Часть четвёртая. О чём мечтаешь, Шуржешиш?

Глава двенадцатая

Внедрение переводчика оказалось делом нелёгким: я целый час, наверное, вместо слов нёс какую-то ахинею и издавал животные звуки. Потом замолчал, но принялся дрожать и дёргаться, как припадочный, и дважды упал, больно стукнувшись копчиком и плечом, когда симбионт ухитрился проникнуть своими усиками-щупальцами в мой мозжечок. Антон в это время бесился и орал, что я, оболваненный проклятыми инопланетными вторженцами, совсем, на хрен, спятил, утратив не только рассудок, но даже инстинкт самосохранения. А Жужа поставил меня на ноги и, прижав к себе, удерживал в вертикальном положении, следя, чтобы я не слишком сильно мотал головой. Вася же просто забился в угол и сидел на полу, в обнимку с Аххшей, бормоча не то молитву, не то какие-то заклинания. К счастью, продолжалось это недолго: сопряжитель сумел-таки взять мозговую “козявку” под контроль и помог ей сориентироваться в чужом, непривычном окружении. Наладив собственное питание без вреда для моего мозгового вещества, симбионт наконец-то правильно распустил свои усики-ниточки в нужных, ответственных за речь, областях. Я высвободился из железных объятий рептилоида и, обессиленный, плюхнулся на топчан. В голове шумело, в ушах пищало, но сопряжитель уверял, что это просто переходный период, который скоро закончится. Жужа произнёс несколько шипяще-свистящих звуков, и я как-то понял: он спрашивает меня о самочувствии, но определить отдельные слова и уж тем более ответить на иновском языке – не смог. Буркнул, в итоге, по-русски, что в норме, и, махнув на всё рукой, завалился на боковую. Время было детское, но это не помешало мне отключиться и беспробудно проспать весь вечер и ночь. Растолкали меня только к завтраку. В голове больше не шумело: за ночь симбионт окончательно обустроился и хорошо законтачился с сопряжителем. Жужа спросил, как спалось, я ответил – отлично, и только когда Ин передразнил меня и расхохотался, сообразил, что мы разговариваем на языке Инов. “Ужасное произношение! – посетовал Ин, по-змеиному водя шеей. – Ещё хуже, чем я думал”. А вскоре выяснилось, что многие слова я вообще не могу выговорить, потому что они выходят за пределы диапазона звуков, которые может произвести человеческий речевой аппарат. Зато понимал я всё преотлично, благодаря повышенной остроте слуха – её, как и улучшенное обоняние, сопряжитель перенял в своё время у Аххши, но пускал в ход, только если возникала такая необходимость. Например, когда надо найти синие грибы – я делал это по запаху, или чтобы засечь приближение опасности, а теперь вот ещё для понимания иновской речи. В остальное, спокойное, время сопряжитель старался опустить порог до обычного уровня, иначе мне было бы трудно общаться с друзьями и вести себя, как нормальный, уравновешенный человек. В общем, отныне я мог прекрасно воспринимать всё, что говорили друг другу Ины, но самому вести с ними беседы оказалось проблематичным… Ну, да и фиг с ним! – решил я. Уж объяснюсь как-нибудь, если прижарит: скажу, что смогу, а остальное – жестами, или пусть так догадаются. Есть ещё одно, довольно неожиданное и весьма досадное последствие внедрения симбионта: он, говоря метафорически, так перетянул на себя лингвистическое одеяло, что я лишился возможности перерабатывать считанную во время контакта с Инами инфу в удобоваримый для человека вид. Не будет больше ни сорванных прямо с поверхности мыслей, ни уж тем более расшифровки чужих воспоминаний, прости! Ух ты! Какой неприятный сюрприз! Обидно… Однако жизнь в интернате научила меня не зацикливаться на том, с чем я