В итоге интенсивное и длительное воздействие вредных загрязнителей ОС сопровождается напряжением, перенапряжением и, наконец, истощением адаптационных возможностей организма, формированием состояния дизадаптации, что постепенно предрасполагает к развитию предболезненных состояний и хронизации основных патологических процессов (рис. 9).

Рис. 9. Концептуальная схема развития экологически детерминированных предболезненных и патологических изменений в организме [90]

Таким образом, прогноз увеличения риска развития патологических эффектов вследствие продолжающегося загрязнения ОС и рост экологически детерминированной патологии в большой мере зависят от емкости и возможностей рекреационно-метаболического потенциала экосистем биосферы, с одной стороны, и от надежности адаптивных резервов и компенсаторно-приспособительных возможностей регенераторно-восстановительного потенциала организма человека, с другой стороны. Данные лимитирующие факторы, в свою очередь, определяют надежность и «пределы выносливости» и природных экосистем, и организма человека в условиях хронического загрязнения среды обитания.

В обобщенном виде сказанное выше можно проиллюстрировать следующей схемой (рис. 10), где слева графически изображено относительно оптимальное соотношение возможностей рекреационно-метаболического потенциала биосферы и величины антропогенных загрязнений (А), а справа (В) – нарушение нормального соотношения этих параметров за счет запредельных объемов загрязнения ОС, что приводит к выходу за «пределы выносливости» экосистемы.

Рис. 10. Концептуальная схема вариантов оптимального и нарушенного соотношения рекреационно-метаболического потенциала биосферы (1) и величины антропогенной нагрузки (2)

Следует признать, что в настоящее время в большом числе промышленно развитых городов и регионов России существует угроза реализации подобной ситуации. В связи со сказанным будет уместно сослаться на новые материалы глобального исследования коллектива ученых из Института имени Вейцмана (Израиль), согласно которым в 2020 г. масса всего произведенного человеком впервые превысила сухую биомассу Земли. Если же брать в расчет сырую биомассу, то антропогенная масса без учета отходов превзойдет ее уже в 2037 г. [323].

В то же время необходимо принимать во внимание и то важное обстоятельство, что экологически обусловленные изменения в биосфере способствуют дисбалансу соотношения представителей макро- и микромира, что, в свою очередь, может сопровождаться появлением и размножением новых видов микробных и вирусных возбудителей различных инфекций, превращением сапрофитной микрофлоры в патогенную, которые, приспосабливаясь к изменившимся условиям существования, становятся способными оказывать активное сопротивление человеку [147]. Как пророчески писал еще во второй половине прошлого века С. С. Шварц [284, 285], чем больше различных видов животных и растений исчезает вследствие экологических нарушений, тем более возрастает угроза того, что человек окажется, условно говоря, один на один с миром микроорганизмов. При этом нарушение сформировавшихся и сбалансированных в ходе эволюции экологических связей человека с представителями микромира благоприятствует распространению вирусоносительства и появлению новых форм заболеваний [278], которые также можно считать экологически детерминированными. Таким образом, происходящие экологические пертурбации являются более глубокими и фундаментальными по своим неблагоприятным последствиям для будущего человечества.

Большая часть собственных исследований, результаты которых цитируются и обсуждаются в основных разделах этой книги, проводились в рамках комплексной научной программы «Адаптация человека», выполнявшейся в течение многих лет научными учреждениями Сибирского отделения Академии медицинских наук РФ в промышленных регионах Крайнего Севера и Сибири.

Сложность выявления взаимосвязей в системе «загрязнение ОС – здоровье» и оценки долевого вклада загрязнения ОС в развитие основных форм патологии человека прежде всего определяется многофакторностью внешнесредовых воздействий на организм и его ответных реакций. В то же время в медицинской практике мы привыкли оперировать в основном бинарными отношениями (один фактор – одна реакция, один этиологический агент – одна болезнь) и, как верно замечал И. В. Давыдовский [115], однозначными, линейными связями и внешними ассоциациями.

Однако при интерпретации последствий воздействия на организм вредных экологических факторов необходимо учитывать:

1) нелинейность взаимосвязей и неаддитивный характер эффектов;

2) относительно длительный временной лаг формирования ответных реакций организма;

3) зачастую опосредованный характер вредных воздействий;

4) эффект взаимного отягощения при действии нескольких факторов, или синэкологическое суммирование антропогенных воздействий [209];

5) индивидуальные особенности организма, проявляющиеся прежде всего в различной чувствительности и предрасположенности к воздействиям экологически неблагоприятных факторов (например, повышенная химическая чувствительность) или, напротив, – в индивидуально высокой резистентности.

Отмеченные трудности усугубляются также известными неточностями и недостоверностью данных официальной статистики, о чем не раз упоминалось выше, и методическими сложностями, связанными с организацией и проведением комплексных медико-экологических исследований и интерпретацией полученных результатов. В этом контексте следует заметить, что официальные показатели заболеваемости различных групп населения, которые вытекают из отчетных данных обращаемости в медицинские учреждения, часто мало достоверны и существенно (порою в несколько раз) отличаются от таковых, полученных при активной выявляемости предболезненных и болезненных состояний. Низкое качество и недостоверность первичной информации, получаемой из поликлиник и больниц, не позволяет регистрировать и анализировать эффекты вредных экологических воздействий на здоровье [343]. Об этом убедительно свидетельствуют и многочисленные результаты целевых массовых обследований населения, проводившихся профильными научно-исследовательскими институтами Академии медицинских наук по специальным и стандартизованным программам изучения распространенности артериальной гипертонии, ишемической болезни сердца, иммунодефицитных состояний, хронических поражений печени, которые, как правило, отличаются от стастических данных медицинских учреждений в несколько раз.

Оценка состояния здоровья, основывающаяся на результатах профилактических осмотров, проводящихся на промышленных предприятиях, также мало достоверна и недостаточно информативна вследствие низкого качества последних и отсутствия должной стандартизации программ сбора и обработки результатов массовых обследований. Особенно отчетливо это было показано нами при сравнительном анализе показателей профессиональной заболеваемости в нашей стране и в других развитых странах Европы и Америки [290]. Так, если в СССР с населением более 220 млн чел. в конце 80-х гг. XX века регистрировалось ежегодно лишь около 8–9 тыс. больных с профессиональной патологией, а в таком крупном промышленном центре, как Новосибирск, было выявлено только 6006 больных на протяжении 32 лет [17], то, к примеру, в Болгарии с населением около 9 млн. человек эти показатели достигали 26–50 тыс. чел/год [145], в ГДР – около 12 тыс. чел/год [61], в Польше – 8,7 тыс. [141], в Чехословакии – в среднем 4,3 тыс. [286], в США – более 420 тыс. чел/год [263]. При этом важно подчеркнуть, что большинство перечисленных стран, как известно, характеризуется сравнительно хорошими условиями труда, современными производственными технологиями, независимым санитарно-гигиеническим контролем и меньшей численностью работающих во вредных условиях труда, что в целом подтверждает явное занижение отчетных показателей профессиональной заболеваемости в СССР.