Черт! Вот кто так считает?! В эру космических технологий не сложить два целых числа, ну как такое возможно? Имея под рукой виртуальные калькуляторы, компьютеры и даже специальные кольца, играющие роль мини-телефона и ноута.

Так считал только мой брат, Галлиас в тот самый удивительный день, когда внезапно вспомнил, что неплохо бы прийти на работу. Чисто для разнообразия жизни.

Я прорычал и на долю секунды оторвался от монитора.

Клуб шумел как растревоженный улей. Впрочем, как всегда на этой планете.

На улице похолодало и запахло вечерними цветами. Фонари впивались в темноту ослепительными шарами.

Договора, счета, ведомости… И все это уже пару лет как легло на мои плечи. Галлиас развлекался. Каждый вечер он приходил в клуб со своей новой пассией. Голубоглазая индиго, со светлыми волосами выглядела слишком кукольной, приторно-милой. Я смотрел на нее как на статую женщины – красивую, но не интересную.

Вот и сегодня – Галлиас уехал за своей индиго, а мне выпало рандеву с компьютером и бесконечными документами.

Ладно, Рейгард Саркатта, бывало и похуже. Я вспомнил, как вытаскивал брата из одного борделя на Талькаирсе. Там Галлиаса едва не побили за грубое обращение с рогатыми женщинами. Высокомерие мельранцев раса красных гуманоидов терпеть не могла, наши знатные фамилии не признавала и уважала только за воспитание и поступки. И вот тут Галлиасу ничего хорошего уж точно не грозило. Скорее побои или того хуже – временное заточение в местной тюрьме за неуважение к аборигенам и, в особенности – к женщинам.

Я уныло уставился в компьютер, сверяя цифры, а они плыли перед глазами пестрым полотном. Перечитал договора, нашел четыре ошибки, исправил и посмотрел через камеру в зал.

Галлиас как раз входил в двери, весь такой гордый, расфуфыренный… Кукла Мелинда прижалась к брату и смотрела на него восхищенными глазами. Ну да! Есть чем восторгаться! В свои триста лет мужчина не освоил даже азов семейного бизнеса, жил за чужой счет и единственной своей миссией считал – хорошо проводить время. Воистину, как тут можно не восхититься!

А дальше… Я приблизил картинку. Но этого показалось мало. Несколько нажатий кнопок на виртуальной клавиатуре – и изображение девушки выплыло из компьютера, встало рядом, как живое.

Она шагала решительно, пожалуй, даже слишком. И одевалась чересчур строго для нашего заведения. Землянки предпочитали не одеваться, а раздеваться, и костюмы их частенько не оставляли никакого простора для фантазии. Так аборигенки представляли сексуальные наряды, обязательные для пропуска в клуб. Поначалу меня неприятно удивили юбки, похожие на пояса, топики, похожие на бюстгальтеры. Но за годы работы тут я привык. Мелинда, девушка Галлиаса наряжалась приличнее многих. В платья с красивым декольте, узкие джинсы. А ее спутница выглядела по-настоящему стильно. Рыжая индиго, явно либо плазменная, либо электрическая выделялась в толпе так, как выделялся бы бриллиант на фоне стекляшек.

Губы странно покалывало, в паху мигом собрался жар, и мне захотелось попробовать на вкус ее фарфоровую кожу, расчесать пальцами шелковистые волосы. Сдернуть тонкую полупрозрачную рубашку и легинсы…

Я так завелся, что пришлось трижды менять позу в кресле. Сердце барабанило в ушах так, словно я пробежал кучу километров. И я глаз не мог оторвать от рыжей. Я ловил, запоминал каждый ее мимолетный жест, каждое выражение лица. С радостью понял – рыжей также не нравится публика в баре, как и мне самому. Мельранцы, что использовали землянок как живые резиновые куклы для удовлетворения собственного повышенного либидо, вызывали у девушки брезгливые усмешки. Землянки, что не просто позволяли так относиться к себе – зазывали, провоцировали – заставляли рыжую морщить носик.

Она шла среди извивающихся тел, среди похотливых мельранских рож, как настоящая королева. Плечи расправлены, волосы потоком лавы падают на спину, янтарные глаза сверкают.

В паху стало так тяжело и горячо, словно я уже обнимал красотку, готовился к интиму. Я жадно скользил глазами по фигуре рыжей – по округлостям груди, узенькой талии, ягодицам. Не хотелось упустить ни единой детали. Родинка над ключицей – черная, аккуратная, и вот еще одна – на мочке уха. Прямо посередине, рядом с сережкой. Один уголок верхней губы чуть выше другого, немного ассиметричная улыбка. Все в ней было уникально… Возбуждающе…

В груди колотилось так непривычно, так сильно, словно я не женщину желал, а таскал тяжести. Я даже не понял, что это. Только вдруг странно, на грани боли и наслаждения, засосало под ложечкой.

А рыжая повернулась, что-то сказала Мелинде и начала потягивать коктейль из трубочки. Я не удержался, поместил изображение рядом и, задыхаясь, следил за каждым жестом девушки.

Вот она крутанулась на барной табуретке. Вот с полуулыбкой, почти снисходительно, наблюдала, как Галлиас выпендривался перед Мелиндой.

Откидывал назад волосы, что-то шептал на ухо, выпячивал грудь – в общем, позерствовал, как мог.

Мне нравилось, как смотрела на него рыжая. Совсем не так, как другие землянки. Без восхищения, без придыхания, без розовых очков.

Она видела Галлиаса насквозь. Почему-то я знал это наверняка, хотя даже словом с рыжей не перекинулся…

Мелинда соскочила с табуретки и потянула брата с подругой на танцевальную площадку.

Рыжая усмехнулась и присоединилась к сладкой парочке.

И у меня перехватило дыхание. Воздуха не хватало, в паху пульсировала боль, джинсы стали ужасно тесными.

Но я снова будто прилип взглядом к рыжей. Она поводила бедрами, чуть подпрыгивала, ритмично двигала руками… Нет, ее движения нельзя было назвать профессиональными, отточенными, изысканными. Но в каждом сквозила удивительная грация, потрясающая сексуальность и изящество.

Я даже рот приоткрыл. Отец сказал бы, что я залил слюной всю клавиатуру. А мама не преминула бы фыркнуть по поводу моей страсти к безродным.

И в этот момент меня торкнуло. Черт! Все во мне тянулось к этой девушке. И я привел бы ее в свой особняк, представил как свою невесту, дал титул, состояние, баловал и заботился… Но разве сможет эта королева, эта великолепная индиго, смириться с тем, как наши знатные пижоны относятся к женщинам других рас?

Я выдохнул, и почудилось – на грудь навалилась непомерная тяжесть. Неужели я не смогу дать ей все, что хотел бы? Обнять? Назвать своей? Смогу… Но разве справедливо заставлять рыжую королеву проходить через презрение света, через ненависть домашних, оскорбления тех, кто и мизинца ее не стоит?

Почудилось, мне совсем перекрыли кислород. Оказывается, я даже привстал, потянулся к рыжей королеве. И вот теперь плюхнулся назад, в кресло, откинулся на спинку. Внутри разлились опустошение и боль.

Я понимал, что больше ни одна женщина не вызовет у меня таких чувств, такой страсти, такого желания. А заставить рыжую королеву пройти через ад мельранского высшего света я не мог. И, значит, моим мечтам не суждено воплотиться.

В паху все еще болело, джинсы доставляли ужасный дискомфорт. Но по сравнению с тем, что я чувствовал, все это отходило на второй план.

Я сделал столько фотографий рыжей королевы, сколько смог. Запечатлел ее в разных позах и ракурсах и сохранил себе. На память.

В то утро я был сам не свой. Как неприкаянный бродил по своей земной квартире – огромной и пустой, как склеп, на двести пятом этаже небоскреба. Эти жилища считались самыми дорогими и престижными, но мне казались ужасно неуютными.

Мне даже не хотелось покупать нормальную обстановку. Большая кровать, чтобы можно было вытянуть ноги и руки даже такому великану, по сравнению с землянами, как я. Пара тумбочек, рабочий стол, кухонный стол и несколько шкафов. Вот и все. Я не обзавелся даже стульями. Приди ко мне гость – пришлось бы сажать его на пол.