не могу ничего поделать. Можно считать это расплатой за мгновенное(!) понимание чужой – я бы даже сказал, глубоко чуждой! – речи. Тебе больше не надо, для получения информации, хватать или кусать Инов, достаточно просто услышать их разговор. К тому же связь с не владеющими речью животными никак не изменилась! Ладно, буду считать, что приобрёл больше, чем потерял! “Говорю по-иночьи я, конечно, фигово, зато подслушивать могу без всяких ограничений!” – похвастался я Антону. Убедившись, что “жертва вторженцев” пришла в норму, он, наконец, расслабился и заметно повеселел: ценил, значит, меня, хоть и обзывал иногда сопляком или малолеткой. Да уж, мы тут, на Хуррхше, через многое вместе прошли, и мне он тоже стал как родной… А ещё мы оба были людьми – это же всяко лучше, чем остаться один на один с рептилоидом! Эх, жаль Васи с нами рядом не будет! Но что поделать: таков его странный – или, наоборот, как раз даже очень логичный? – выбор. “Надеюсь, мы ещё свидимся!” – сказал он и улыбнулся, но одними губами: глаза оставались грустными. Да, Вася, я тоже очень на это надеюсь! К переходу он с нами не пошёл, руководствуясь известным принципом: долгие проводы – лишние слёзы. Аххша осталась с хозяином, но провожала меня мысленно: контакт сохранялся, и я всю дорогу чувствовал её присутствие, приправленное тоской неизбежного расставания, словно прозрачный утренний воздух – белым ночным туманом. Простившись с Берендеевым возле бункера, мы зашагали в разные стороны: он – к хоздвору и огороду, Антон и я – к лужайке, где, три дня назад слушали откровения о пределе разумного существования Инов, сбросах и потрошении аномальных, пока наш просветитель, в одну рептилоидную харю, злоупотреблял кзахшами. Миновав, следом за Жужей, это знаковое место, мы шли примерно час, прежде чем увидели ту самую, закрытую решёткой, яму, куда забросил нас пробой указателя, а от неё до портала уже оказалось рукой подать. Минут через пятнадцать быстрым шагом, Жужа остановился. – Пришли! – объявил он. – Откроем переход здесь. Он вынул из складок одежды небольшую “цементную” кляксу – она раньше хранилась у него в бункере, в маленькой холодной кладовке возле кухни, среди ящиков со всяческими съестными запасами и заготовками. Позавчера Жужа кляксу достал и надолго заперся в своей лаборатории, а когда вышел, заявил, что сумел привести портал в рабочее состояние, но переход может быть открыт только в одном, определённом, секторе леса. Рептилоид аккуратно прилепил кляксу к стволу дерева, маскируя среди коры так, что сразу и не заметишь. Связь с Аххшей к тому времени заметно ослабела, и у меня неприятно потянуло в груди: да, я тоже буду скучать по тебе, собака инопланетная! И, конечно, по Васе! – Готовы? – спросил Ин, поправляя два больших вещмешка, притороченных к середине его тела какой-то замысловатой рептилоидной упряжью. Мы с Антоном молча кивнули, тоже проверив поклажу: Величко нёс рюкзак, а я – надетую на плечо сумку и ещё объёмный, увесистый пакет с нашей плетёной палаткой-подстилкой – взял её по собственному почину, невзирая на неудобство и подколки друзей. Жужа запустил пальцы в кляксу, и в воздухе, прямо перед нами, замерцало, стремительно расширяясь, пятно серой мути. А ведь где-то ещё лежит усыплённый Мотя! – вспомнил вдруг я, следя, как скрывается в портале рептилоид. – Скорее всего здесь, на Хуррхше, – секретная база большая, а мы только в паре помещений были, не считая технических коридоров. Я постараюсь вернуться сюда, Аххша! – подумал я, наблюдая за исчезновением Антона в серой мути, потом сам шагнул в переход, и связь с гончей оборвалась.

