Но шах, внимающий ее веленью,

Нам предстает ее земною тенью.

Коль милосерден шах и справедлив,

Я прав, ему вниманье подарив.

Меня схватило за ворот веленье

Моей души — промолвить восхваленье.

Но чтобы шаха восхвалить я мог,

Майдан словесный должен быть широк.

Майдан мощу я бейтами своими,

Чтобы прославить царственное имя.

Неисчислим стихов моих запас:

Я мысль гранил в двустишьях, как алмаз

По-новому пишу свое творенье

Во славу шаха и его правленья.

Все образы созданья моего

Я освещаю именем его.

Здесь нет строки неизбранной, случайной

Здесь плачу я о нем в молитве тайной.

Поскольку ныне я далек царю,

Я с ним своим каламом говорю.

РАССКАЗ О МАДЖНУНЕ, КОТОРЫЙ В ПУСТЫНЕ ПАЛЬЦЕМ, СЛОВНО КАЛАМОМ, ПИСАЛ НА ГАДАЛЬНОЙ ДОЩЕЧКЕ, НАСЫПАВ НА НЕЕ ПЕСОК. ЕГО СПРОСИЛИ: «ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ И ДЛЯ КОГО ЭТО НАПИСАНИЕ?» ОН ОТВЕТИЛ: «ЭТО ИМЯ ЛАЙЛИ, НАПИСАНИЕМ КОТОРОГО Я ГОРЖУСЬ»

Какой-то странник средь пустынных скал

Безумного Маджнуна увидал.

Сидел, песок на доску насыпал он,

И что-то пальцем на песке писал он.

И молвил странник, обратись к нему:

«Что пишешь на песке? Письмо? Кому?

Ты сколько ни трудись, а вихрь повеет —

И письмена твои в степи рассеет.

Опомнись! Кто письмо твое прочтет,

Когда песок с дощечки утечет?»

Маджнун в ответ: «Я сердце утешаю,

Я красоту любимой воспеваю.

Вот имя той, чьим вздохом я дышу..,

Я здесь дастан любви моей пишу.

Мне только имя от нее осталось,

И в этом счастье высшее досталось.

Не тронув чистой чаши наяву,

Любовью к имени ее живу».

РАССКАЗ О ПРЕУСПЕЯНИЯХ ШАХА И ВОЗДЕРЖАНИИ ОТ НЕКИХ ЗАПРЕТНЫХ ДЕЛ

Хвала царю, что в юные года

Подобен мудрым старцам был всегда.

И хоть сперва уста вином сквернил он,

Тот грех водой раскаяния смыл он.

Блажен султан, коль радости фиал

С сухими он краями оставлял.

Он — хум, но от запретного свободен

И, как суфий, душою благороден.

Кувшин на темя руки возложил,

Крушась, что в пьяной пляске не кружил.

И кубок тот, не тронутый устами,

От удивления развел руками.

Как пиале к ручью вина пройти?

Теперь плачевны все ее пути.

Дан зверю слух, и взгляд, и обонянье;

Присущи людям разум и сознанье.

И мы вино врагом ума зовем:

Бесчестье — побежденному врагом!

Когда судьба всё наше достоянье

Потребует за ползерна познанья,

То лучше всё отдать и нищим быть,

Чтоб разума одно зерно купить.

По если хоть одну осушим чашу —

Вновь потеряем мощь и мудрость нашу.

Коль от границы мудрости уйдешь,

Ты в плен орды безумья попадешь.

Когда ты пил вино, терял сознанье,

Безумные ты отдал приказания.

Невольник вожделенья своего,

Что приобрел в пирах ты? Ничего!

Сто лет живи! Но коль сто лет ты будешь

Пить, как ты прежде пил, что ты добудешь?

Будь чист, как в прошлом, в будущем году!

Будь в чистоте готов предстать суду!

РАССКАЗ О САПОЖНИКЕ, ДОБЫВАВШЕМ СРЕДСТВА К ЖИЗНИ ПОЧИНКОЙ ОБУВИ

Сапожник некий в пригороде Рея

Жил в бедности, достатков не имея.

Согбен трудом, семьей обременен,

На башмаки заплаты ставил он.

Он бедным слыл средь самых небогатых,

Влача свой век, как рубище в заплатах.

Но в пору созревания плодов

Себя в залог он был отдать готов.

Не знаю, как тогда он ухитрялся,

Но с полной пазухой домой являлся,

И, всех детей своих собравши в круг,

Он раздавал им груши и урюк.

И говорил, пока детишки ели:

«О дети, чада бедственной постели,

Такие фрукты, что пред вами тут,

За трапезой султана подают!

То, что дано вам, досыта вкушайте

И большего от мира не желайте.

Я нищ, но не кляну судьбу мою

И всё, что мог добыть, — вам отдаю».

РАССКАЗ О ЛЮБИТЕЛЕ ВИНА, КОТОРЫЙ ДОСТИГ СТЕПЕНЕЙ СОВЕРШЕНСТВА. У НЕГО СПРОСИЛИ ПРИЧИНУ ЭТОГО. ОН ОТВЕТИЛ: «Я ПОЛУЧИЛ ЭТО БЛАГОДАРЯ ТОМУ, ЧТО НИКОГДА, ПРИБЛИЖАЯ К ЧАШЕ УСТА, НЕ ИМЕЛ НАМЕРЕНИЯ ОСКВЕРНИТЬСЯ ДРУГОЙ ЧАШЕЙ»

Жил некто — раб влечения к вину,

И вдруг познал свой грех, свою вину,

И в покаянье — разума и света

Достигши — стал главою вилайета.