Для машины человек внутри продолжает спать. Это крайне странно, ведь мозговая активность должна засекаться датчиками, и если есть активность – капсула должна открыться, выпустить человека. Но это не происходит. И далее человек, находясь в сознании, но будучи не в состоянии ничего сделать, начинает медленно сходить с ума. Правда, в моей теории есть слабое место – «помешательство» у «пробудившихся» всегда одно и то же, и это как минимум странно.

Почему так – я объяснить не могу, а вот Крис уверен, что человек, прошедший сквозь аномалию, уже перестает быть «человеком». Он мыслит, однако этот процесс не фиксируется датчиком, как у нормального Homo Sapiens. Это уже тот самый «пробужденный», и все они по сути одинаковы, а «помешательство» у них идентичное, если такое вообще возможно.

Как бы то ни было, а тут он прав – если любой из них вырывается на свободу, то начинает творить самый настоящий ад. Этим психам плевать на все, они желают лишь смерти всем вокруг, при этом сами ее совершенно не боятся, но все же избегают. Все они талдычат ровно одно и то же – всякий бред про «глаза пустоты» и «богов пустоты».

Но это все интересно для Криса. Для меня важным является совершенно другое – могут ли такие психи вернуться к нормальной жизни?

И пока ответ однозначный – нет.

На «Ранчо» мы установили, что существует несколько форм этого психического расстройства, есть и легкие, и тяжелые. Тяжелые лечению не поддаются совершенно – такие «пробудившиеся» необычайно агрессивны, и пытаться им помочь – себе дороже.

Легкая форма вроде как лечению поддается. Во всяком случае, Крис в этом свято уверен. Но и таких людей я видел. Они словно заторможенные, вечно погружены в себя, могут бормотать себе что-то под нос. Вроде как они не представляют угрозу, но все же и назвать их «нормальными» уже нельзя.

А вот в тяжелую форму легкая может перейти без проблем. Случалось у нас такое, не раз и не два.

Все эти случаи заканчивались большими проблемами – смертью членов экипажа, серьезными поломками в оборудовании. «Пробужденные» просто обожают устраивать саботажи, они пироманы и вредители. Дай им волю – они уничтожат всю станцию.

Быть может, это произошло и с третьей волной? Среди них оказалось много «пробудившихся», и они устроили сущий ад на кораблях и станциях?

Очень может быть.

Вот в этой капсуле явно один из таких, и если есть один – найдутся и остальные…

Но даже они и их проделки не объясняют, почему третья волна появилась здесь, на задворках системы, почему люди не пытались найти нас, выйти на связь…

Около двух часов я и Крис летали среди обломков, пытаясь найти хоть что-то, однако безрезультатно. Здесь были лишь мертвые, и было их тут огромное количество. Также было и множество капсул с мертвецами внутри. Хватало обломков кораблей и модулей, причем самых разных.

Единственное, что меня во всем это порадовало – не нашлось никаких следов Дэвораров ‒ мерзких тварей, которые чуть не выбили всех нас.

Впрочем, обнадеживаться было рано – на втором часу мы наткнулись на обгоревшие, сожженные обломки модулей, и никаких причин устраивать такое, кроме как для того, чтобы уничтожить монстров, в этих самых кораблях и модулях обитавших, я не видел.

Впрочем…останков монстров я так и не увидел. Быть может, если их сжечь, от них вообще ничего не остается? Черт его знает.

Наши с Крисом мыканья по этому…без преувеличения, полю битвы, закончились спустя часа три с момента выхода из корабля – на связь вышла Нора.

– Крис, Честер! Возвращайтесь! – строго приказала она

– Почему? – спросил я.

– Что случилось, зачем? – спросил и Крис.

– Я засекла слабый сигнал, – ответила Нора, и тут же поправилась: – Точнее сигналы. Их очень много. Я уверена – это большая станция.

– На связь удалось выйти?

– Нет. На всех частотах тишина. Сигналы – служебные маячки с модулей и кораблей.

– Как далеко они отсюда?

– Далеко, но доберемся часа за четыре, думаю. Я их запеленговала, и кажется, скорость у них крайне невысокая. Еле ползут.

– Хорошо, возвращаемся, – решил я.

