Утро добрым не бывает. Особенно в случаях, когда ты пару часов назад только легла спать после веселой ночи, а к тебе в гости заявились родители. И, судя по гневным возгласам отца, вряд ли они пришли с миром.

Вообще, кто ходит в гости по утрам?

– Ева, немедленно открой дверь! – кричал отец и барабанил руками в дверь.

– Ева… – слышался взволнованный голос матери.

– Зачем же так орать, – сонно прошептала я.

Почему так громко? Обычно на втором этаже, где располагается моя спальня, не слышно, что происходит на первом этаже моей квартиры. Даже если это вечеринка в полном разгаре. Наверное, я заснула на диване в гостиной. Нет, вряд ли. Диван у меня очень удобный. А тут совсем как-то жестко.

– Ева, если ты не откроешь дверь, то я вызову спасателей! – не унимался отец.

– Пусть по дороге захватят с собой пару бутылок боржоми! – постаралась крикнуть я, правда, хомяк и тот громче фыркает.

Все же пришлось разлепить веки, так как я отлично понимала – если родители пришли в полном составе, то случилось событие, из ряда вон выходящее. С трудом сфокусировала взгляд. Так. Это потолок в гостиной. Но все же малоинформативно. Повернула голову направо – камин, налево – ножки стола. Приподнялась на локтях. Стало понятно, что уснула на меховом коврике возле камина.

– Бывало и хуже, – пробормотала я.

Подходя к входной двери, заглянула в зеркало.

– Нет, хуже не бывает. Панды сейчас бы приняли меня за свою, – времени приводить себя в порядок не было, поэтому ринулась к двери в надежде, что родителей испугает мой внешний вид, и они решат на пару недель отправить меня туда, где есть море, солнце и песок.

Бесшумный поворот ночной задвижки, неспешно распахнула дверь. Немое молчание.

Про себя успела отметить, что мы, как настоящая семья, сейчас все выглядели не очень. Мама бледная, с красными глазами. Отец, наоборот, – с красными пятнами на лице, а светло-голубые глаза затянуты белесой пеленой.

– Ты жива, – прошептала мама, явно сдерживая слезы. Прошла внутрь и обняла меня. – Мы думали с тобой случилось ужасное…

– С чего вдруг? И почему именно сегодня? Дай угадаю, тебе подсказал звездный оракул? – спрашивала и одновременно отступала к своему любимому дивану, желая принять горизонтальное положение.

– Это не смешно, Ева, – послышался строгий голос отца с кухни.

– Так я вроде и не смеюсь. Это же мамино жизненное кредо – жить по велению магических карт.

– Это великое таинство, позволяющее многим узнать будущее и понять прошлое, – начала мама, но отец резко оборвал ее:

– Не сейчас, Лена.

– Спасибо, отец. А то скептик внутри меня не выдержал бы. Ты случайно на кухне не валериану искал?

– Нашел что-то поинтереснее, – отец отсалютовал мне бокалом с виски и сел в кожаное кресло напротив. – Когда я был в твоем возрасте, даже мечтать не смел о таких дорогих напитках.

– Твои родители были бедными учителями, а мой отец владеет успешной строительной компанией, – вслух размышляла я, лежа на диване и закрыв глаза, временами постанывая. Все-таки я еще надеялась на курортный отдых.

– Они тебя воспитали! Имей уважение! – рыкнул отец.

– А что я такого сказала? Бедность не порок! Слышал? Они, между прочим, были единственными, кому было до меня дело. Родители-то мои личную жизнь устраивали. Кстати, мам, спасибо за приглашение на свадьбу. Я только забыла, это пятый или шестой брак по счету? – ради такой информации пришлось открыть глаза и посмотреть на родителей.

– Пятый, – не сразу ответила она, смущаясь под тяжелым взглядом отца. А потом и мне досталось:

– Ты мать не попрекай! Посмотрим, как твоя жизнь сложится.

– Я теперь дипломированный специалист. Вчера торжественно вручили диплом. Вы же с этим пришли меня поздравить? – пока ждала ответ, пыталась вспомнить: приглашала ли я родителей на торжество в университет. Скорее всего, забыла.

