Принесли пиво — холодное, это хорошо — и тарелку с сухими колбасками. Ну нормально, после напряжённого дня… Я попросил потом принести ещё одну и сразу расплатился — вот не помню, откуда у меня это, но чёткое ощущение, что в незнакомом месте надо иметь возможность быстро уйти, иногда это полезно. Это вам не «Турист» — хотя на вид, конечно, сильной разницы и нет.
В принципе, в своём маленьком расследовании я сделал большой шаг вперёд — можно считать, что выходной прошёл не зря. Дополним это завтрашним рынком — лишних денег на покупки нет, но иногда можно увидеть многое, просто пройдя по торговым рядам. Знаю я это, знаю — опыт, мать его, он не уходит вместе с воспоминаниями…
Я потихоньку тянул пиво, грыз колбаски. Народ понемногу подтягивался, ввалилась очередная пара парней лет за 30, в пропотевших футболках и с пистолетами на поясах, и, обозрев зал, уверенно направилась к моему столику.
— Свободно, отец?
Я кивнул:
— Один отдыхаю.
— На рынок, што ли? — спросил один из парней, с короткой стрижкой и переломанным носом.
— Ну и туда заодно…
— С Вокзального?
Сказать? А почему нет. Морда у парня, конечно, такая, что ночью по темноте лучше не встречаться, но и у нас в Вокзальном таких навалом. Да и я нынче при стволе.
— Оттуда.
Стриженый уже подзывал официантку, и ответил мне второй, не то чтобы худощавый, но жилистый, с тонкими немодными усиками:
— Зря, считай, скатался. У вас в Вокзальном рынок тоже годный. И оружейка отличная.
— Ну тут я на казённом, — бросил я пробный шар — так, чисто проверить реакцию.
— Милиция, Патруль?
— Мобильники.
На лице парня появилось что-то вроде уважения — если не играл, конечно:
— Нормальная контора, — кивнул он. — Слабаков не держат. Кто у вас там сейчас старшим, Трифонов?
— Большаков, — не попал я в простенькую ловушку. Никакого Трифонова на Базе отродясь не было — а если и был, то давно, поскольку, по словам наших парней, Большаков возглавлял Базу лет восемь, не меньше.
— А, точно, Трифонов не у вас, — ничуть не смутился усатый. Официантка уже несла пиво, и он посторонился, чтобы дать ей поставить кружки на стол. Взял свою:
— Давай, отец, за солидарность служб… Я с сил самообороны, Андрюха вон — с милиции…
Стриженый Андрюха кивнул, поднимая свою кружку. Стукнулись, выпили.
Так, интересная деталь… Милиция, значит. О чём это говорит? О том, что в диалоге можно попытаться узнать и обо мне. Вопрос только — как подвести к этому разговор, не выдавая свой интерес.
И ещё одно. Дальнейшее имеет смысл, если он и правда из милиции. Мог соврать? Легко. Меня они проверили, а вот проверить их у меня возможности нет — в местных силах безопасности я никого, кроме Тихонова, не знаю.
А с чего я вдруг подумал, что он может врать? Вот не знаю. Шестое чувство? У меня его никогда особо не было.
Или… или просто не проявлялось?
Так или иначе — стоит держать ухо востро. Зная себя — меня не вышибет ни эта кружка, ни ещё одна, если только чего-то не подсыплют. Значит, надо не дать такой возможности… или, наоборот, дать её.
Я приподнял почти опустевшую кружку, ища взглядом официантку. Допил одним глотком. Хорошее пиво, жаль оставлять. И всё же хорошо платить заранее, не зря меня дёрнуло, ох не зря — кстати, а не со времён ли работы в милиции Гидростроя у меня эта «привычка»? Очень может быть. Если придётся уходить быстро — идеально, когда на хвосте нет заодно ещё и вышибалы…
А куда уходить, если что?
Да куда угодно. Планировку Гидростроя я худо-бедно представляю, где «моя» гостиница — знаю. Главное — надо проверить, готовы ли «собутыльники» выпустить меня из виду… Это по сути и будет ответ на главный вопрос.
А ещё один я задам прямо сейчас.
— Андрюх, ты ж с милиции. А Лёха Андреев не у вас работает? — как можно нейтральнее поинтересовался я, отпивая из новой кружки. — Опер. Года два его не видел. Вроде, он говорил, что в милиции, а может, что путаю…
На лице стриженого отразилась работа мысли:
— Не, отец, не помню такого. Сам понимаешь, у нас отделов много…
А вот теперь врёт. Точно врёт, колдуном не надо быть.
