Разве хоть на волос меньше к милой буду я влеком?
Возле дома луноликой я брожу из года в год,
Почему не спросит: «Что с ним, с безутешным бедняком?»
Восхищаться красотою я привык с давнишних пор.
Не поможет мне советчик при обычае таком!
Нет, не вырвешь сердце силой из ее силков, Джами,
Если ты навеки с милой связан каждым волоском!
100
Темница, что ты создала для сердца моего,
Приютом радости была для сердца моего.
За то, что я тебя люблю, весь мир меня хулит.
Но есть ли выше похвала для сердца моего?
О, родинки твоей язык! О, пламени язык!
На нем сгорело всё дотла для сердца моего.
Благоуханная волна вкруг нежных этих щек,
Ты цепь раба, ты — кабала для сердца моего!
Два мира я успел пройти, ища тебя в пути,
Добром была дорога зла для сердца моего.
Созрел от света и тепла весенний жесткий плод,
Прозрел я, — страсть, светясь, взошла для сердца моего
От бури времени Джами укрылся между скал:
Мой стих — надежная скала для сердца моего.
101
Суфий, всё, что есть в молельне, заложи, купи вина!
Что упущено измладу, возместить спеши сполна!
Опьянен любовным хмелем, в честь пурпурных лалов — губ
Я напитком цвета лала напиваюсь допьяна.
Страстью к юным похваляться седовласому грешно:
Седину вином окрасишь — станет розой седина!
Я стяжал дурную славу, опозорен, изгнан я.
Сторонись меня, святоша, коль молва тебе страшна!
Сын мой, что нам совершенство! У влюбленных расспроси,
В совершенстве ли блаженство, какова ему цена?!
Жизни смысл — един от века, форм ее вовек не счесть,
Изменяет облик пена, неизменна глубина.
О Джами, твори молитву, обернувшись к кабаку:
Счастье даст тебе не Мекка, а другая сторона.
102
Глаза мои, вот вам совет: в ее лицо смотреть не надо!
Разлуки я принес обет, а больше мук терпеть не надо!
О ты, что рвешься каждый день на улицу твоей любимой,
От веры лучше откажись, но попадаться в сеть не надо!
Хозяин, из своих садов растенья вырвать повели-ка!
Увидев лучшую из роз, о повилике петь не надо!
О ты, привязанный к любви, порадуйся упрекам злобным
«Он ищет только красоту, ему иного ведь не надо!»
Нет средства сердце уберечь от власти глаз твоих опасных,
Не обучай их колдовству, им чарами владеть не надо!
Джами, умолкни! Пес и тот завыл из-за твоих стенаний.
На улице ее в ночи не появляйся впредь, не надо!
103
Яви Свое лицо, оно зари моложе.
Как зеркало, оно мир отражает божий.
Средь псов сторожевых я дверь твою стерег,
«Кто этот человек?» — ты не спросила всё же.
Бил камнем в грудь себя, и говорили все:
«Он, верно, в ту влюблен, чье сердце с камнем схоже».
Не кудри это, нет! — тенета грозных бед!
Влюбленный попадет в них раньше или позже.
Не допустила ты твоих коснуться уст,
Дозволено ли быть надменнее и строже?!
Не взглянешь, точно я прохожий иль чужак,
Как будто псам твоим неведом тот прохожий!
Соперник поносил Джами, но молвил пес.
«Он с нами службу нес — и нам других дороже».
104
Луна взошла... Нет, не луна! Луна дарует меньше света.
Я гибну, близится она, чья шапочка чуть вкось надета.
В ней прелести заключены луны четырнадцатидневной,
Хоть это чудо на земле живет пятнадцатое лето.
Найди на всех земных путях красавиц и построй полками, —
Их всех во прах, как властный шах, повергнет чаровница эта.
Томлюсь я в темноте ночной не на постели цвета лала, —
Пылает пламя надо мной, алеет кровь, тоской нагрета.
И если дни мои черны, виною — черный цвет разлуки.
Как не рыдать из-за луны, сокрывшейся за тучей где-то?!
Руины горя по ночам — холодная моя гробница.
Привычной стала мне печаль, она со мною — до рассвета.
Джами — во прахе! О, внемли!.. Моих волос коснись ногою!
Неужто жалкий прах земли достойней головы поэта?!
105
Всё, что в сердце моем наболело, — пойми!
Почему я в слезах то и дело — пойми!
Муки долгой разлуки, терпения боль,
Всё, что скрыто в душе моей, — смело пойми!
Прах земной отряхну я... Откуда пыльца
На одежде твоей снежно-белой — пойми!
Принесет чье-то мертвое тело поток.
Чье оно, это бренное тело, — пойми!
Ищешь красок любви?.. Погляди — у Джами
Слезы — алы, лицо — пожелтело... Пойми!
