И он добился своего. Антонина Антоновна первая отвела взгляд и тихо сказала:

— Даже в воскресенье нет покоя от тебя! Придется поговорить с директором.

* * *

На стене директорского кабинета висела карта Европейской части СССР. Она занимала полстены. В левом углу карты отчетливо виднелась окрашенная в зеленый цвет Украина. Синими жилками пролегли реки, кружочками чернели города. Федя смотрел на нее как зачарованный.

— Ты меня понял?

Директор школы остановил на Феде прищуренные близорукие глаза.

— Да, — думая совсем о другом, ответил Федя.

— Если еще раз позволишь себе нарушить правила поведения вне школы, мы поставим в известность Анну Петровну. Учти это, Прибытков. А теперь можешь идти.

Федя бегом бросился в раздевалку.

— Ну что? — встретила его ожидавшая там Ина.

— Все то же, — отмахнулся мальчик, — ругают, зачем на льдину ребят зазвал. А я разве знаю, почему эта проклятущая льдина у меня под ногами оказалась! — Он оживился: — Знаешь, какая в кабинете у директора карта? Крупномасштабная. Там все-все города есть. Нам бы такую.

— Для того дела? — догадалась Ина и предложила: — Я готова.

Федя с восхищением уставился на нее. Ну и молодец же девчонка, всегда подскажет самую толковую мысль! Не сговариваясь, стараясь держаться поближе к стенке коридора, приятели пробрались мимо комнаты уборщицы, поднялись на второй этаж.

Вот и цель — снова директорский кабинет. Федя тихонько приоткрыл дверь. В кабинете уже никого не было. Подбежав к карте, толкаясь и мешая друг другу, заговорщики торопливо водили пальцами по шуршащей бумаге. Наконец Федя наткнулся на знакомое название.

— Проскуров!.. Ага, вот… Но почему он зачеркнут?

— Не видишь разве? — захлебывалась в шепоте Ина. — Город переименован, рядом стоит новое название — Хмельницкий. Где-то здесь должен быть городок, напоминающий по названию «Волочаевск». Как высоко! — девочка потянулась, встав на цыпочки.

Спеша Ине на выручку, Федя с трудом приподнял кожаное директорское кресло и потащил его к карте. Не осилив, с грохотом опрокинул, чуть не свалившись сам.

— Ой, — вскрикнула Ина, и, ухватившись за ногу, опустилась на пол. По ее побледневшим щекам покатились крупные слезы. — Перелом, наверное…

— Потерпи, пожалуйста, — попросил Федя, хотя знал, что это невозможно. Уж если Инка заплакала — значит, было действительно очень больно.

С тоской взглянув на карту, так и не рассмотренную до конца, пнув с досады предательское кресло — «троны тут расставили!» — он ринулся к дверям с намерением принести из пионерской комнаты аптечку. Но беда не приходит одна. Эту бабушкину поговорку Федя вспомнил, увидев, как дорогу ему преградила классная руководительница.

— Опять ты, Прибытков? — удивилась Антонина Антоновна и безнадежно опустила руки. Однако, заметив сидевшую на паркете стонущую девочку, сразу обо всем догадалась и властно приказала: — Врача, быстро!

Скоро, запыхавшись, прибежала школьный врач; за ней, тоже в белых халатах, как цыплята за наседкой, примчался целый выводок санитарок-второклашек. И как Федя ни хотел быть полезным в трудные для друга минуты, его бесцеремонно отстранили. Даже сама пострадавшая о нем забыла.

Через полчаса во двор школы ворвалась обшарпанная «Победа». Из нее вышел Витька Шапиро. Антонина Антоновна и врач вывели Ину. Виктор усадил сестру в машину, галантно поклонился Антонине Антоновне.

— А ты не суйся! — крикнул он Феде и с силой оттолкнул его от «Победы». — С тобой порядочным людям и рядом-то быть опасно. Инка теперь к тебе и близко не подойдет. Правда, Инесса?

Дверца хлопнула, и машина двинулась к воротам.

— Чихать я хотел на твою Инессу! — крикнул Федя, и, не находя достаточно обидных слов, добавил: — Пусть она сама ко мне не лезет…

Машина уехала. Антонина Антоновна скрылась в подъезде. Федя остался один. И вдруг ему стало так горько, что захотелось бросить все на свете и умчаться куда-нибудь далеко-далеко: «Мы вольные птицы…»

Федя с досады стукнул кулаком по кирпичной кладке школьной ограды и отправился восвояси. Подождите, он покажет себя!

