– Тише,– Томас положил ему руку на плечо.– Не продолжай. Но что случилось с ребенком?

– Его нашли на пороге дома,– эти слова явно давались мужчине с трудом. – Со вскрытой грудью и с собственным сердцем в руке.

– Пресвятой Боже,– Томас тихо выдохнул.

– И это не единственный случай,– Дарио вскочил на ноги и принялся расхаживать по узкому проходу церкви взад-вперед.– Несколько человек в Ареццо, несколько человек в округе… Святой отец, они все одержимы! И церковь ничего не может сделать! Их молитвы не помогают, их экзорцисты не справляются. Прошу, помогите нам!

Дарио снова упал на колени, но в этот раз Томас не стал его останавливать. Вместо этого, он напряженно думал.

«Это действительно одержимость? Ты имеешь к этому какое-то отношение?»

«К сожалению, нет», сказал голос. «Но это не обычные случаи. Мелкие сошки не заставляют людей вырезать себе сердца. Даже я в лучшие времена не позволял себе такого».

«А что тогда? Ты должен знать!»

«Мальчик», голос в голове зазвучал грубее и тяжелее, и Томас почувствовал, как его виски сдавил раскаленный обруч. «Ты имеешь хоть малейшее представление, сколько внизу обитает князей, герцогов, духов и прочих чинов? Ты представляешь, сколько душ находится в услужении у самого мелкого герцога? И ты считаешь, что вправе указывать мне, что я знаю, а что нет? Будь это хоть сам Белиал, я не могу этого знать, пока не увижу».

– Святой отец? – Дарио осторожно потрогал его за рукав.– Вы поможете?

Томас поморгал, словно возвращаясь в реальность из тяжелого сна. В подсознании, он чувствовал раздражение и недовольство Астарота – словно в голове ворочалась огромная глыба льда с острыми краями.

– Конечно,– медленно проговорил он, отчаянно пытаясь сфокусироваться и вернуть себе контроль.– Я только приведу в порядок дела, и можем выдвигаться. Остановишься пока у меня – матушка будет рада гостям.

– Слава Господу! – Дарио схватил руку Томаса и горячо поцеловал ее. – Я верил, что вы не откажете! Благослови вас Господь!

– Пока еще рано меня благодарить,– Томас рассеянно вывел мужчину на улицу. – Пройдите вверх по этой улице, пока не упретесь в дом с красной крышей. Спросите Анну и скажите, что вы от меня. Она примет вас. Я пока останусь здесь.

Дарио глубоко поклонился и спешно зашагал по дороге, а Томас все стоял на крыльце и смотрел ему вслед.

Только когда силуэт мужчины стал совсем маленьким, священник вернулся назад, в прохладную тень церкви. Томас медленно, будто в первый раз, обошел все вокруг, бережно прикасаясь к священным реликвиям и алтарю, словно прощаясь.

«Ты боишься», голос не спрашивал, но утверждал.

– Да,– сказал Томас вслух,– я правда боюсь. Мне кажется, это что-то очень плохое. Отец Бернард даже не успел рассказать мне все, что знал, до своей гибели. Этот сердечный приступ…

«Это вправду была случайность. Никто не виноват».

– Странно слышать такое от тебя,– Томас сел на скамью и прикрыл глаза. В полуденную тишину вплетались отдаленные разговоры людей, щебетание птиц, скрип колес повозок, которые то и дело проезжали по дороге. Все так спокойно и тихо, настоящая идиллия, если не считать пары тех случаев за последние несколько недель.

«Не всегда во всем стоит винить демонов. Тебе ли не знать, сын священника? Сколько темных душ ты встречал на своем пути? И все они, заметь, все до единой молили о прощении, обвиняя в своих грехах кого угодно, кроме себя. Это ли не обнажает суть человеческой натуры?»

– Каждый достоин спасения,– упрямо ответил Томас. Эту мантру он твердил с того самого момента, как впервые познакомился со своим воображаемым другом, и именно она помогала ему не сбиваться с пути.

«Даже ценой чужой жизни?»

Томас плотно сжал губы. Этот вопрос терзал его каждый день, и голос знал об этом, потому что обладатель голоса был частью его самого, и Томас просто-напросто не мог существовать без него.

– Скажи…– голос молодого священника надломился,– он… долго мучился?

В этот раз, голос взял паузу прежде, чем ответить.

«Нет. Все произошло быстро».

Когда Уильям Эккер впервые увидел новорожденного сына, его сразу же захлестнуло ощущение чистого, незамутненного счастья и любви.

Он так давно мечтал об этом дне: с тех самых пор, как Анна вложила свою руку в его и доверила ему свою судьбу. Но он понимал, что будет эгоистично заводить ребенка, не имея крыши над головой, поэтому терпеливо ждал, когда у них появится свой дом – свой островок безопасности и надежды. И вот, спустя несколько лет, Уильям наконец увидел долгожданного сына.

Но его счастье длилось всего несколько мгновений – ровно до того момента, как Уильям осознал, что ребенок не дышит. Анна была слишком слаба, чтобы понимать, что происходит, и практически сразу потеряла сознание. Уильям остался один на один с умирающим младенцем, и счастье в его душе уступило место леденящему ужасу.

Сперва он, в естественном порыве служителя Господа, упал на колени и принялся истово молиться о спасении жизни сына – но секунда шла за секундой, младенец синел, а спасения не было. Тогда Уильям решил попробовать кардинально другой способ.

Он сорвал с шеи крест и закинул его подальше, в угол комнаты. Зубами надкусил ладонь и указательным пальцем принялся выводить на полу спальни сигил с пятиконечной звездой внутри. А после, завершив круг, Уильям пролил в центр свою кровь и прошептал:

– Астарот, услышь меня.

Не было всполохов огня, вспышек света и запаха сера. На секунду Уильяму почудилось, будто вся комната погрузилась во тьму, а затем он услышал за спиной холодный голос.

– Я слышу и слушаю тебя.

«Что я делаю», пронеслась в голове священника мысль, но он задавил ее, как назойливое насекомое.

– Астарот, князь Ада, я прошу тебя – верни жизнь моему новорожденному сыну,– произнес Уильям, глядя на тело ребенка на руках матери.– Я отдам тебе свою душу, но верни Томасу жизнь.

– Интересно,– Уильям не видел, но почувствовал, как ледяная тень пронеслась по комнате.– Мальчик еще жив. Ему осталось буквально две-три минуты, может быть, пять, но он цепляется за жизнь… Какой упрямый! Весь в отца. Но вот что я скажу тебе, священник…

Тень отделилась от кровати и нависла над Уильямом. Ему показалось, что перед ним два огромных зияющих колодца, а за ними – бесконечная пустота.

– Он все равно не жилец. Твой ребенок родился смертельно больным. Даже я не способен исцелить его – а жаль. Твоя душа была бы занятным подарком.

Голос начал рассеиваться, будто его обладатель понемногу растворялся. Тогда Уильям крикнул:

– Погоди! Вселись в него!

– Что?!– теперь голос не шептал вкрадчиво и сухо, но грохотал в порыве истинного изумления.

– Твоя сила будет поддерживать в его теле жизнь, ведь так? – Уильяма трясло, и кровь из прокушенной ладони все капала и капала на нарисованную звезду.– Просто… не подавляй его. Сосуществуй с ним. Позволь ему жить.

– Хм,– тень заколыхалась черным саваном.– Жить в мире людей и наблюдать их пороки и отчаяние? Питаться их страхами и надеждой? И при этом получить в обмен твою душу? Что ж, Уильям Эккер… Сделка принята!

Тень пролетела стрелой через тело Уильяма, а затем так же стремительно вонзилась в тело новорожденного Томаса. Еще пару секунд Уильям неподвижно стоял на коленях, а затем рухнул, и его остекленевшие глаза все так же смотрели на сына. В ту секунду, когда труп мужчины коснулся пола, звезда на полу вспыхнула и исчезла, а Томас истошно завопил. Сделка состоялась. Томас стал одержим одним из величайших князей Ада.

***

– Он любил меня,– сказал Томас, расправляя скатерть на алтаре. – И меня, и маму. А помнишь, что ты сказал мне тогда, перед экзорцизмом Катерины?

«Что ты не сможешь жить, если меня изгонят из твоего тела».

– Верно. Я помню, как я тогда испугался. Я думал, что схожу с ума, что еще секунда – и мое тело откажется мне повиноваться. Но почему ты решил вмешаться? Почему ты помогаешь мне?