– Именно с этим, – начал отец, тон его голоса мне совсем не понравился, – вся Москва уже говорит о ваших гуляньях. Ресторан, в котором вы отмечали свои жалкие дипломы, закрывается на ремонт. Удивительно, что мне еще счет не прислали. Бакирову, например, прилетел на пару миллионов.

– Не надо было сыну на двадцатидвухлетие дарить боевой пистолет. У него это теперь любимая игрушка. А в ресторане было слишком ярко и светло. Вот он и решил немного приглушить свет, – я совсем не оправдывала парня. В общем-то, мне было все равно на него и на этот ресторан.

– Вот из-за таких… – взревел отец, но мама его перебила:

– Володя, ты сейчас совсем не о том говоришь. Милая, ты наверняка еще не знаешь, сегодня ночью две девочки из твоей группы умерли от передозировки запрещенными веществами, еще один парень в больнице, – мама пустила скупую слезу и закрыла лицо руками. Отец перевел на меня пристальный взгляд. А я… Я не понимала, можно мне уже пойти и продолжить сон, или стоило подыграть матери?

– Ты сейчас прошлое свое вспомнила? – спросила я. Мама в ответ отрицательно покачала головой. – Чего тогда плачешь?

– Они были такие молодые… На их месте могла оказаться ты… – говорила она сквозь всхлипывания.

– Ну, уж нет! Я хоть и маленькая была, но прекрасно помню время, когда ты постоянно ширялась. Эти твои галлюцинации, судороги и пена изо рта. Не переживай, мам, тогда ты преподала мне стоящий урок в жизни, – хотелось добавить «и единственный от тебя», но побоялась, что тогда легкие всхлипывания перерастут в настоящую истерику, а это надолго. А мне так хотелось спать.

К слову, мама каждый год на мой день рождения просит прощение за испорченное детство. Почему-то про юность она не говорит, а ведь ее и тогда со мной не было.

После длительного лечения от наркотической зависимости она кардинально изменилась. Не то, чтобы в лучшую сторону, она просто начала искать свой смысл жизни. И, как оказалось, меня в него она включать совсем не собиралась.

Поначалу она искала себя в медитациях. Для полного освобождения от бытовых мыслей и эмоций ей требовалось тихое и уютное место. Мальдивские острова со своими райскими пляжами приняли ее у себя на два года. Затем она практиковала йогу в священном городе в предгорьях Гималаев. Это заняло еще пару лет. Потом мама училась контролировать и управлять своим дыханием на волшебном острове Бали.

А потом… Потом я перестала надеяться, что мама решит быть рядом со мной, и перестала следить за ее духовными практиками и передвижениями по миру. Раз в неделю она звонила мне, чтобы рассказать о своих успехах или новом молодом человеке. У меня не было желания делиться личным в ответ, да и она неизменно спрашивала только об успехах в учебе.

С каждым годом наше общение становилось все более поверхностным и сухим. Все пришло к тому, что зачастую я специально не отвечала на ее звонки и якобы «случайно» забывала перезвонить.

И вот эти ее слезы и пустое беспокойство… Иногда мне казалось, что эти редкие показательные выступления больше предназначались для отца.

На самом деле хорошо, что ее не было рядом. Мы слишком разные. Даже редкие встречи зачастую сопровождались недопониманием и как итог – ссорами. Сейчас я понимаю, что она не смогла бы дать ту материнскую любовь, о которой я когда-то так мечтала. Хотя о чем я говорю? У нас в семье по женской линии наверняка отсутствует этот первобытный инстинкт материнства. Ни моя бабушка, ни моя мама, ни я – не знали родительской любви. Поэтому я к своим почти двадцати двум годам уже решила, что не буду выходить замуж и тем более рожать детей.

– Юля Зимина и Женя Колицкая, – огорченно произнесла мама.

– Кто это? – спросила я, не скрывая в голосе нотки раздражения.

– Твои одногруппницы, – растерянно ответила мама.

– Серьезно? Не помню таких, – я попыталась виновато улыбнуться, хотя действительно не понимала, о ком речь.

– Конечно, не помнишь, Ева! Знаешь почему? – спросил отец.