*

Подземное помещение, куда мы попали, выйдя из перехода, действительно не пострадало, в нём было тихо и до сих пор ощутимо пованивало гарью. Окна отсутствовали, и нам туго пришлось бы в царившей здесь непроницаемой тьме, если бы Жужа не догадался взять с собой фонарик. Из мебели здесь был только небольшой стол, на который мы с Величко положили рюкзак и сумку, и длинный топчан вдоль одной из стен. Тут же, посередине стола, на кляксе-подставке стоял шар – оказалось, это автономный светильник. Рептилоид ковырнул в кляксе пальцем, и он озарил комнату неярким мягким светом. На мой вопрос, насколько хватит запасённой в светильнике энергии, Ин ответил, что уж точно не меньше, чем на год непрерывной работы. – Похоже, оставшееся от вашего дома пепелище так никто и не разгрёб, – потянув носом воздух, предположил Антон. – Скорее всего, – нисколько не удивившись, согласился Жужа, убирая фонарик и сбрасывая свои вещмешки на топчан. – Кому это надо? Здесь, в Зжихссе, Инам сейчас совсем не до этого. – Зжихсс – это город? – уточнил Антон. – Да, причём крупный и очень продвинутый технологически, потому что здесь расположено множество исследовательских центров, научно-производственных объединений и комплексов. – Наукоград? – предположил я. – Целое скопление наукоградов! – в голосе Жужи сквозила гордость. – Поэтому я бы сказал, что Зжихсс – научная столица Шуржешиша, где живут и работают самые блистательные учёные. – Такие, как вы, – улыбнулся я. – Такие, как я! – без ложной скромности согласился Ин. – И как Дважис. – И что, даже в этой великой научной столице, никому не нужны свободные площади? – изогнул бровь Антон. – Не так много осталось народу, – вспомнив брошенную атмосферную установку на так и не заселённой Хуррхше, проронил я. – Верно! – покачал шеей Жужа. – С тех пор, как мы стали бессмертными и бесплодными, количество Инов не увеличивалось, а уж за последние полвека так и вообще сильно уменьшилось. – Ну да, сбросы! – кивнул Антон. – Как там получается-то, если без аномальных: второй сброс уже всего через десять лет? Третий – спустя года три, а четвёртый, наверное, вообще несколько месяцев? – После третьего клонирование становится бессмысленным, – хмуро проговорил рептилоид, согнувшись в три погибели и внимательно осматривая стык стены с полом напротив топчана. – А если с аномалией? – решил ещё раз прояснить я. – Тогда у Первичных есть тридцать лет, пока мозг забудет то, чему научился, и им надо снова потрошить аномального. А как у Вторичных, я пока точно не знаю, ибо слишком долго сидел в лесу без связи с общественностью, но если предположить, что получение аномалии сохраняет разрыв, то – десять лет. – Тогда получается, что Третичным вообще каждые три года заправляться надо! – А это совсем нереальное количество аномальных, – продолжил мою мысль Антон. – Да! – Жужа наконец-то что-то где-то нащупал и кусочек стенной панели отскочил, открыв небольшую нишу. – Третичным, в любом варианте, хуже всех. Он вытащил из стенного “сейфа” две кляксы: большую, сантиметров десяти в диаметре и маленькую, размером с циферблат наручных командирских часов – к ней был приделан ремень, и Жужа сразу же повесил её себе на шею, словно кулон. Потом, пошарив рукой в глубине ниши, извлёк маленькую, примерно сантиметр длиной, чёрную капсулу и тут же сунул в складки одежды. Не успел я спросить, что это, как рептилоид уже замер, прижав к нашейной мини-кляксе пальцы, и прикрыл глаза. – Он что, кому-то звонит? – прошептал я, вспомнив, как в первом моём сне-видении Сусощ, с помощью похожей штуки, вызывал Кажуща. – Наверное, – пожал плечами Антон. – Он вроде говорил, что попробует здесь с кем-то связаться. – Не отвечает, рог ему в задницу! – оскалился Жужа. – Кто? – спросил я. – Тот, кому доверяли мы с Дважисом, – Ин задумчиво почесал ногой ухо. – И что теперь? – поинтересовался Антон, опускаясь на топчан. – Я должен подумать. – Не выпуская второй кляксы из рук, рептилоид сел рядом с Величко. – Предлагаю заодно перекусить и