– Сама понимаешь, купить подарок мне было не на что, – сказала Жильберта, протягивая ей сверток. – Но все же я не могла оставить твое вступление во взрослую жизнь без подарка, и поэтому…

Ивонна не дала ей договорить: едва развернув сверток, она заметила уголок кружева… Да это же платье!

– Спасибо, сестренка! Я сейчас же и примерю его! – и она бросилась в спальню.

Девушка проворно скинула застиранные юбки, корсет и сорочку. Вытряхнула содержимое свертка на постель. Странно: уж больно мало ткани в этом платье. Прилично ли такое носить? Она осторожно надела платье на себя, прохладная ткань приятно скользнула по телу. И удивленно оглядела себя в мутноватой глади зеркала.

Ткань была почти полностью прозрачной. Она немного скрадывала контуры груди и ложбинку между ними, но нежные девичьи соски, похожие на первые цветы персикового дерева весной, отчетливо проступали под тонкой материей. Впалый живот и тонкая талия девушки, не знавшей обильных кушаний, терялись под складками платья, но был виден русый пушок в том месте, где начинались ее крепкие стройные ножки.

Привыкшая носить бесформенные одежды, скрывавшие ее девичье тело от посторонних глаз, девушка умерла бы от стыда, если бы кто-то увидел ее в таком одеянии. Поэтому она поскорее сменила странный наряд на привычные обноски и со слезами на глазах вернулась к сестре.

– Жильберта, что же это такое? Это платье… Оно… Бесстыжее…

Жильберта в ответ проворчала:

– Все потому, что ты убежала и даже не дослушала меня. Это никакое не платье. Это – ночная сорочка. Ее подарил нашей бедной маменьке наш бедный папенька на свадьбу… Но та так и не решилась ее надеть, побоялась испортить дорогую ткань. На мое восемнадцатилетие мама передарила эту сорочку мне. Ну а я, как тебе прекрасно известно, так и не вышла замуж. Так что теперь она – твоя. Конечно, это одежда не для посторонних глаз, а только для твоего будущего мужа. Впрочем, поскольку ты решила участвовать в ярмарке…

Старшая сестра не смогла подобрать слов, чтобы продолжить эту речь, и лишь махнула рукой. От упоминания злосчастной ярмарки праздничное настроение снова покинуло Ивонну. Она скомканно поблагодарила Жильберту и проводила ее до дверей – той нужно было спешить на работу, в поля зажиточного фермера Бонсуара.

***

Вечером, крутя в руках стебелек мать-и-мачехи, Ивонна все думала о словах старшей сестры. В свои двадцать пять Жильберта не просто была красавицей: она во всем превосходила Ивонну, во всяком случае, по мнению последней. Глаза и волосы ее были темнее, а оттого выглядела она загадочнее, чем голубоглазая Ивонна с ее светло-русой косой. Когда Жильберта затягивала надетый на сорочку корсет, ее грудь вздымалась выше и пышнее, чем у Ивонны, и изгиб ее бедер был круче. И все же старшая сестрица наотрез отказалась не только участвовать в ярмарке, но даже выходить замуж, хотя предложений за эти годы было – хоть отбавляй.

Никто в деревне не понимал, почему Жильберта сделала такой выбор, но посудачить на эту тему ох как любили. Вот и сейчас собравшиеся под персиковым деревом девушки высказывали свои теории, нисколько не смущаясь присутствием младшей сестры Жильберты, да еще и именинницы.

– Говорят, она просто не по мужской части, – хихикнув, заявила Николетта, которая была на два года старше Ивонны. – Но как по мне, ради ярмарки можно было и поступиться своими принципами. Уверена, с ее внешностью Жильберта заработала бы столько, что могла бы купить целый дом в Льеже!

– Да ведь не в деньгах счастье, – пожала плечами жена жестянщика Адель. – Ведь репутацию уже не отмоешь. Только представь – тебя везде будут встречать как женщину, с которой сотворили такое!

И Адель брезгливо поморщилась. Она в свое время в ярмарке не участвовала и часто поддевала тех, кто согласился на такое бесстыдство, по ее собственному выражению.

– А я с Николеттой согласна, – встряла прагматичная Мари. – Уж если послал бог красоту, почему ей не пользоваться? И потом, все прекрасно понимают, что у нас, деревенских, другой возможности заработать свои первые деньги просто-напросто нет. Разве же на меня кто-то косо смотрит?

– Но некоторые парни говорят, что не женятся на девушке, которой торговали на ярмарке… Так мне рассказывали, – быстро добавила Ивонна, и сердце ее снова сжалось от мысли об Эжене. – Значит, в этом все же есть что-то… Не совсем правильное.

– Да брось, Ивонна. Ну, какой-то паренек будет воротить от тебя нос, и что с того? Зато после ярмарки ты сможешь стать богаче всех деревенских парней вместе взятых.

– Не в этом счастье, – повторила Адель.

Но Николетта возразила:

– А по мне, так в этом счастье и есть. Не в самих деньгах, то есть, – поправилась она, – но в свободе, которую они приносят. А репутация… По мне, так просто пустое слово. Вот взять тебя, Адель. Ведь я знаю, что ты хороший человек, и все в деревне это знают. Неужели ты думаешь, что тебя перестали бы уважать, если бы ты решила участвовать в ярмарке?

– Да, сейчас нравы уже не те, – задумчиво протянула Адель. – Может, и вправду не перестали бы. А только испытывать это мне бы не хотелось.

– Адель нам просто завидует, – уверенно сказала Мари Ивонне, когда они попрощались с подругами. – Куда ей на ярмарку, и гроша бы там не заработала. Что с нее взять – худая и пучеглазая, что твоя камбала. Вот и пришлось выйти за жестянщика…

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.