«Дорогая моя Еленка!

В сводке Совинформбюро уже дважды упоминалось о нашем отряде. Гитлеровцы боятся нас, как огня „катюши“. На днях мы вели бой за местечко Р. и разгромили гарнизон украинских националистов-бандеровцев. Фашисты подослали им помощь, но мы и их уничтожили.

Елена, передай привет профессору Шапиро, Я его часто вспоминаю. Между прочим, здесь есть его аспирант — Васютин, наш неугомонный разведчик.

А как мама? Справляется ли она с нашим малышом? Молодец старушка! Успокой ее ради бога — скажи, что я здесь в полной безопасности, что не фрицы за нами, а мы за ними охотимся.

Пиши!

Роман Прибытков».

«Милая Еленка!

Наш отряд несколько отклонился от основного рейда колонны, и теперь мы стоим на берегу реки З., где проходила граница 1939 года, и готовимся к переправе.

Да, передай маме: разведчик Васютин рассказал мне, что местные жители помнят рейд партизанского отряда в 1920 году во время панской оккупации. Украинцы называют отца комиссаром Прибыловым.

Помнишь, я рассказывал тебе о кладе, который отец мой будто бы зарыл где-то в Галиции? Так Васютин Ваня говорит, что это правда. Здорово он мою мальчишескую рану разбередил!

Здесь знают Прибытковых!

Р. П.»

«Елена!

Я очень заинтересовался сообщением Васютина. На днях добился связи с командиром колонны и подробно рассказал ему обо всем, что знал об отце. Командир разрешил мне с группой бойцов обойти ближайшие деревни.

Сегодня вернулись. Можно было подробно описать все, но времени у меня немного. Я тебе все расскажу, когда буду дома. Одним словом, мы идем сейчас почти по маршруту отряда отца в те далекие годы.

Весь ваш Р.»

«Елена!

Сегодня снимаемся с места — и снова вперед. Уходим дальше. А это значит — ближе к победе. Радуемся успехам наших войск, надеемся на них, но сами тоже не плошаем.

С первой же оказией пришлю вам еще весточку!

На днях похоронил я своего друга Васютина… Тяжелая для меня утрата. Еще одним талантом стало меньше.

Васютина схватили националисты, когда он возвращался с задания. Несколько дней назад он, переодевшись в мундир гитлеровца, встретился сначала с бандеровцами, а затем с шайкой мельниковцев, ярых врагов Советской Украины, и стравил их, как голодных псов. Частью перебив друг друга, они, наконец, поняли, что были обмануты, и бросились в погоню за смельчаком. Он отстреливался, но был схвачен.

Мы поклялись отомстить подлым выродкам! Елена, передай профессору Шапиро, что он может гордиться аспирантом Васютиным.

Мне разрешили осмотреть вещи Васютина. Я упаковал их для отправки родителям. Все-таки память о сыне…

Полевая почта наша теперь изменилась. Мы вливаемся в рейдовую колонну генерала К. Как только получим номер почты, сообщу, а ты уж напиши мне, как вы там все живете.

Ну, пока, дорогие!

Всегда любящий всех вас Прибытков». Федя долго сидел над разложенными листками, вдыхал струившийся в форточку прохладный воздух с густым запахом сырого тротуара и думал. Он думал об отце и деде, партизанские дороги которых так неожиданно сошлись на одной и той же земле.

* * *

Решение возникло сразу и бесповоротно. Только подготовиться! Сомневаться в успехе не приходилось.

Без колебаний Федя спрятал в карман «Зоркий» и сказал бабушке, что идет на каток. Но, оказавшись на улице, направился к комиссионному магазину, что у Покровских ворот. С оглядкой, боясь встретить знакомых, проник в скупочное отделение, занял очередь. Все сдают вещи плохие и старые, а у него — совсем новенький фотоаппарат. Летом мечтал пойти с ребятами в лодочный поход и составить для школьного музея фотоочерк. Ничего, теперь у него настоящее дело, а ребяческими затеями пусть занимаются другие. Он и так уж много времени потерял. Еще ночью Федя все подсчитал и пришел к выводу, что каникул ему вполне достаточно для выполнения задачи. До Болочиска на Збруче двое суток езды, обратно — столько же. Пять суток остается на розыски клада. «О, — скажет Антонина Антоновна, — кто бы мог предполагать!»

