Серега проснулся сегодня рано. В шесть часов, открыв глаза, подумал – он стал ещё богаче! – и счастливо рассмеялся. Виной всему часовой ролик, снятый им в сельском доме культуры.

К обеду созрел план, как отблагодарить артистов за его нежданный прибыток. Побывал в кабинете заместителя Генерального директора санатория. Тот был не против: дело привычное – лишь бы оплата была соответствующая.

– Готовьте обед на пятьдесят человек, калькуляцию, счет, – подстраховался Нарышкин на случай непредвиденных гостей.

Уходя безмятежно ляпнул:

– Вы ведь позволите ребятишкам после обеда погулять по территории, подивиться на ваши чудеса.

– Только не пьяными, – прикололся чиновник.

– Само собой.

– А мы угостим ваших гостей ошеломительной осетриной. Ну да вы, наверное, уже пробовали…

Выйдя из кабинета заместителя Генерального директора, Серега взбодрил голову и так огляделся, точно давно не виделся с санаторием, точно просидел за дверью три затворнических дня и три ночи. Предстоящая жизнь казалась прекрасной!

Уже понятно, что сидеть они будут с Алдакушевым, есть-пить и поглядывать на красоток – с приятелем будет весело, непринужденно, легко от того, что, когда надо, Иваныч умеет молчать, не испытывая при этом неловкости.

Присев в тенистой беседке, Нарышкин позвонил Илье.

Потом Сергей осторожно, коротко, как счастливый ребенок перед сном, вздохнул и стал любоваться на озеро в солнечных брызгах. На свежее, молодое, не лишенное привлекательности лицо блогера продолжало наплывать светлое, торжественно-праздничное настроение.

Впрочем его выражение постоянно менялось от подступающих мыслей – затуманивалось, становилось сосредоточенным, настороженным, чуточку деловым…

Временами глядел в даль дальнюю, видел за озером свое будущее. Думы его в эти минуты были глобальными – о жизни, судьбе, смерти.

Но настроение оправдывало народную мудрость: ожидание праздника – уже праздник. Он был готов своротить горы, опуститься на дно морское, взлететь под облака – лень только было вставать…

И всякий, кто видел Нарышкина в эти минуты, думал о нем – живет, как играет.

Я ленив! Я очень ленив! – с упреком думал о себе Серега. – Мне хочется иметь бизнес, который растет, как грибы, но сам по себе…

После обеда, ложась спать, блогер прикинул – хорошо бы банкет организовать в виде огонька, чтобы сами участники развлекали себя.

После сытного застолья спалось отменно. Проснувшись, Нарышкин вспомнил свои мысли об «огоньке» и засмеялся – посмотрим-посмотрим!

Вышел на балкон посмотреть, что там в мире творится.

Творился летний день. Было жарко. Над санаторием висело большое, темное в середине облако, обрамленное по краям белой слепящей каймой от закрытого солнца.

Дождь будет – подумал Серега.

Позвонил Алдакушев:

– Начальство не против твоей затеи. Но тебе лучше самому с ней поговорить – пригласить официально. Почву для встречи я подготовил.

– Она на месте? Сейчас подъеду. И кстати, скажи, как её величают?

– Лидия Васильевна, – был ответ.

Нарышкин переоделся. Хоть рубашка была с короткими рукавами и без галстука, но брюки со стрелками и туфли вместо кроссовок.

Бодрый, свежий, сам себе симпатичный, он не без игривости думал о визите к директору клуба – приметной женщине в смысле вида, и хотелось бы знать, какова дама в общении.

Мгновенно, видом купюры, уговорил случайного водителя на автостоянке санатория и поехал в село. Высаживаясь возле ДК, увидел как через улицу несет свое тело к своему дому участковый. Вот не хотелось ему здороваться, и блогер отвернулся, промолчав – будто не узнал.

Видно было по улыбающемуся лицу директора клуба, что ей приятно общаться с московским гостем, что она с симпатией относится к нему и его предложению, которое ещё не прозвучало. Но она готова услышать и сказать «да».

А Нарышкин не торопился, любуясь фигурой Лидии Васильевны – дамы в расцвете творческих сил. Совсем не плоха была главный культурный работник села. Красотой и женскими статями – не обделили её мать и отец.

