— Джонни Харлоу, — прошептала она. — Милый, милый мой Джонни. Что они сделали с вашим лицом?

— Ничего, до свадьбы заживет, — бодро отозвался Харлоу. — Да и не так уж мне досталось. — Он похлопал ее по спине, словно убеждая, что это не сон, потом тихонько высвободился из объятий. — Думаю, Мари, вас с удовольствием повидает еще кое-кто.

Для человека, утверждавшего, что он не умеет плавать, Траккья бороздил воду с завидной скоростью. Он доплыл до причальной лестницы, поднялся на набережную и зашел в ближайшую телефонную будку. Заказал разговор с Виньолем и прождал минут пять — телефонная связь во Франции не из лучших в мире, — пока его соединили с Джейкобсоном. Рассказ Траккьи о событиях минувшего вечера был краток и точен, хотя и изрядно перегружен богатым набором крепких выражений.

— Вот так, Джейк, — заключил Траккья. — Этот ублюдок обставил нас.

Джейкобсон сидел в кровати с перекошенным от злости лицом, но не терял самообладания.

— Это мы еще посмотрим, — процедил он. — Да, мы упустили золотую рыбку. Значит, надо поймать другую, понял? В течение часа я буду в Бандоле. Встретимся на старом месте.

— Паспорт возьмешь?

— Да.

— Он в ящике ночного столика. И захвати, ради бога, сухую одежду, иначе к утру я схвачу воспаление легких.

Траккья вышел из будки. На губах у него играла улыбка. Он направился к составленным у причальной лестницы бочкам и ящикам в поисках укромного места для наблюдения за «Шевалье» и там споткнулся о лежащего Сучка.

— Фу ты, черт, Сучок, а я и забыл, где мы тебя оставили. — Связанный посмотрел на него с мольбой в глазах. Траккья покачал головой. — Извини, развязать пока не могу. Этот подонок Харлоу, вернее, мальчишка Макаплин ранил Паули. Мне пришлось удирать вплавь. В любую минуту они могут явиться сюда. Вдруг Харлоу проверит, на месте ли ты. Если тебя не будет, он сразу поднимет шум, а если ты останешься здесь, тогда он решит, что тебя можно помариновать до утра. И мы выиграем время. Когда они высадятся на берег и уйдут, возьми моторку и плыви на «Шевалье». В штурманской рубке выгреби из двух верхних ящиков стола все бумаги. Не дай бог, попадут в лапы полиции! Между прочим, ты тоже загремишь тогда под фанфары. На моей машине отвезешь бумаги к себе домой в Марсель и будешь ждать там. Спасешь их — считай, вышел сухим из воды. Усвоил?

Сучок хмуро взглянул на него и повернул голову к морю. Траккья кивнул. Явственно донеслось тарахтенье подвесного мотора, и вскоре из-за яхты появилась лодка. Траккья предусмотрительно отошел по набережной ярдов на тридцать. Лодка пристала к берегу, и Рори, держа в руке трос, первым выскочил на причал. Как только он привязал лодку, на берег с помощью Харлоу сошла Мари, а следом и сам Харлоу с ее чемоданом в одной руке и с пистолетом — в другой. Траккья прикинул, не напасть ли на Харлоу из засады, но тотчас благоразумно отказался от этой мысли. Он понимал, что Харлоу не станет рисковать и в случае чего пристрелит его без малейших колебаний.

Харлоу прямым ходом направился к Сучку, склонился над ним и сказал: «Протянет». Потом все трое пересекли улицу, и Харлоу вошел в ближайшую телефонную будку — ту самую, из которой недавно звонил Траккья. Под прикрытием бочек и ящиков Траккья подкрался к Сучку и ножом перерезал путы. Сучок сел, и на лице его отразилось лишь одно-единственное желание — закричать от боли. Кусая губы, он растер кисти рук: Рори выполнил порученное дело на совесть. Постепенно, морщась и постанывая, он отклеил от лица изоленту и разинул было рот, но Траккья тут же заткнул его ладонью и тем самым предотвратил извержение потока проклятий.

— Тихо, — шепнул Траккья. — Они на той стороне. Харлоу в телефонной будке. — Он убрал ладонь. — Когда они уйдут, я прослежу за ними, надо посмотреть, уедут ли они из Бандоля. А ты, как они скроются из виду, дуй в лодку. Придется сесть на весла. Не хватало, чтобы Харлоу услышал мотор и вернулся разнюхивать, что к чему.

