Кто щедр? Не тот, кто хочет воздаяний
За проявленье щедрости своей:
Здесь корень дела — купля и продажа.
Нет ни добра, ни благородства в ней!
Кто проявляет щедрость ради славы —
Зачислен дом хозяина того
Не в город щедрых, в город благородных,
А в сторону, за стенами его!»
Джами утверждает идеалы социальной справедливости — равенства людей, искоренения тирании и очерчивает круг нравственных требований к каждому человеку — благородство помыслов и действии, верность и доброжелательство в отношениях людей между собой. Примечательны рассуждения Джами о ценности человеческой личности, которая заключается не в знатном происхождении, не положении и богатстве, а в красоте духовного мира, силе ума «Весенний сад» Джами и по истечении пяти веков со времени создания остается любимым чтением народа, и не только в Таджикистане и Иране, но в Индии и Афганистане. Это произведение Джами вошло в сокровищницу мировой культуры, переведено на латинский, французский, английский, немецкий, русский, чешский, турецкий, узбекский, азербайджанский и другие языки.
Творчество Джами необычайно полно и ярко воплотило целую литературную эпоху во всем своеобразии ее классических канонов, многовековых эстетических традиций, господствующих социальных и нравственных идеалов. Художник с необычайно широким диапазоном творческой деятельности, Джами как никто другой отразил и всю сумму острейших противоречий своего времени. Это утопическая идея процветающего общества равных, не нуждающегося в правителе, — и образ идеального монарха; уход от реального существования в мистику, в самосозерцание — и призыв к активному познанию жизни, прославление науки и созидательного труда; проповедь аскетизма — и воспевание земных человеческих радостей; доминирующая тема любви в ее сложном и нерасторжимом переплетении мистического и реального; скучное морализующее ханжество — и по-народному веселый и лукавый взгляд на вещи; утонченный аристократизм поэзии — и ее живые тенденции сближения с фольклором.
Джами как художник и Джами как духовный пастырь не всегда единодушны. Но широта философского и гуманистического взгляда ученого, духовное прозрение поэта берут верх над ограниченностью суфийского проповедника.
Время — прошедшие пять столетий, отделяющие нас от Джами, — произвело свой строгий отбор. Из огромного литературного наследия, оставленного Джами, не потеряла своего живого и пленительного звучания именно его поэзия — лирика, поэмы и «Весенний сад».
А. Афсахзод
I
ИЗ ПЕРВОГО ДИВАНА
ТАРДЖИБАНД
1
Лицо твое луна. Чтоб мир сиял земной,
Лица не закрывай завесою ночной.
В плену твоих кудрей мы, как в цепях, томимся,
Ты пленных пожалей, измученных тоской.
Ты слово изрекла и прикусила губку, —
О, разве можно быть сластеною такой!
Нам хватит родинки твоей, чтобы погибнуть,
К чему ж еще пушок над верхнею губой?
От плача горького моя душа увяла, —
Мне сладкие уста с улыбкою раскрой.
Но где же ты? Тебя ищу я повсеместно: —
Ты место обрела в душе моей больной.
Пока достанет сил, пойду я за тобой,
Но если упаду, идя твоей тропой,
Присяду, загрущу, волнуясь и любя,
Мечтая о тебе, но втайне от тебя.
Твой стан как волосок. Я — тоньше волоска:
Тоскую по тебе, меня убьет тоска.
Мой дух из уст моих умчится, не изведав
Желанных уст твоих, чья прелесть так сладка.
Я стал из-за тебя былинкой, еле видной, —
Ты еле видного жалеешь мне кивка.
«Пусть горечь слов моих, — сказал, — тебя не мучит», —
Но ты обиделась, печаль твоя горька.
Клянусь душой: когда я разлучен с тобою,
Тогда моя душа от тела далека!
Твой страж меня прогнал, — у твоего порога
Сегодня нет меня, страдальца-бедняка,
Но завтра я готов припасть, подобно праху,
К порогу твоему! Я знаю: смерть близка,
И о тебе грущу, волнуясь и любя,
Мечтая о тебе, но втайне от тебя.
Кто разлучен с тобой, несчастней всех людей.
Чтоб встретиться с тобой, я не найду путей.
Ты выгнала меня, на дверь мне указала,
А я жилище дал тебе в душе моей.
Ты щедро всем даришь красы своей блистанье, —
Немного прелести и мне не пожалей!
Пылинка я, а ты — сияющее солнце.
Где я и где, увы, исток твоих лучей!
Твой стройный стан привел вселенную в расстройство,
И в мире ничего не видел я стройней!
Ты мне сказала: «Сядь и загрусти, о милый,
Не то не вырвешься ты из моих цепей».
Прошу: присядь и ты, моих страданий пламя
Водою близости, желанная, залей,
И сяду рядом я, волнуясь и любя,
Мечтая о тебе, но втайне от тебя.
Прелестная, взглянуть не хочешь ты на нас,
Но видит бог, что ты — отрада наших глаз.
Ты — на земле, луна — на небе, только в этом
Меж вами разница — так думал я не раз.
На поле красоты твоей сбирать колосья —
Для солнца честь, скажу я без прикрас.
Сей век решил меня убить. Ты тоже хочешь
Стать палачом моим? Что ж, выполняй приказ!
Ты — лучник: лук бровей в засаде натянула, —
О, кто б меня от стрел-ресниц сегодня спас!
Ты — искушение для разума и веры,
Ты бедствие для тех, кого твой взор потряс.
Поскольку у меня надежды нет, что рядом
