Небо покрылось дымом и пеплом. Крики утихли, вой сирен умолк. Настала долгая гнетущая тишина длиною в десятилетия. Эту тишину кто-то, наверное, смог бы назвать гармонией. Никто не пытался перетянуть на себя одеяло, никто не истощал планету добычей ресурсов. Тишина и темнота. Холод и мрак.

Всё это началось очень много лет назад. В то время я со своим напарником проводил археологические работы в северной Норвегии. Для обустройства раскопа мы выбрали место, которое местные жители называли “Замок одинокого рыцаря”. Старые руины небольшой каменной крепости на вершине холма. Вокруг, по всей видимости, когда-то был ров, а чуть дальше к северу, на вершине соседнего холма, располагалось капище. Принадлежность к какому-то конкретному богу мы не смогли определить, но местные говорили, что рыцарь этот был пришлым, а значит, мог принести с собой и свою культуру. И вот, на второй месяц работ, мы нашли поистине драгоценный материал. На глубине культурного слоя, соответствующего примерно десятому веку, мы нашли сразу несколько идеально сохранившихся предметов. Это был серебряный скипетр, навершие которого было украшено оскалившейся головой ящера; глиняный кувшин, в котором, судя по всему, когда-то был некий травяной напиток, но состав мы тогда не смогли определить; и, что поразило нас больше всего, окаменевшее яйцо. Оно было огромно, раза в четыре больше яйца страуса. Многие тогда закричали, что мы нашли яйцо динозавра, что таких больших птиц не бывает и так далее. Мы отправили всё это на более детальное исследование. Спектральный анализ показал, что все эти предметы должны быть датированы примерно тринадцатым веком, а это никак не соотносилось ни с культурным слоем, в котором мы их нашли, ни с самой природой предметов.

Находки были отправлены в Британский музей на дообследование и последующую экспозицию.

Достаточно забавно рассуждать об этом сейчас, когда нет ни музея, ни людей, работавших с этими находками, да и сам я не более чем тень самого себя, лишь эхо, витающее над обломками старого мира.

Позвольте же мне оставить вас наедине с этой историей, которая началась одним хмурым понедельником. Вы знаете, по-моему, все истории с дурацким концом начинаются в понедельник…

Это был прекрасный понедельник. За окном шёл дождь, людей на улицах было мало, а те, кто всё же осмеливался выбраться из дома, стремились поскорее вернуться под крышу в тепло. Посему прогулка до, возможно, будущего места работы принесла Нику определённое удовольствие. Молодой человек лет 20 с хвостиком, поднялся по лестнице Британского музея и направился в административный корпус.

“Надо было взять зонт, – зрелище прилипших к лицу мокрых длинных волос, что открылось Нику, когда он проходил мимо зеркала, показалось ему не самым презентабельным. – Думается мне, в таком виде на собеседование ходить не стоит”. Но сейчас уже ничего нельзя было сделать, и он зашёл в нужный кабинет.

– Здравствуйте! Я пришёл на собеседование.

– Здравствуйте, – протянула сквозь зубы худощавая женщина секретарь, посмотрев на юношу поверх очков. – Присядьте пока здесь, – она указала карандашом на небольшой диванчик. – Мистер Гилен пригласит вас позже.

– Благодарю!

Не успел Ник дойти до указанного места, как у секретаря зазвонил телефон. Женщина ответила неохотно, словно сделав одолжение.

– Мистер Гилен готов вас принять, проходите.

– Спасибо!

Ник волновался, так как это было первое собеседование в его жизни. Он зашёл в кабинет быстрым шагом, представился, но мужчина, что, должно быть, был Мистером Гиленом, не обратил на это внимания и продолжил стоять спиной ко входу, вглядываясь куда-то вдаль за окном.

Кабинет директора музея сам был своего рода музеем: старая дубовая мебель, винтажные светильники и лампы, наполненные по завязку различными томами книжные шкафы, что занимали всю дальнюю стену помещения и поднимались под потолок. Каждый предмет здесь казался экспонатом, присущим прошлой эпохе, как и сам мистер Гилен.

– Вы опоздали, – сказал он, наконец. – Мы договаривались с вами ровно на полдень, сейчас уже семь минут первого. Вам не кажется, что это не самое лучшее начало, если вы действительно хотите тут работать?

