Однако Вера, властным голосом приказав сестре сесть, неожиданно прочитала ей нотацию о том, что нужно уважать родителей, помогать им и беречь.

– Поняла, Малявка? – спросила она, завершив речь.

– Поняла, – Лиана, готовая заплакать, встала, чтобы идти, но Вера бросилась вслед:

– Подожди! Я не договорила!

Она попыталась схватить младшую сестру за руку и развернуть к себе, но та, вырвавшись, вернулась в зал. Девушке повезло: родители, смеявшиеся над чем-то вместе с Николаем, не заметили её плохого настроения.

Перед глазами Лианы ещё долго стояли Верины шубы, разложенные на двуспальной кровати, как на прилавке, а в ушах слышалось: «Надо родителей беречь!»

Тогда у Лианы даже возникло подозрение – не пожаловалась ли мать Вере, но вскоре недобрая мысль исчезла. Нет, нотации сестра подготовила по собственной инициативе. С чего отцу или матери быть недовольными младшей дочерью? Она не требует от них денег, довольствуется стипендией, занята учёбой, помогает по дому. Да, случалось пару раз, она задерживалась с однокурсниками, но заранее предупреждала, что подойдёт поздно.

Но родители, по-видимому, догадались, что у дочерей произошёл разлад, однако до причины доискиваться не стали. Только на обратном пути, уже в аэропорту во время ожидания посадки в самолёт, мать, приобняв младшую, пожалела:

– Эх, детка ты моя, у Веры нашей сколько нарядов всяких и драгоценностей, а у тебя одни серёжки скромненькие.

– Да, ладно, – отмахнулась Лиана, – богатство – дело наживное. В нём разве счастье?

– А в чём ты считаешь? – полюбопытствовал отец.

– Думаю, в том, что тебя ждут в родном доме, и ты спешишь туда, где бы ни находился, – предположила она. – А Вера, кстати, не очень торопится к семье. Костик по ней, конечно, скучает, а Николай? По-моему, у него двойная жизнь. Неискренний какой-то, но, может быть, мне так показалось, – постаралась она успокоить родителей, заметив тревогу в их глазах.

– Как бы Коля от нашей дочки не сбежал, – высказал опасение отец. – Грубоватая она. И раньше была не сахар, а теперь при высокой должности и совсем разошлась.

Вопреки пессимистичным прогнозам родителя, вскоре стало известно, что Вера на четвёртом месяце беременности.

Второго внука назвали Михаилом. Старшая сестра теперь сидела дома, занималась детьми. На электронную почту Лианы время от времени приходили от неё фотографии: счастливый папаша Николай на прогулке с сыновьями, снимки с новогодних утренников, посещения зоопарка и поездок за город.

Правильно замечено, что чужие дети растут быстро. Не успели оглянуться, а Вера уже вышла на работу, и вскоре семейная чета собралась поехать на отдых за границу, решив подкинуть внуков бабушке с дедушкой и тёте, но накануне поездка почему-то сорвалась.

– Не понимаю, – поделилась Лиана своими соображениями с матерью (приезд, а точнее переезд сестры беспокоил её). – У них там налажен быт, Вера хвасталась большими связями и что?

– Не знаю, – мать ответила тихо, видимо, не хотела, чтобы услышал муж.

– А здесь? Кто их ждёт?

– Верку подруга пристроит, не беспокойся.

– А Николай? Он приезжает?

Мать помотала головой.

– Они разводятся что ли?

И снова мать, подав Лиане глазами знак, что боится реакции супруга, прошептала:

– Ребятишкам сказали, что Колька по контракту уехал за границу работать на год, а на самом деле, – при этих словах женщина прижала к губам палец, – где-то в монастыре послушником грехи замаливает.

– Да ты что, мама? – отпрянула Лиана. – Какие у него грехи?

– Иди к себе, – попросила мать, – после расскажу.

Сообщение матери повергло Лиану в уныние. Выяснилось то, что тщательно скрывалось от отца-гипертоника. Ещё до знакомства с Верой Николай был заядлым картёжником. Несколько раз его родителям приходилось гасить долги непутёвого сына, о чём Вера, конечно, не ведала. После женитьбы Коля, казалось, потерял интерес к азартным играм, но в последний год, едва у Веры закончился декретный отпуск, пристрастился снова.