Но день, полный событиями, еще не был окончен. Дома к нему зашла соседка по квартире Катя, работница электролампового завода. Она только что вернулась с комсомольского собрания, и ей хотелось с кем-нибудь поделиться новостью. Притянув к себе мальчика за пуговицу на пиджачке, она сказала:

— На сибирские новостройки уезжаю. Теперь ты в квартире командиром над двумя старухами будешь. Моей маме, если что надо, поможешь?

— Нет, правда, в Сибирь?

— Если клад найдешь — поделись, — хитро прищурив глаза, сказала девушка.

— Откуда взя-ла-а? — взъерошился Федя.

— Глупый, — безобидно сказала Катя. — А вдруг и в самом деле найдешь! С помощью золота, знаешь, сколько можно изготовить самых разнообразных механизмов — может, даже шагающий экскаватор.

От удивления Федя разинул рот. Катя умела угадывать его самые сокровенные мысли и тайны.

* * *

В конце недели после уроков был назначен пионерский сбор.

— Тебе придется задержаться, — остановил Федю председатель совета отряда Коля Сергеев. Он с достоинством пояснил: — Важное дело: обсуждаем план работы на время каникул. Наметим день экскурсии в музей Советской Армии.

— Сегодня некогда, — заспешил Федя.

В это время в класс вошел Сашко Довгаль, вожатый отряда, — высокий, стройный паренек с большими глазами, обрамленными длинными, как у девочки, ресницами. Хотя Сашко было уже лет девятнадцать и работал он не кем-нибудь, а мастером по ремонту телевизоров («Большой специалист своего дела», — говорил Степанчик Лукашин), однако на вид он казался немногим старше своих пионеров.

Ребята хорошо помнят первое появление Сашко в школе. Дело было на уроке физкультуры. Эти уроки осенью обычно проводились во дворе. Многие ученики убегали к «Колизею», так что к концу урока с физруком оставались самые робкие и безобидные. Сашко был в гимнастерке, полученной еще в техническом училище, держался скромно, с любопытством оглядывался по сторонам. Его спросили:

— Новичок?

Он улыбнулся, кивнул головой.

— Наверняка второгодник, — поделилась своей догадкой староста класса Зоя Козлова и оттопыренным пальчиком поправила свисавшую на прыщеватый лоб прядку волос. — Вот возни будет!

Федя весело обратился к Сашко:

— Послушай, длинный! Сейчас тикать будем. По одному. А ты, как новичок, должен остаться для «количества». Понял?

Каково же было удивление ребят, когда новичок, с первого взгляда показавшийся совсем неспортивным человеком, ловко проделал несколько фигур на перекладине, затем по просьбе физрука перешел на кольца! Как-то случилось так, что «тикать» с урока в тот день никому не захотелось.

После занятий Сашко сказал ребятам, что он вовсе не школьник, не новичок; его направили сюда вожатым. Вот дают только какой-то двенадцатый отряд, а там, говорят, одни озорники да хулиганы.

— Ваш отряд я взял бы с удовольствием, — польстил он ребятам.

Тогда вперед выступил Коля Сергеев:

— А мы и есть двенадцатый отряд!

— Что ты говоришь? — удивился Сашко. — Тогда другое дело: я согласен быть вожатым в двенадцатом отряде. Принимаете?

— Чего там! Вполне! — дружно загалдели все и пошли показывать новому вожатому свою классную комнату.

За зиму ребята привязались к Сашко, полюбили. Особенно не чаяли души в нем Степанчик — большой любитель радиотехники, и Федя, умеющий ценить в людях самостоятельность и силу.

— Кто у нас сегодня отсутствует? — спросил Сашко, оглядев пионеров.

— Ина Шапиро, — раздались голоса.

Зоя Козлова подробно рассказала о болезни Ины и кивнула на смущенного Федю:

— Все из-за него. И на льдину Инку заманил… И дерется на улице. Посмотрите, что у него под глазом!

Хотя весь отряд уже целых два дня видел у Феди Прибыткова здоровенный синяк под левым глазом, все, как один, снова подозрительно посмотрели на Федю. Но, если честно говорить, Федя и наполовину не был виноват в том, что случилось. Во-первых, на лед его зазвала Инка. Не так чтоб сказала: «Пойдем!» — а просто спросила: «Трусишь, да?» Во-вторых, «фонарь» под глазом получен совсем не в драке… Позавчера он занимался, как всегда, зарядкой. Взял кусок резинового шланга и несколько раз растянул его. Раз-два! Раз-два! Затем стал тренировать мускулы ног. Держась за концы шланга руками, средину стал оттягивать поочередно то правой, то левой ногой. Раз-два. Раз… резина сорвалась и со всей своей стихийной силой ударила Федю под левую бровь! Не успел гимнаст опомниться, как глаз заплыл. Даже бабушкины примочки и Катина мазь «Метаморфоза» не помогли.