Гидрострой — город не самый большой, хоть и побольше Вокзального. Структуру служб типа милиции я худо-бедно представляю — там, реально, все друг друга знают. У нас Патруль может не знать всех мобильников, но зато сам Патруль ежедневно встречается на планёрке, и смены тасуются периодически — так что все отлично знают друг друга, и свалить на «отделов много» — полная лажа. Меня в лицо он вполне мог не узнать — к примеру, ребята перед дверьми здания милиции меня тоже не узнали — но имя-фамилию должен был хоть раз слышать, людей с дырявой памятью в такие службы не берут. Ну, не считая меня с моими «провалами в памяти» — но это отдельный разговор. Вон Тихонов, который со мной вместе работал, узнал меня моментально. Просто этот «Андрюха» нашёл прилично выглядящую отговорку — ладно бы сказал, что работает недавно, тогда была бы предпосылка. Но — не сказал.
А может, просто и я «по прошлой жизни» его категорически не помню? Эх, знать бы…
Ещё глоток.
— Пойду проветрюсь, — сказал я, отставляя почти полную кружку и поднимаясь из-за стола. — Духотища, щас сдохну. Мужики, за пивом присмотрите.
Они смотрели на меня, а я — якобы оглядывался, но на самом деле смотрел на официантку. Не ошибся — она встретилась взглядом с вышибалой и еле заметно кивнула. Вот так, дело отработано — если клиент заплатил, то всё равно, выйдет он на улицу или нет.
— Пойду, тож схожу, — начал вставать Андрюха. — Реально, духота.
Вот и спалились. Пришли они гораздо позже меня — по сути, только сели. И сразу на улицу, от духоты? Не смешите. Не хотят выпускать меня из виду.
— Давай, жду, — я повернулся и зашагал к двери, слегка покачиваясь — они ж не знают, сколько кружек я выдул. Пусть думают, что мне уже, что называется, «хорошо»… Стриженый замешкался, видимо, чтобы совсем уж не палиться — ну и отлично… Сколько у меня будет времени? Секунды три, максимум пять. Стрелять он не будет, не идиот — не думаю, что в Гидрострое правила сильно отличаются от наших и стрельба на улицах разрешена. Он хочет всего лишь убедиться, что я не сбегу — и при этом не спугнуть.
Вышибала чуть подвинулся, пропуская меня. Так, на улице светло почти как днём — пик белых ночей, это минус. У входа курят, их тут человек пять… Понеслась!
Я рванул вправо и сразу за угол — расстояние мизерное, хватит тех самых трёх секунд. Сзади послышались вялые возгласы и пьяный хохот — но, похоже, никто не удивился, ну мало ли — человек побегать решил… А вот дальше — нет, не вокруг здания, там открытое место. В сторону, во двор — вдоль старой хрущёвки всё напрочь заросло кустами, и хоть я по сути на одной линии со входом в «Триаду» — чёрта с два меня тут заметят, разве что если будут искать специально.
— Где он? — послышалось со стороны «Триады». Кусты плотно скрывали меня, но смотреть и не надо — голос стриженого.
— Кто?
— Дед, только что передо мной вышел, — дальше последовал мат.
— Дык, он за угол побежал. Может, приспичило?
— А я давно говорил — дерьмовый туалет в этой «Триаде», все за угол бегают! — включился ещё кто-то в разговор.
Надо уходить. Сейчас «Андрюха» попрётся за угол, меня там не найдёт, быстро сложит два и два — город он скорее всего лучше меня знает. Будет искать в том числе и здесь.
Я осторожно стал отходить — дом тут небольшой, выберусь на улицу — и пусть ищут.
Не успел!
Андрюха появился в конце двора — видимо, сразу рванул в этот двор, не увидев меня на соседней улице. Я вжался в кусты — заметит, и самое лучшее — если не сразу.
Оп-па!
Оппонент не побежал по двору — он поступил гораздо разумнее: заглянул в ближний подъезд. Двери у подъездов обычные, хиленькие, на отдельный ключ не запираются, так что рассудил он верно: чтобы переждать погоню, беглец вполне мог спрятаться там. Скрылся за дверью, появился через несколько секунд — видимо, убедился, что меня нет на площадке первого этажа, ну и послушал шум на лестничной клетке, конечно.