— Мне на весла? — возмущенно просипел Сучок. Он с трудом шевельнул пальцами. — У меня руки онемели.

— Ну так разомни их и побыстрей, — без тени сочувствия посоветовал Траккья, — иначе вовсе распрощаешься с жизнью. Ага, вот он. — Траккья заговорил. еще тише. — Вышел из будки. Смотри — чтоб ни звука. Этот мерзавец слышит шорох за милю.

Харлоу, Рори и миссис Макалпин пошли по улице, ведущей в глубь городка. Они свернули за угол и пропали из виду.

— Отправляйся, — сказал Траккья.

Он выждал, когда Сучок начал спускаться к воде, затем кинулся вдогонку за беглецами. Минуты три он шел за ними по пятам на безопасном расстоянии, потом они снова свернули, и он потерял их. Он украдкой заглянул за угол, увидел перед собой тупик и тотчас насторожился, заслышав урчание автомобильного двигателя, в котором без труда узнал «феррари». Дрожа от холода в промокшей насквозь одежде, Траккья притаился во мраке глухого, неосвещенного переулка. «Феррари» выехала из тупика, повернула налево и покатила к северному выезду из Бандоля. Траккья проводил машину взглядом и поспешил к телефонной будке.

Опять пришлось терять время в ожидании, пока дадут разговор с Виньолем. Наконец в трубке раздался голос Джейкобсона.

— Харлоу, Рори и миссис Макалпин, — сказал ему Траккья, — только что уехали. Перед отъездом он звонил по телефону, скорей всего в Виньоль, Макалпину, предупредить, что вызволил его жену. На твоем месте я уходил бы втихаря.

— Не волнуйся, — успокоил его Джейкобсон, — я уйду незаметно. На то и существует пожарная лестница. Чемоданы уже в машине, паспорта — у меня в кармане. Сейчас пойду за нашим третьим паспортом. Пока.

Траккья повесил трубку. Он собрался было выйти из будки, как вдруг замер. На набережную бесшумно выплыл большой черный «ситроен» с потушенными фарами. Перед самой остановкой у него погасли и габаритные огни. Не мигали сигнальные «маяки», не выли сирены, но и так было ясно, что это полицейская машина и что она здесь по делу. Из машины вылезли четверо полицейских в форме. Траккья приоткрыл дверцу будки, чтобы погасла лампочка и вжался в заднюю стенку, только бы остаться незамеченным. Ему повезло. Четверо полицейских тотчас нырнули за бочки, где еще недавно валялся Сучок, двое зажгли фонарики, а через десять секунд появились вновь, причем один из них что-то нес в руке. Траккья и не глядя мог сказать, что он несет: бечевку и черную изоленту, которые остались от Сучка. После недолгого совещания полицейские направились к причальной лестнице. Вскоре к «Шевалье» заскользила гребная шлюпка.

Вне себя от ярости, со сжатыми кулаками, Траккья вышел из телефонной будки, тихо, но разборчиво посылая проклятья по адресу Харлоу, — его имя было единственным цензурным словом в потоке черной брани. Траккья с горечью сообразил, что Харлоу звонил не в Виньоль, а в местную полицию.

В Виньоле Мэри в своей комнате готовилась выйти к ужину, как вдруг раздался стук в дверь. Она открыла и увидела на пороге Джейкобсона.

— Мэри, можно поговорить с вами наедине? — спросил он. — Это очень важно.

Она окинула его удивленным взглядом, потом пригласила войти. Джейкобсон вошел и закрыл дверь.

— В чем дело? — с любопытством поинтересовалась она. — Что вам нужно?

Джейкобсон выхватил из-за пояса пистолет.

— Мне нужны вы. У меня неприятности, и я нуждаюсь в защите, чтобы оградить себя от новых неприятностей. Вот вы меня и защитите. Соберите дорожную сумку и дайте мне свой паспорт.

Она отдала ему паспорт и собрала сумку.

— Пошли быстрей, — сказал Джейкобсон.

— Куда вы меня повезете?

— Я сказал, быстрей. — Он угрожающе вскинул пистолет.

— Тогда лучше стреляйте. Буду восьмой.

— В Кунео. А там — куда глаза глядят. С женщинами я не воюю. Через двадцать четыре часа вы будете на свободе.

— Через двадцать четыре часа я буду убита. — Она взяла свою сумочку. — Могу я пройти в ванную? Мне дурно.

Джейкобсон заглянул в ванную комнату.