— Может, Колледж к поискам подключить? — осторожно предложил Стуков.

— Мы, разумеется, работаем, молодой человек, — учитывая, что на лице Каращука опять была маска доброго дядюшки — то ответ этот, по-хорошему, должен был звучать матом. — Обязательно подключим всех, кого положено…

— А что по ночному вашему выезду? — как бы между делом поинтересовался Горюнов.

— Так вы сами всё лучше нас знать должны! — Юрка, кажется, удивился. — Вы ж нас оттуда и выгнали. Мы только кровищу успели увидеть, да то, что там, похоже, выживший есть…

— Выживший и правда есть, с ним сейчас работают, — мягко сказал Каращук. — Ну что ж, товарищи, спасибо вам, и возвращайтесь к своей основной работе, — он отлепил свой зад от подоконника, явно давая понять, что аудиенция окончена. — Если что вспомните — приходите!

— Приходите к нему, ага, — пробурчал Юрка, когда мы шли по коридору. — И сто процентов, что когда про ночь спрашивал — хотел выяснить, что мы ещё знаем…

— А может, пропажа этой Лавинской из Управы и наш ночной вызов связаны? — осторожно предположил Андрюха.

— Может, только как ты это узнаешь, — отмахнулся Дьяченко. — Они ж чёрта с два скажут… А покажешь интерес — так и будут дёргать. Поверь мне, я с прошлой осени насмотрелся, они мне с этим Колледжем весь мозг выели…

Вот как. Теперь понятно, что Юрка недолюбливает Управу. Небось и по городу они слух пустили, что из-за него пропал напарник, как его там… Волков. Получается, у Дьяченко с Каращуком свои счёты.

Я открыл было рот, чтобы сказать, что Каращук расспрашивал меня насчёт изгоев и даже проболтался о том, что место там необычное, но потом подумал — при Стукове не стоит. Вот поедем завтра с Юркой — ему и расскажу. Юрка, кстати, тоже про «внезапно очистившийся» котелок молчит, хотя знает — значит, тоже при Андрюхе говорить не хочет.

По возвращении на Базу нас ждал сюрприз — хотя, наверное, именно для нас троих это сюрпризом не стало. В нашей дежурке на стенде «Разыскиваются» среди прочих оказался портрет Любы — такие «фотороботы», как правило, рисуются колдунами по описанию, хотя не исключено, что в этот раз Управа делала портрет с натуры. Под словесным описанием, всегда сопровождавшим подобные объявления, значилось: «Разыскивается свидетельница. Внимание! Предположительно владеет неизвестным колдовством. Задерживать строго запрещено, срочно сообщить о местонахождении в отдел безопасности Управы».

Вот, значит, как… И теперь понятно, для чего именно нас прямо с утра вызывал Каращук — в том числе и для того, чтобы мы не трепали лишнего, когда обнаружим этот портрет у себя на стенде. В нём, что характерно, нет ни имени, ни фамилии, ни уточнения, свидетельницей чего данная женщина является или откуда взялась. Так, только необходимый минимум информации. И можно утверждать, что такие же портреты пошли и в Колледж, и в милицию, а возможно, что и в Гидрострой или даже Ладогу — а вот на публичных стендах, которых по городу несколько штук есть, он вряд ли появится. Слишком уж описание серьёзное, обычно людей таким стараются не шокировать. Любой, кто натворил что-то из ряда вон и не был взят сразу, появляется только на «внутренних», ведомственных досках.

Итак, на Любу объявлена охота — пока что тихая, исподволь.

Юрка тоже подошёл к стенду, постучал по портрету согнутым пальцем, многозначительно посмотрел на нас со Стуковым, но вслух ничего не сказал…

День в целом оказался спокойным. Пару раз выезжали на драки, заехали на уже опустевший рынок поддержать милицейский наряд — один из торговцев, собираясь в обратный путь, обнаружил нехватку товара, поднял скандал с охраной рынка, чуть не в драку лез. Усмирив, оставили дело коллегам — не наш профиль.

Уже около двух часов дня перекусили в «Столовой номер 1», и у меня мелькнула одна мысль:

— Юр, а давай-ка заглянем в «Волгу», пока мы тут. Узнаем, что слышно про нашего давешнего «пророка»…

Юрка спорить не стал — тут идти метров сто всего, «Волга» на параллельной улице. Оставив машину у столовой, мы втроём прошли заросшим проулком мимо старой трубы отопления над крошащимися бетонными плитами и вышли прямо к бару.

