– Куцое оно, ни о чём не говорит! – вынес вердикт опытный сотрудник издательства.

Неприятность произошла потому, что рассказом, который давал название книге, пришлось пожертвовать ради премии.

– Ничего, – успокаивала она себя, – выкрутимся!

Однако работа над новой вещью шла со скрипом. Ей стоило огромных душевных усилий даже садиться за письменный стол. Она несколько раз начинала с чистого листа, перепробовала совершенно противоположные темы, но выходило не то, а повышенную тревожность Галина Васильевна понижала ванильным пломбиром.

Рассказ получился слабенький. И герои, и события были пропущены не через сердце, а через желудок: она с трудом влезала в любимые летние брюки. «Ладно, – надеялась Галина Васильевна, – на курорте буду фигурой заниматься. Там меню с указанным количеством калорий в каждом блюде, можно строгий учёт вести, а пока некогда!»

Опасение, что её разоблачат, не давало покоя. Женщина поделилась с мужем, но он рассмеялся:

– Ерунда! Не бояться, а удивляться надо тому, что Алёшка так легко за писателя сошёл. Инженер до конца ногтей и вдруг писатель!

Галина Васильевна переменилась в лице при слове «ногтей» и мужу, далёкому от литературы человеку, ничего не возразила, хотя знала немало случаев, когда люди из-за ложной скромности или низкой самооценки своего творчества стыдились признаться, что пишут стихи или прозу.

Заканчивалась вторая неделя отдыха. Галина Васильевна чувствовала себя гораздо лучше: прекратилась бессонница, стали уходить лишние килограммы и мучить сомнения по поводу полученной премии.

Но вот из издательства на электронную почту поступили иллюстрации обложки. Один вариант, другой. Всё не то. Впечатление складывалось такое, что художник не потрудился прочитать книгу или понял её иначе. Уже скоро намеченная дата презентации, а оформление не утверждено.

К Галине Васильевне опять вернулась тревожность, а с нею и пломбир. Во время очередной прогулки женщина заглянула в магазин неподалёку от лечебного корпуса за очередной порцией «Забавы».

– Пожалуйста, – улыбчивая девушка, протянула ей мороженое. Забирая пломбир, Галина Васильевны вздрогнула: у работницы прилавка были красные накладные ногти, на одном из которых поблёскивал золотистый миниатюрный мешочек для притягивания богатства.

«К ногтю!» – так назывался рассказ, опубликованный под фамилией Алексея. Яркий ноготок с золотым мешочком ещё недавно представляла Галина Васильевна на обложке своей новой книги. Вот образ, вот символ того, о чём она рвалась поведать читателям. Теперь уже этого не случится никогда!

Выйдя из магазина, она опустилась на первую попавшуюся скамейку. В глазах стояли слёзы, благо, за солнцезащитными очками их никто не видел.

Зинаида Михайловна плакала во сне, от собственных слёз и проснулась. Несмотря на пятый час утра, сквозь плотные шторы пробивалось жаркое, июльское солнце, что неудивительно: в Якутске летние ночи белые, светлые.

Женщина закрыла глаза, надеясь вздремнуть, но не давал покоя недавний сон: привиделась ей лошадка, что исправно трудилась при детской инфекционной больнице. Зинаида устроилась в лабораторию больницы в конце шестидесятых годов сразу после окончания медицинского училища, и ещё не успела привыкнуть ни к лошадёнке, ни к пожилому, доброму конюху, когда лечебнице выделили дополнительную машину, а лошадку приказали списать и отправить на мясокомбинат. Конюх пошёл по инстанциям, просил, чтобы разрешили выкупить животное – хотел отвести в родное село неподалёку, но наверху просьбе не вняли.

Проводить в последний путь выведенную из больничного двора любимицу вышел весь медперсонал. Многие подходили к лошади, гладили её, спокойную, не ведающую, в честь чего устроены такие проводы. Женщины плакали, а ребятишки, пациенты больницы, с мамочками, до которых дошла печальная весть, грустно смотрели на происходящее из окон.

Зинаида, выросшая в деревне, знающая, какая подмога лошадь в крестьянском хозяйстве, в тот день так сильно расстроилась, что на прибывшую вскоре машину и её водителя, лихого, симпатичного парня, смотрела как на врагов народа, хотя их вины в случившемся не было.

