлеющей коробке, и зачем-то ныряет ладонями внутрь. Она вскрикивает. Из ее рук выпадает обугленная и все еще дымящая рамка с обожженной фотографией. Стискиваю кулаки, замечая, как быстро краснеют ее ладони от ожогов. Сумасшедшая идиотка! Если хочет сгореть вмести с эти вещами, пускай горит, я не стану вмешиваться. Разворачиваюсь и ухожу в дом. Иду на кухню и набрав стакан воды, осушаю его за пару глотков. Затем возвращаюсь обратно в гостиную и прежде чем подняться в свою комнату, снова бросаю взгляд через стеклянные двери. Похоже, эта девушка окончательно сошла сума. Израненными ладошками она пытается набрать земли из клумбы, чтобы окончательно потушить огонь. Разве несчастные фотографии стоит этого? Стиснув зубы, отворачиваюсь и поднимаюсь в свою комнату. После душа я переодеваюсь и снова спускаюсь вниз, чтобы заварить кофе. В этот раз Джалии не было видно. Даже коробку успела убрать до прихода отца. Интересно, в этот раз она тоже смолчит или все же пожалуется ему?

Подхватив чашку ароматного напитка, иду на заднюю террасу, чтобы немного насладиться тишиной и подышать свежим воздухом. На улице успело стемнеть и здорово похолодать. Сделав глоток любимого напитка, я поднял взгляд к небу, надеясь увидеть самую яркую звезду, ту, которой стал мама. Чьи-то тихие всхлипы заставляют тут же оглянуться по сторонам. На траве, почти в самом углу забора, сидела она. Подобрав под себя колени, она сидела спиной ко мне, но судя по тому, как сотрясались ее плечи, она наверняка плакала. Неужели все еще убивается из-за того, что я спалил ее дурацкую коробку? Отложив чашку, я двинулся в ее сторону.

– Эй, ты что там делаешь? – подобравшись ближе, замечаю как она вздрагивает поднимая на меня покрасневшие глаза.

Ее руки до сих пор испачканы грязью вперемешку с засохшей кровью. А на коленях лежит та самая обугленная рамка с фотографией ее семьи. Ее губы дрожат от холода. Что-то внутри неприятно сжимается, глядя на ее растяпанный вид.

– Ладно, хватит здесь сидеть. Поднимайся и иди, приведи себя в порядок.

Джалия будто не слышит меня, и тогда мне приходиться чуть наклониться, чтобы поднять ее за локоть. Но девушка лишь крепче прижимает рамку к груди, отшатываясь назад.

– Это какая-то твоя очередная игра? Давай же, Холбери, вставай и заходи в дом, – я начинал злиться, поскольку эта девушка вела себя сейчас странно.

Вырвав из ее рук рамку, я надеялся таким образом заставить ее подняться, и это сработало, потому что в ту же секунду она резко вскочила на ноги, бросившись прямо на меня, повторяя снова и снова лишь одно слово: «Отдай!». Быстро отступив назад, я шагнул в сторону дома, чувствуя, как по моей спине колотят ее кулаки. Разуметься я отдам ей эту дурацкую рамку, как только она зайдет внутрь. А потом в какой-то момент ее крик обрывается, и я слышу шумный всплеск воды за спиной. Кажется, она поскользнулась на скользких бортиках у бассейна и свалилась прямо в воду. Кладу рамку на шезлонг и, даже не оборачиваясь, возвращаюсь в дом. За спиной по прежнему слышно, как она барахтается в воде мне приходиться оглянуться, чтобы убедиться, что она выбралась с бассейна. Джалия почти полностью погрузилась в воду, размахивая руками, будто не умеет плавать и меня вдруг только сейчас осенило. Проклятье! Она же однажды вскользь упоминала, что не умеет плавать. Мне приходиться быстро вернуться назад и уже через секунду я ныряю в воду. Обвив ее талию руками, поднимаю ее выше и прижимаю девушку к себе, позволяя ей, наконец, сделать вдох. Ее холодные пальцы тут же сплетаются вокруг моей шеи. Пока мы все еще стоим в бассейне, я слышу ее рваные выдохи прямо у моей шеи. Понятия не имею, как долго я пялюсь на нее, но сейчас она кажется такой беззащитной в моих руках, и я, как идиот застил посреди бассейна, наблюдая, как с моего темного ангела понемногу сползает маска бездушной стервы. Я несу ее к бортикам и, поднявшись на несколько ступенек, снова опускаю взгляд к ее лицу.