Бог знает, почему образовалось у него легкое и смешливое настроение – от присутствия симпатичной и умной женщины, наверное, которая ждет от него приятного предложения. И признания – как он их потом и талантами зарабатывает себе состояние…

А Нарышкину весело. Таким игривым сделалось настроение! Все радовало московского гостя.

– Я уверен концерт будет удачным. Вы заслужите высокие баллы и станете победителем районного смотра-конкурса. Ролик с вашей репетиции произвел фурор на моем блоге! Сотни тысяч просмотров за одни только сутки. Скажу вам – это отлично! Колоссально! В награду вам я заказал банкет в кафе-баре для отдыхающих «Урала». Стол на пятьдесят персон – приглашайте кого хотите. И чтоб ребятишки обязательно были. Для них намечается увлекательная экскурсия по достопримечательностям санатория.

– Я бы тоже с удовольствием посмотрела, – улыбнулась Лидия Васильевна. – Отдыхала давненько, а у них, говорят, куча новшеств. И кстати, как вас зовут, любезный гость, вы не представились.

– Сергей Борисович! – солидно ответил Нарышкин. – Вот как меня зовут.

И улыбнулся. Он уже почувствовал, что ему хорошо сидеть в уютном кабинете директора, смотреть на то, как она слушает и говорит. И ещё понял, что разговор с этой женщиной будет легким, полезным и непринужденным…

В ДК было тихо. Над крышей уже отчетливо перекликался с землей негромкий гром. Сверкнула дважды тусклая молния. Горизонт заштрихован дождем.

– Вы к нам в гости всегда с дождем.

– Это хорошо или плохо?

– Наверное, к радости.

Помолчали, прислушиваясь к раскатам грома.

Разные мысли приходили в голову Нарышкину – о жизни, о смерти, о женщинах, селе и зеленой траве… На ней чьи-то ноги босые.

Эх, перебраться бы в деревню да жениться на местной красавице.

Блогу ведь по фигу городской житель его владелец или наоборот.

В ситуации ожидалось: сейчас Лидия Васильевна поднимется, подойдет к нему, проведет пальцами по волосам и скажет: «Чего же ты, Серега, такой смурной? Живешь один? Ну так, женись! Хочешь, я тебе с женщиной познакомлю замечательной? Твоих лет. Не бойся – женись на ней! Я лучше тебя знаю, какая женщина тебе нужна, с кем ты будешь счастлив. Ведь вы, мужчины не полагаетесь на мудрость женщин, не помышляете, что для вас хорошо все то, что хорошо для женщины…».

От этих мыслей хотелось долго и громко смеяться.

Гроза случилась такая, что ни директору клуба, ни её гостю спешить стало некуда. Они и сидели друг против друга, не спеша говорили.

Оглушительно громыхнуло. Окно кабинета на мгновение стало синим, а внутри помещения потемнело, и телефон проводной зазвонил.

Пока хозяйка кабинета с кем-то общалась, Серега думал, что если останется в селе (кстати, жить можно в санатории со всеми его удобствами), то станет старательным и упрямым, как участковый, умным и философски-дальновидным, как директор Лидия Васильевна, неторопливым, как Сергей Кугель, бесстрастным, как девушка Женя, добрым-чутким-мудрым, как Илья Алдакушев…

Пока главный культурный работник села разговаривала по телефону о каких-то делах и предстоящем концерте, Нарышкин несколько раз поднял и опустил левую бровь, наморщил лоб и посмотрелся в зеркало на стене, потом поискал положение для рук – сцепил-расцепил их на коленях, скрестил на груди…

Утвердившись в избранной позе, стал терпеливо ждать, когда же хозяйка кабинета наговорится.

Та несколько раз прикладывала руку к груди, извиняясь перед гостем, указывала пальцем на потолок – начальство, мол, ничего не попишешь: приходится слушать.

Серега на пальцах показал – что пошел, мол, вниз, погулять между стен в плакатах клубно-колхозной тематики..

Лидия его поняла и махнула рукой – куда ты, мол, денешься с подводной лодки в такой-то дождь…

Спустившись в фойе на первый этаж, Нарышкин там никого не застал.

Голоса раздавались из концертного зала.