– Прошу прощения, этого больше не повторится!

– Ещё бы! – он, наконец, повернулся.

Это был пожилой мужчина с грубыми чертами лица. На вид ему было за восемьдесят. Сгорбленная фигура и подозрительный взгляд исподлобья не добавляли ему привлекательности.

– Итак. Вы хотите заниматься археологией. Специализация – Скандинавия. Я всё правильно помню?

– Да, именно так.

– Почему именно это направление?

– Видите ли, мистер Гилен, я изучал историю Скандинавии и, в частности, культуру викингов ещё с первых курсов института. Тогда я твёрдо решил, что посвящу именно этой части человеческой культ…

– Из вакансии, я думаю, вы поняли, что у нас как раз освободилось место, которое вы ищите, – резко перебил мистер Гилен. – Вы также должны понимать, что очередь из соискателей у нас не стоит. Это не самая популярная работа, куда стремится молодёжь. Однако это не значит, что мы готовы принять первого встречного! Я одобряю вашу кандидатуру, но вовсе не потому, что вы особенный или мне приглянулось ваше резюме. Исключительно подходите по характеристикам. Имейте это в виду. Если что-то пойдёт не так, мы расстанемся с вами так же легко, как вы умудрились опоздать на первую же встречу.

– Я понимаю.

– Завтра утром принесёте документы, подпишем договор. В семь утра вы должны быть на рабочем месте.

– Благодарю! До свиданья!

– Пока, – сказал мистер Гилен, снова отвернувшись к окну.

Николас был человеком азартным и не очень собранным. В его жизни постоянно что-то происходило. За пять лет обучения он трижды взрывал оборудование в лабораториях института, дважды устроил пожар и постоянно беспокоил весь кампус. Но выселить его не могли, так как отметки по всем предметам были превосходными. Эта его особенность сыграла с ним злую шутку и этим вечером. Вместо того чтобы подготовиться к первому рабочему дню и хорошо выспаться, Ник долго читал научные изыскания, затем играл на гитаре, снова читал, после играл в компьютерные игры. Так продлилось до поздней ночи, и на утро он, как водится, проспал. До музея от места, где жил Ник, было около получаса пути, а на часах было уже шесть сорок. Одевшись впопыхах и схватив папку с документами, он выбежал на улицу. Вчера он думал, что в первый рабочий день будет обязан произвести хорошее впечатление, собирался одеться во что-то строгое и солидное, но из-за своей несобранности сейчас он бежал, одетый в обычные джинсы, футболку и кроссовки. Наудачу мимо проезжало пустое такси.

“Твою мать! Твою мать! Твою мать! – расплатившись, Ник выбежал из такси и, спотыкаясь за ступеньки, вбежал в музей. – Семь ноль одна. Интересно, это считается за опоздание?”

Переживать за это не пришлось, в отделе кадров ещё полчаса никого не было, а когда специалист пришла, то очень серьёзно удивилась, что кто-то так рано её ждёт.

– Идите в лаборатории. Я позвоню и предупрежу о вашем приходе.

– Благодарю! А не подскажите, как дотуда дойти?

– Вы что там не были?

– Нет.

– То есть, вам не показали, где вы будете работать?

– Не было случая.

– Охохох, – она полезла куда-то в стол. – Вот, – она протянула ему белую пластиковую карту, с прикреплённым к ней синим шнурком, чтобы можно было носить её на шее, – это пропуск, чтобы попасть в лабораторный корпус. Я сейчас забью его в базу и привяжу к вашему профилю.

Женщина объяснила Нику, куда ему следует идти и на этом они разошлись.

Вход в место будущей работы представлял собой маленькую неприметную дверь в дальней части здания. Ни вывесок, ни указателей на стенах не было и, проходя мимо, можно было бы подумать, что это всего лишь вход в подсобку уборщика. Однако за ней Ник оказался на балконе на уровне второго этажа, чем-то вроде второго света. Дверь располагалась в самом углу, и балкон от неё расходился вдоль стен направо и вперёд. Само помещение же представляло из себя широкий зал с потолками в три этажа высотой. Там внизу, в этом свободном пространстве трудилось множество людей, но все они, судя по всему, готовили каждый свои экспонаты для показа публике.