Но где эти знания взять? Конечно, в первую очередь мог помочь эмпирический опыт – рождение братьев и сестер, беременность соседей. Сюда же можно отнести участие в беседах и встречах. В некоторых общинах незамужние женщины принимали в них участие, что способствовало лучшему понимаю репродуктивного процесса. Женщины из высших слоев общества тоже наблюдали за опытом друг друга: например, в письмах Фрэнсис Ингрэм[13] и Сьюзен Стюарт содержатся новости о родовом опыте знакомых им женщин.

Самый важный момент в этом опыте – ощущение толчков ребенка. При этом женщины, которые готовились родить впервые, могли попросту не распознать это ощущение. После ощущения движений ребенка мать могла попытаться предсказать дату своих родов. Женщины сталкивались с ощущением, что плод завладел их телом, – так описывала свой опыт Фрэнсис Ингрэм. Эта идея была весьма распространена: роды в XVIII веке – это фактически часть телесного жертвоприношения матери.

Один из самых серьезных мифов, которые нужно развеять, – убеждение, что все женщины рожали в кровати. Важно, что от региона к региону существовали различные традиции, и, помимо кровати, матери могли рожать на родильном стуле, с опорой на стул, стол или кровать, а также стоя на коленях, наклонившись. Некоторые акушерки рекомендовали для удобства подкладывать под груди подушки. Использование родильного стула пропагандировалось еще с XVI века, но и к концу XVII века, по утверждению одного писателя, их использовали редко. Если женщина рожала на кровати, то та стояла так, чтобы вокруг нее можно было свободно ходить; идеально – если она будет стоять близко к камину, чтобы было тепло, но достаточно далеко от двери во избежание сквозняков. Все это общие советы, однако реальная практика их применения для нас все еще остается загадкой: слишком мало данных.

Медицинские стандарты того времени гласили, что роженицу нужно защищать от холодного воздуха, а потому окна и двери комнаты должны быть плотно закрыты. Комната становилась «утробой» – теплым, темным, комфортным местом, в которое не могли «пробраться злые духи».

Большинство женщин действительно рожали дома, но некоторые из них – особенно те, кто ждал первого ребенка, – делали это в родительском доме, в комфортной для себя обстановке.

На рубеже веков многие современные достижения, которые стали для нас привычными, все еще были недоступны даже для самых привилегированных женщин начала XIX века. Эфир в качестве анестетика впервые был использован при родах только в 1847 году, а до этого времени естественные роды были единственным вариантом. Но с анестетиком следовало быть осторожным. Доктор Джеймс Симпсон[14], например, применил слишком большую дозу эфира, из-за чего рожавшая пациентка потеряла сознание и не могла выполнять команды врача. А доктор Джон Сноу[15] (принимавший в том числе роды у королевы Виктории) использовал всего несколько капель хлороформа, что позволило будущей матери избавиться от боли, но вместе с тем остаться в сознании.

Роды на самом деле выходят далеко за рамки физических требований – поставить кровать, пригласить акушерку и т. д. Поэтому сама идея о том, что о родах много не думали, маловероятна. Напротив, в разные эпохи у людей был целый список вещей для обеспечения безопасной и – насколько это возможно – комфортной обстановки во время родов. В этом процессе играли роль и знания, и физическое окружение, и вещи, и четкая последовательность действий.

Патриархальные христианские нормы – по крайней мере, те, что можно рассмотреть на примере Англии раннего Нового времени, – содержали в себе важную политику отцовства. Каждый ребенок должен знать своего отца. В практике даже бастардам позволялось получать наследство по завещанию. Отец давал ребенку имя, происхождение, положение.

К сожалению, наибольшее количество бастардов было среди слуг. Женщина, работавшая домашней прислугой, могла забеременеть от своего хозяина или от других слуг, и средний возраст такой матери – около 20 лет. На самом деле они часто были жертвами ложных обещаний или разорванных брачных соглашений. Можно говорить, что до четверти всех невест были беременны на момент бракосочетания, то есть в сексуальные отношения вступали еще до брака, а, поскольку брачное соглашение могло быть неофициальным, никаких гарантий исполнения обязательств попросту не было.

Рождение внебрачных детей вело к наказанию со стороны как светских властей, так и церковных.

Для отца это содержание внебрачного ребенка, для матери, которая, в общем-то, была пострадавшей стороной, – порка и публичное унижение. Ее наказание могли ужесточить, если она не называла отца ребенка. Акушерка в случае появления на свет незаконнорожденного ребенка стремилась выяснить имя отца (благодарности от мужчины она за это, конечно, не получала).

В процессе родов самое деликатное – перерезание пуповины. Некоторые люди даже считали, что будущий размер и объем половых органов напрямую зависит от того, насколько плотно акушерка перевязала пуповину. Пупок – показатель фертильности. Женщины после родов осматривали пупок ребенка, чтобы предсказать его будущее: по количеству морщин определяли число будущих детей. Медики, конечно, не подтверждали резонность этого суеверия. Для защиты пупка ребенка использовался порошок из алоэ и ладана. Квалифицированная акушерка осматривала ребенка, мыла его в теплой воде, пеленала и укладывала в колыбель. Врач Елизаветинской эпохи рекомендовал купать новорожденного в воде и молоке в соотношении 10:1 с добавлением масла мальвы или сладкого сливочного масла.

Только что родившей женщине полагалось отдыхать и поправляться. Уже известная нам акушерка Джейн Шарп советовала три дня оставаться в темной комнате, поскольку глаза роженицы были слабы. Врачи соглашались, что нет ничего хуже для матерей, чем холодный воздух, который мог простудить матку. Священники тоже считали, что новоиспеченной маме требуется много времени для восстановления сил.

В первые часы после родов акушерка предлагала укрепляющие напитки, бульоны и настойки, чтобы ускорить выздоровление матери, а также повязки и мази для снятия воспаления.

Одно из важных замечаний – табуированность половых органов. По сути, после родов мать не могла пожаловаться на вагинальную боль, поскольку не знала ее характеристик. Это вызывало ассоциации с чрезмерной сексуальной активностью или беспорядочными половыми связями (что зачастую не соответствовало действительности). Вместе с тем даже само название половых органов табуировалось, поскольку возможные варианты либо были нецензурными, либо подразумевали очень абстрактное название вроде «интимного места».

Об окончании успешных родов сигнализировало полное завершение всех ритуалов: мать и младенец должны быть вымыты, одеты и уложены в постели для отдыха. Некоторые акушеры использовали для этого мыло и воду, многие одобряли традиционное использование спирта. После мытья ребенка проверяли на наличие травм. Конечности и голову массировали для выпрямления: это позволяло исправлять незначительные дефекты. Пуповину заворачивали в мягкую льняную ткань и складывали на животе ребенка, после чего младенца пеленали.

О матери тоже нужно было позаботиться. Самым важным было извлечение плаценты, после чего на половые губы матери накладывали теплый компресс. Считалось, что это снимает болевые ощущения и уменьшает вероятность развития инфекций. Также одним из советов было лежание на боку с подушкой между ног, чтобы прийти в себя. Если женщина была слишком слаба, то ее могли перенести на простыне в кровать. На протяжении всего XVIII века нормальной практикой было перевязывание живота: считалось, что это необходимо для поддержки травмированной матки и предотвращения увеличения желудка после родов. Это делали с помощью полосок ткани, называемых валиками.