немного отдохнуть, – откликнулся я. Никто не был против, так что мы с Антоном придвинули стол к топчану и, использовав пару пакетов вместо тарелок, выложили на них печёную птицу ухшш – как и любое мясо у рептилоидов, она была с рыбным душком – и варёные овощи. Тёмно-розовую лепёшку с привкусом лесных орехов я разломил на три части и дал каждому в руки. Какое-то время мы молча жевали, не мешая Жуже предаваться размышлениям, и я думал о том, что правильно прихватил с собой нашу палатку-подстилку, потому что ночевать нам, по всей видимости, придётся здесь, в подвале, прямо на голом полу. – Придётся, наверное, идти в Центр биологических исследований, – поев и безуспешно повторив попытку связаться с нужным Ином, заявил Жужа. – А что там, в этом Центре? – спросил я. – Мы с Дважисом там очень долго работали, я – в Отделении ксенологии, он – в Управлении по усовершенствованию биоформ. В этом управлении и работает Скссух – так зовут Ина, с которым у меня не получилось связаться. Кроме того, среди сотрудников-ксенологов есть – ну, по крайней мере, были чуть больше года назад – два моих единомышленника из числа Вторичных. Если не удастся найти Скссуха, то попробуем выяснить, остались ли они на моей стороне. – А телефоны ихние у тебя есть? – осведомился Антон. – Может, стоит им позвонить? – Связываться по комму слишком рискованно! – насупился Жужа. – После того, как Первичные осознали, что им каждые тридцать лет нужны аномальные, они, наверняка, ужесточили контроль над недовольными. Возможно, Вторичных, если что не так, лишают клонирования, а за преданность обещают награду в виде продления бессмертия. – Поделиться аномальными то есть, – мрачно усмехнулся Величко. – И это, скорее всего, тоже, но не только. Уверен, что уже разработаны разные поддерживающие терапии, способные продлить срок до сброса – не настолько, как потрошение аномального, разумеется, но дать несколько дополнительных месяцев, а то и год-полтора – задача, я думаю, вполне решаемая и выполнимая. – И все эти плюшки в руках у Первичных, – подытожил я. – Если только кто-то что-то не спёр втихаря и не организовал секретную базу, как, например, Дважис. – Именно! Поэтому ломиться напролом, объявляя по комму прошлым соратникам, что я жив, – идея так себе, особенно, если их убеждения поменялись… – Или они просто запуганы до усрачки, – ввернул Антон. – Да, такое могло случиться, – согласился Жужа. – Поэтому мне нужно сначала разведать обстановку, а потом уже раскрываться. – Прилепим линзы невидимости и прокрадёмся прямо внутрь этого… как там его?.. – Центр биологических исследований, – сказал рептилоид и вновь поскрёб ухо левой ногой. – Только вам-то для чего со мной идти? Вам надо вести себя тихо, не высовываться и просто дождаться, пока я разузнаю о действующих порталах, через которые у вас есть шанс нелегально просочиться на Землю. – Фигня! – вскричал я. – Не буду я тут сидеть, как тыква, когда у меня тоже есть линза невидимости и вообще… блин! Да у меня же в башке сопряжитель! Он может в любой момент так обострить восприятие, что у меня уши и нос как у собаки станут. А со вчерашнего дня я ещё и симбионт-переводчик заполучил, могу теперь всех Инов подслушивать – ты чего, Жужишишвас, забыл?! – Нет, не забыл, – ответил он, взглянув на меня с таким интересом, что стало ясно: на самом деле он об этом и не подумал. – Хорошая, в принципе, мысль… ладно! – он провёл пальцем по своему комму. – Пойдём с тобой через пару часов, когда стемнеет. – А я? – сварливым голосом проскрипел Величко. – Я что тут, по-вашему, “скрипач не нужен”? – Какой скрипач? – вытаращился на него Жужа. – Ты о чём? – Советский кинофольклор! – пробурчал Антон. – Знать надо такие вещи, если людей столько лет изучаешь… ну, да ладно, проехали! Смысл в том, что тупо сидеть тут, пока вы там, наверху, по Шуржешишу шарахаетесь, я не намерен, ясно?! – Но ведь так было бы гораздо безопаснее, – рептилоид смотрел на Величко с удивлением. – Нет, так было бы гораздо хреновее! – отрезал Антон.