— Что у вас, молодой человек? — прервал сбивчивое течение мыслей мальчика пожилой работник магазина.

Федя, пыхтя, положил на прилавок свою драгоценность.

— Ого, новенький еще! — воскликнул приемщик. — Где взял?

Он пристально посмотрел на юного клиента и вложил аппарат обратно в футляр. Щелкнули застежки.

— Это мой, мой! — забеспокоился Федя. — Подарок за пятый класс. Одни пятерки были…

— Вот и видно, что «были»! — усмехнулся приемщик. Считая инцидент исчерпанным, обратился к очереди: — Следующий!

Федя упрямо вцепился в прилавок:

— Денег дома нет, вот бабушка и говорит…

— Кричать не надо и волноваться тоже. Есть выход из положения: пусть придет бабушка. Я ее приму без очереди. Договорились?

Федя нехотя отошел от прилавка, буркнул:

— Формалисты вы тут все!

В очереди засмеялись, какой-то старик сердито толкнул мальчика к дверям:

— Какой отпетый растет! Никакого воспитания…

Вдруг Федя увидел Виктора Шапиро. В его взгляде была поддержка.

— Отпевают людей исключительно вашего возраста, папаша, — с наглой улыбкой сказал Виктор старику.

Впервые Федя увидел, что очередь может взорваться, как бомба мгновенного действия. Ее волной и он и Виктор с шумом были выброшены за дверь.

— Так вот, — начал Виктор небрежно, когда они на улице смешались с толпой, — сколько ты хотел бы получить за свою вещичку? Говори прямо.

Федя облегченно вздохнул. Он продаст Виктору, а тот уж никому не скажет о сделке.

— Тысячу, — выпалил он.

— Пардон, — осклабился Виктор. — «Зоркому» красная цена восемьсот.

— Бабушка заплатила…

— Знаю, — согласился Виктор. — Но это было год назад, и то благодаря тиражу трехпроцентного займа, по которому Анна Петровна выиграла. За это время на товары широкого потребления дважды снизились цены. Ты отстаешь от событий. Итак, окончательно?

Федя потер ногу об ногу, задумался. Он не знал, было ли снижение цен на товары и сколько раз, а сейчас деньги ему требовались до зарезу. Дорога туда и обратно, питание, клади по пятерке в день, и другие разные расходы…

— Я даю шестьсот рублей, — предложил Виктор. — Больше ни гроша. Все. Я жду.

Он и в самом деле повернулся спиной. Федя заторопился, сказал: «Согласен». В подъезде старого дома, считая деньги, мальчик обнаружил, что в пачке было всего пятьсот рублей.

— Сотенную я буду тебе должен, — объяснил Виктор и направился прочь.

Оскорбленный до глубины души предательством, Федя с досадой плюнул ему вслед.

— Спекулянт, плесень несчастная!

— За оскорбление — штраф в размере ста рублей, — остановившись, усмехнулся Виктор.

Федя не стал переругиваться. У него были дела поважнее.

* * *

Снимая в коридоре пальто, Федя старался придать лицу спокойное выражение.

— Где ты катался? — встретила внука бабушка. — Ведь льда-то в Москве нигде нет.

— А искусственный! — удивляясь собственной находчивости, воскликнул Федя и порозовел от удовольствия, что удачно опроверг какие бы то ни было подозрения. — Готовь мне, пожалуйста, белье. Пару рубашек, трусы и прочее там… Мыло тоже.

Анна Петровна всплеснула руками:

— Да куда тебе?

— В зимний лагерь, — объявил Федя. — На все каникулы. На автобусе поедем. Лучшие ученики школы и я, конечно. «И почему я не записался в драматический кружок в школе или при домоуправлении? — удивлялся он, ловко расправляясь с подогретым бабушкой обедом. — Здорова у меня все получается, как у настоящего артиста!»

Несмотря на эти легкие мысли, Федя был сильно озабочен. Бросить бабушку на целых десять дней, не знать, как она тут будет жить, — не так-то просто. И Федя стал перебирать своих друзей, кому из них можно было бы передать заботы о бабушке на время его отсутствия. И что же оказалось? Настоящим, самым первым другом была Инка. Правда, в последние дни она «насолила» ему достаточно. Когда увозили ее на машине из школы, даже не кивнула. Потом разболтала о кладе Зойке. Иначе откуда та узнала? Жалко, что Ина не парень, с парнем всегда можно договориться, а тут как быть?