У главного входа, как всегда, было несколько человек — день рабочий, но не у всех, — но пошли через служебный, сбоку. Войдя в подсобку, почти нос к носу столкнулись с Давидом.

— Привет, Дато, — дружески расплылся в улыбке Юрка. — Всё травишь людей?

— Зачем обижаешь, дорогой! — оскорбился Давид. — У меня всё законно, проверь накладные, да?

— Это медслужба проверит, если что… — вмешался я. — Мы чего зашли — тот сумасшедший больше не объявлялся? А то, может, в нём дело?

Лицо Давида изменилось на мгновение, он метнулся в зал — видимо, проверить, есть ли там кто из персонала, и с внезапно появившимся напором вытолкал нас обратно к двери чёрного хода.

— Тсц! — прошипел он. — Вы что, не слышали?

— Нет. Что именно? — удивлённо протянул Юрка.

— А ещё мобильники, дорогой… — укоризненно сказал Давид. — Вам бы только меня прессовать… Резня ночью была, на Дзержинке. У них в общаге. Девять человек убили, и его вместе с ними. Орали, говорят, так, что Всевышнему тошно было…

Я увидел, что Стуков открывает рот — видимо, чтобы возразить, что мужичок жив, — и коротко ткнул его локтем в бок. Вслух сказал:

— Ты видел, что ли?

— Нет, дорогой, сплю я ночью и живу не там… А вот люди видели, сегодня в баре с утра говорят.

Ну, людей там особо не просматривалось ночью, хотя стояли поодаль — видимо, тот самый звук их и привлёк. Потом машины боевой группы, шум… Если управовские выгнали даже нас — то вряд ли впустили ещё кого. Выходит, про кровавую баню новости не разошлись, а вот о том, что массовое убийство было, заговорили — ну и неудивительно, шила в мешке не утаишь. Да и на работу, считай, девять человек не вышло, общага-то служебная — вот и пошла информация.

— Так взяли кого, не слышал? — как бы невзначай спросил Юрка.

— Ты милиция или кто? — нахмурился Давид. — Я у тебя спрашивать должен!

— Узнаем, Дато, — примирительно сказал Дьяченко. — Обязательно узнаем, найдём и посадим… или отправим куда подальше. Ты давай сам осторожнее, лады?

— У меня обрез есть, я не пропаду, дорогой, — улыбнулся сквозь бороду Дато. — Только если меня убивать будут, ты приезжай, да? Просто приезжай, не надо про палёную водку спрашивать.

Мне вдруг стало жаль кавказца. Не знаю, обоснованны ли Юркины подозрения о палёнке, но Давид — мужик неплохой. Уж точно не хуже многих других, кто держит здесь разнообразные «едальни».

— Извиняй, Давид, — я хотел было хлопнуть владельца «Волги» по плечу, но понял, что это будет чересчур. — Если что — звони сразу и в милицию, и на Базу, хорошо? Не геройствуй.

Мы пошли к машине.

— Шума нет — шум есть, — задумчиво протянул Юрка. — Думаешь, и правда это тот мужик был? — поинтересовался он у колдуна.

— Зуб даю, — уверенно сказал Стуков. — Уж это-то я отличу.

— А Дато не врал?

— Нет. Но храбрился. Побаивается.

Мы залезли в машину, но Юрка даже заводить не стал. Стояли удачно, в тенёчке, вызовов пока нет — можно и передохнуть. Напарник, кажется, даже задремал.

— Слушай, Андрюх, а по ауре можно определить точную дату рождения человека? — спросил я, вспомнив разговор с Тихоновым.

— Возраст — можно, примерно, — чуть подумав, ответил колдун. — А дату… Дату не знаю. Может, в Колледже кто умеет — я не умею.

— А к чему тебе это, Найдёнов? — не открывая глаз поинтересовался Юрка.

— Да есть предположение, что мой внешний возраст отличается от внутреннего, — расплывчато сказал я, чтобы не пересказывать разговор с гидростроевским бывшим начальником.

— Да? — напарник открыл один глаз. — Ты завтра, как поедем, эту тему напомни. Может, наш человек что подсказать может…

Можно и так. Я бы очень не против прояснить этот вопрос, не вмешивая управовских безопасников…

А вот и мысль, с которой Каращук сбил меня в Управе.