«Надо же, столько времени прошло и вдруг вспомнилось! – удивлялась Зинаида Михайловна, – и не просто вспомнилось, а со слезами. Сколько их, таких лошадок в ту пору по всей стране было пущено под нож? А была ли в том необходимость? Ведь грех же, наверное, так поступать с бессловесной животиной?»

Сердце женщины билось учащенно: шестидесятисемилетняя Зинаида Михайловна ощущала себя той самой лошадкой-трудягой, на смену которой пришла неодушевлённая машина. Не сегодня-завтра и саму Зинаиду, находящуюся пока в очередном отпуске, могла ждать отставка. Причина не в её возрасте или здоровье (за последние восемь лет Зинаида Михайловна ни разу не брала больничный), а в том, что она не владеет компьютером. Женщина бы и рада его освоить, но кто бы научил, а без знания ПК, как пишут сокращённо, ей не пройти курсы повышения квалификации, и соответственно, предстоящей аттестации.

Раньше в лаборанты молодёжь особо не рвалась, тем более в детское отделение. Непросто брать кровь у маленьких детей: тут тебе и крики, и слёзы каждое утро… Поначалу Зинаида Михайловна надеялась, что адаптируется к этому, но нет, не привыкла. Жалко ей деток, а что делать? Без анализов как лечить? Врачу же необходимо точно знать, есть ли улучшение или нет. Сейчас, когда условия по сравнению с прошлыми изменились (не надо стерилизовать те же иглы, пробирки, на помощь пришла аппаратура), место лаборанта стало востребованным.

Конечно, её, отличника здравоохранения, просто так не уволят, но ведь надо соответствовать требованиям, и тут ни стаж, ни звание не помогут. Когда Зинаида писала заявление, инспектор по кадрам поинтересовалась: «После отпуска вернётесь?». «Обязательно», – без раздумий ответила она. Ответить-то ответила, только вот как обещанное выполнить, теперь не знала. Ещё весной записалась она на бесплатные компьютерные курсы для пенсионеров, но начало их до сих пор откладывается.

Старый сотовый телефон Зинаиде тоже давно пора бы заменить. Иногда, особенно при молодых коллегах, ей даже стыдно его доставать. Нет, у неё есть новая модель, сенсорный, навороченный, сын с невесткой подарили ещё на прошлый Новый год, только как пользоваться им не показали. Несколько раз Зинаида просила сына помочь, тот обещал зайти, но забывал, так что лежит подарок в шкафу, ждёт своего часа. А ведь иные её сверстницы, а то и постарше, она сама видела, лихо на сотовый и фотографируют, и видео снимают, и сообщения отправляют, а Зинаида вроде и не глупее их, а ничего этого не умеет.

Женщина с досадой смотрела на компьютер внука Алексея, который учится в Санкт-Петербурге, жалела, что в своё время, пока он жил с ней (отсюда ему было ближе в школу) избегала технику как огня. Уже третий год, вытирая пыль с экрана и процессора, корит она себя за непредусмотрительность. Можно было давно нанять репетитора по объявлению в газете, но приглашать чужого человека в дом не решалась.

Видимо, не даром ей лошадка снилась, того и гляди: вызовут в кадры, вручат трудовую книжку – и гуляй. А чем она, вполне работоспособная женщина, на пенсии будет заниматься? К тому же, и деньги, как известно, лишними не бывают. Сейчас она внуку понемножку отсылает, а если не работать, то отправить будет не с чего. Тревожно было на душе у Зинаиды Михайловны, а после сна стало совсем тоскливо. Безнадёга полная, да и только.

Вечером Зинаиде Михайловне позвонила соседка Валентина:

– Можно к вам зайти, переговорить?

– Заходи, конечно.

– Только я не одна, а с внучкой, из Ленска прилетела.

– Тем более.

Валентинину внучку Лизу Зинаида не видела давно, и хотя показывала соседка её фотографии, но Зинаиде Михайловне она до сих пор казалась дошкольницей в розовом коротеньком платьице, с белым пышным бантом в светлых, аккуратно заплетённых бабушкой волосах. Когда же на пороге следом за Валентиной возникла высокая стройненькая девочка-подросток, женщина всплеснула руками: