Джозеф предложил мне сделку: он рассказывает мне, как попасть на остров незамеченным, в обмен на это я регулярно отчитываюсь перед ним и, когда настанет время, доставлю Блум. А пока я должен был завоевать доверие девушки, чтобы, как сказал Джозеф, сделать ее более покладистой.

Уже тогда у меня руки чесались врезать ему по лицу. Уверен, он рассказал мне о своем родстве с Блум только для того, чтобы убедить меня, что он не причинит девушке вреда, когда я доставлю ее ему. Но было совершенно очевидно, что он ее не знает: Блум не походила на других представителей сезонных семей. Она была по-прежнему верна своей семье, но я не мог ее в этом винить – в конце концов, это было все, что она когда-либо знала. Тем не менее она была хороша: я знал это с той секунды, когда впервые увидел ее в саду в Весеннем Дворе. Поэтому я согласился, заверив Джозефа в своих услугах, а взамен получил информацию, необходимую мне, чтобы незаметно попасть на остров. Я знал, что Джозеф опасен. Но, правду сказать, следить за ним было гораздо проще, пока он считал, что мы – одна команда.

Я поднимаю взгляд и с ненавистью смотрю на Уилла. Возможно, какое-то время Джозеф действительно доверял мне. Уилл не доверял мне никогда. С самого начала у него были со мной проблемы, и он был прав. После рейда в Гетеборге, когда я предложил сопровождать его и других повстанцев в Калинойю, он решительно протестовал. Джозеф – нет. Я не питаю иллюзий, будто он хоть на секунду поверил, что я на его стороне. Даже слепой увидел бы те чувства, что я испытываю к Блум. Нет, Джозеф использовал меня – точно так же, как я использовал его. Он взял меня с собой, чтобы использовать против Блум, если понадобится. Я был его рычагом, средством давления, козырем в рукаве. Однако теперь никто из нас больше не притворяется, что мы – команда.

– У нас одна цель, – холодно бросает мне Уилл. – Это должно сделать нас союзниками.

– Ты что, правда в это веришь?

Уилл оценивающе смотрит в мою сторону:

– Просвети меня.

– Не все повстанцы готовы идти по трупам ради достижения нашей цели, – сердито напоминаю я. – По крайней мере, по трупам невинных людей.

– Среди них нет невинных.

Я качаю головой, игнорируя боль, вспыхивающую за лобной костью и в щеке.

– А что, если вы победите? – с вызовом спрашиваю я. – Вы сражаетесь за Ванитас, за его законное место в цикле и свою свободу. Но если вы действительно победите, то не наживете ничего, кроме врагов. Вами руководит психопат, готовый ради достижения своих целей столкнуть собственную дочь с обрыва. Что это будет за жизнь?

– Кто нас возглавит, не твоя проблема, Перик. Эти кости еще не брошены.

Заявление Уилла меня особо не удивляет. Эта группа повстанцев похожа на змей в яме, поэтому Джозефу не стоит удивляться, если в итоге предадут его самого. Но в данном случае я согласен с Уиллом – это точно не моя проблема.

– Знаешь, – продолжает Уилл, – я никогда тебе не доверял. Ну, может, только вначале, когда мы планировали украсть амулет. У тебя были принципы, и ты был весь такой из себя хороший соседский парень. Вполне возможно, именно поэтому Джозеф и выбрал тебя на роль двойного агента. Но когда ты вынес нам с Элией мозг из-за истории с кровью Калино, я сразу понял, что ты переметнулся на другую сторону. Я видел, как ты на нее смотрел.

Я просто молча пялюсь на него. Понятия не имею, что Уилл хочет от меня услышать, потому что он прав. Получив приказ завоевать доверие Хранительницы и украсть у нее амулет, я не колебался ни минуты. С чего бы? Я считал ее избалованной девчонкой из Зимнего Дома и даже не испытывал угрызений совести. В конце концов, я делал все это ради благой цели.

Но в тот момент, да, в тот момент, когда Уилл и Элия попытались силой взять у Блум кровь, для меня все изменилось – раз и навсегда. С того момента я был на стороне Блум.

– Поэтому, когда ты лишь разок связался с Джозефом после того, как вы покинули остров, мне все стало абсолютно ясно, – продолжает размышлять Уилл, не обращая внимания на то, что его особо никто не слушает. – Но думаю, Джозеф просто не хотел отказываться от тебя. Не хотел отказываться от возможности, что это может быть так просто, понимаешь? Я говорил ему в Гетеборге, что нам не стоит брать тебя с собой в Зимний Двор, но он меня не послушал. И посмотри, что мы из этого получили.

Да уж, тут есть на что посмотреть. Я отправился с мятежниками на Калинойю, чтобы забрать Блум. Спасти ее и от повстанцев, и от ее собственной семьи, отвезти в безопасное место и убедить, что я ее не предавал. Устроить последнее представление, в последний раз станцевать под дудку Джозефа. Потому что одно мне было абсолютно ясно – в одиночку мне добраться до Калинойи живым и покинуть остров я не смогу. В прошлый раз, когда я застал Блум врасплох на скалах, ее семья не была так бдительна. Тогда никто не ожидал, что орда мятежников возьмет остров штурмом. Но ситуация изменилась. Так что мне нужна была защита группы – и я провалился по всем фронтам.

Блум все еще на острове, а мятежники ополчились против меня, как только мы покинули Калинойю после неудавшейся атаки. Я попытался убежать, скрыться в хаосе, но шансов не было. Последнее, что я помню, – это как я бежал в лес. Потом все вокруг почернело, и я очнулся уже в этом дерьмовом подвале. Это было три дня назад. С тех пор я сижу связанный в этой гребаной комнате и ничего не могу с этим поделать. Пока у меня нет перспективного плана, я не могу даже использовать свои силы, не рискуя тем, что они не лишат меня сознания. Тогда шанса сбежать у меня больше не будет.

– Не напрягайся, – искренне советую я Уиллу, борясь с вновь нарастающим головокружением. Плен и побои постепенно берут свое. Я бы с удовольствием проигнорировал Уилла, но если он ударит еще раз, меня, наверное, вырвет на собственные туфли. – Я понятия не имею, что сейчас с Блум. Мы больше не… Я не слышал о ней с тех пор, как вы взорвали дом в Гетеборге.

Уилл наклоняет голову, словно ищет правду на моем лице.

– А как же твоя сестра? И другая девушка? Они сбежали, и я уверен, что они вряд ли так просто приняли то, что ты исчез.

– Я не знаю, где они, – настаиваю я. Это не ложь. Кэт и Заре удалось сбежать, и Анатолию тоже. Но я не видел их с тех пор, как сдался и присоединился к Джозефу.

Глаза Уилла превращаются в узенькие щелочки.

– А значит, ты совершенно бесполезен. Ты это пытаешься мне сказать?

– Я знаю, что Джозеф предполагал, что, когда придет время, Элия сможет инициировать для него Ванитас, – измученно выдавливаю я.

Теперь уже никто не может точно определить, кто является законным Хранителем Ванитас. Правило о том, что задача Хранителя передается из поколения в поколение, в случае Ванитас неприменимо. Все, что у нас есть, – это догадки и расплывчатые предположения. Поскольку я – потомок первоначальной семьи Роша и обладаю явно выраженными способностями, я вполне могу считаться идеальным кандидатом на эту роль. Однако, хотя связь Элии с семьей Роша не была такой уж прямой, шанс, что он сможет взять на себя эту роль, все же был. Ключевое слово – «был».

– Но Элия мертв, – продолжаю я. – Блум убила его. Так что моя квалификация Хранителя – единственная причина, по которой я вообще до сих пор жив. Или нет?

– Там гуляет целая толпа членов Ванитас, – с демонстративной скукой отзывается Уилл. – Я почти уверен, что можно найти кого-то еще.

– Уилл, – говорю я, пытаясь сосредоточиться. – Я знаю, что ты не хочешь оказаться комнатной собачкой Джозефа. Но если ему удастся инициировать Ванитас, то ты станешь всего лишь его правой рукой, не более.

Он ничуть не выглядит впечатленным, когда откидывает назад свои светлые волосы, прежде чем снова складывает руки на спинке стула.

– Это еще предстоит выяснить.

– Я могу помочь, – твердым голосом уверяю я его. – Ты ведешь себя так, будто мы по разные стороны, но так не должно быть. Я так же, как и вы, хочу вернуть Ванитас в мировой цикл. Отпусти меня, и я помогу тебе это сделать.