– Что-нибудь удалось найти? – спросила Нора.

– Ничего, – мрачно ответил я.

– Ну, есть хоть какие-то зацепки, объясняющие, что тут произошло?

– Ничего! – повторил я. – Нашли одно тело. Очень похоже, что это «пробудившийся».

– А твари?

– Нет, никаких следов. Но есть сгоревшие останки модулей…

– Ну, это еще ничего не значит, – буркнула Нора. – Ладно, давайте назад!

– Летим.

Мы с Крисом добрались до нашего корабля. Когда оба оказались внутри, я заблокировал внутреннюю дверь, и мы замерли, ожидая, пока в шлюз накачается воздух и выровняется давление.

Как только это случилось – внутренняя дверь открылась, мы вошли внутрь, с облегчением стащили с себя шлемы и скафандры.

– Фуф…даже не заметил, как жарко, – выдохнул Крис, проведя рукой по своим мокрым волосам и вытирая с лица пот.

Он выглядел так, будто только что из бассейна вылез, или скорее из сауны.

Впрочем, я выглядел не лучше.

Когда мы вошли на мостик, Нора и Техас о чем-то оживленно спорили.

– Ну, чего тут у вас?

– Да ничего нового, ждали, пока вы вернетесь.

– А о чем спор?

– Да о том, куда летит третья волна.

– И что? Куда летит?

– Мне кажется, что они шли к нам, – заявил Техас.

– А я с ним в корне не согласна, – заявила Нора, – если бы они хотели добраться, к примеру, к Деймосу, то можно было использовать ближайшую планету, точнее ее орбиту, для разгона, а они просто летят вперед. Еще и будто нацелились на Солнце…

– На Солнце?

– На местную звезду, в смысле.

– Хм…ладно. Надеюсь, скоро выясним, что они задумали и почему решили лететь именно так.

– И еще то, что произошло здесь, – напомнил мне Крис, и тут же спохватился: – А как там мой пациент?

– Дрыхнет, – сказал Техас, – проверял его минут двадцать назад. Спит, и даже не шевелится. Ты с успокоительным не погорячился?

– Нет, – покачал головой Крис, – но то, что спит – это нормально. Ничего страшного. Быть может, как проснется, то…

– Может, его разбудить?

– Нет, не стоит. Сон позволит ему быстрее восстановиться. Возможно, даже память вернется…

– Ладно, как скажешь.

Спустя полчаса наш корабль уже начал движение. Мы разгонялись, сжигая топливо и совершенно об этом не беспокоясь. Нам нужно было как можно скорее догнать корабли третьей волны, понять, что с ними произошло.

Все мы, будучи не в состоянии заниматься другими делами (которых, собственно, у нас и не было), торчали на мостике и откровенно скучали.

Нора была за штурвалом, Техас отслеживал показания сканера, Крис читал что-то на своем планшете, ну а я откровенно скучал, и даже клевал носом.

Вот ведь парадокс – вроде столько времени дрых, а все равно в сон клонит.

– Есть сигналы! Идентифицирую.

Голос Норы заставил всех встрепенуться, ожить.

Я тут же вскочил и подошел к ней, Крис отложил свой планшет и навис над Норой с другой стороны.

– Отвалите, вы мне мешаете! – рявкнула она, и мы нехотя отодвинулись.

Впрочем, наши места на мостике были оборудованы всем необходимым, так что для меня не составило труда вывести все те данные, что видела Нора.

Крис сделал то же самое.

Пока ни хрена не понятно. Сигналы есть, и это служебные сигналы модулей. Кораблей я не засек ни одного. Впрочем, сигналы были все еще слабые, так что идентифицировать модули тоже пока не удавалось.

– Техас! У тебя есть что-нибудь? – спросил я.

– нет, ничего не вижу.

– Ладно, ждем… Направление точно определили?

– Ты же видишь, качество сигнала растет, мы приближаемся, – обиженно буркнула Нора.

Несколько минут ожидания, которое прервал Крис.

– Все, я как на иголках! Не могу так! Пойду, проверю нашего «гостя». Честер, подстрахуй!

– Угу, – нехотя согласился я, и со вздохом переключил экран, выведя изображение с камер наблюдения внутри корабля.