– Вот и решилась Верка вернуться, дабы от дружков Кольку отвадить. Машину-то, говорит, он продал, чтобы с долгами рассчитаться. Проиграл много. Ну, нормальный ли? Она же, наверное, больше миллиона стоит. Сколько говорила Верке, чтобы к Николаю и деткам поласковее относилась, но как об стенку горох! – возмущалась мать.

Но Лиана встала на сторону сестры:

– При чём тут Вера, мама? Он же взрослый человек. Сколько ему? Сорок?

– Тридцать восемь, кажется.

– Вот. У них дети, ими нужно заниматься, а он сам как ребёнок. Выходит у него игровая зависимость. Сейчас многие от этого страдают, не только карты, но и компьютерные игры. Увлекаются и не могут оторваться. Вера надеется, что пребывание в монастыре Коле поможет. Да, осталось только на Бога уповать. А друзья… Проблема в самом человеке, если сам не изменится, то и здесь найдёт себе товарищей по картам. Страшно-то как…

– Что страшно?

– Встретить вот такого Николая и полюбить, а потом возиться с ним. Хорошо, если ему это послушание поможет, а если нет? Но к чему такая спешка?

– Тут вроде как должность для Верки намечается, опять же Костеньке в школу на будущий год. Соскучилась я по ним, своим зайчикам. Я только боюсь, что если Верка начнёт командовать в доме, отец не потерпит и скандал случится.

– Знаешь, мама, – призналась Лиана, – а я ведь тоже не потерплю.

– Потерпи уж, доча, что же делать? Не идти же им на квартиру. Пока она сама устроится, пока ребят отдаст в детский сад, мы хоть за ними приглядим.

– Постараюсь, – пообещала Лиана.

Первые дни пребывания Веры с детьми в родительской квартире были относительно спокойными. Гости вели себя скромно: кушали то, что подавали, без спроса ничего не трогали, разговаривали негромко. Мать взяла отпуск без содержания, смотрела за внуками, пока дочь бегала по городу, а бюрократической возни хватало: и прописка, и медосмотр, справки для детского сада, и трудоустройство, и встреча с застройщиками.

Если Костик охотно оставался с бабушкой, то Миша, едва за матерью закрывалась дверь, начинал плакать сначала тихо, потом громче и громче. И старшему брату, и бабушке приходилось утихомиривать его. На прогулку, благо, сильных морозов не случалось, старший шёл с радостью, Миша же капризничал, не желая одеваться. На улице вёл себя тоже не лучшим образом: то вырывался и убегал далеко вперёд, не реагируя на просьбы подождать, то залезал в сугроб, то не хотел кататься с горки, то, наоборот, возвращаться домой. Стоило бабушке однажды повысить голос, как Миша заявил вернувшейся Вере, что баба Галя злая и его бьёт. Это рьяно отрицал Костик, но Вера, решив, что прав младший сын, довела мать до слёз.

Постепенно гости всё больше и больше захватывали квартиру. Игрушки и вещи валялись не только в зале, который мать специально освободила для детей и Веры, но и на кухне, и в коридоре. Особенно старался Миша, имевший привычку таскать куски. Бабушка и Лиана пытались делать ребёнку замечания, объясняли, что есть надо за столом, но мальчик слушал, обещал исправиться и продолжал делать по-своему.

Тем более Вера буквально всовывала в рот сыновьям то конфеты, то печенье, то фрукты.

– Вера, зачем ты их приучаешь куски таскать? – мать, наконец, не выдержала. – Пусть едят на кухне!

– Ты же видела, как они едят! – огрызнулась Вера.

– Нормально едят.

– Ага, нормально. Похудели уже с твоей каши.

– А что плохого в каше? – не сдавалась бабушка. – Вы тоже кашу ели. По-моему, полезно.

– А, по-моему, бесполезно, – парировала дочь. – Не привыкли они так питаться.

– Не привыкли, так привыкнут, – убедительно сказала мать, на что Вера только хмыкнула:

– Стоит ли привыкать? Мы в вашей конюшне жить не собираемся.

– Конюшня? Ты говоришь конюшня?

Вера растерялась, по-видимому, то, что вертелось на языке, вырвалось наружу, но мать быстро успокоилась: