– Помолчи! – перебил его Скоромет. – Еще нам чего не хватало! Дрёмичи – все разбойники, от самого князя начиная! Вот им и можно! А нам если – так это целый поход, война настоящая! Это князю решать, не тебе!

Смеяна сидела на зеленом пригорке, жалея о промашке княжича. Не вышел их поход, не удалось ей ничего необычного увидеть – враги подвели, сбежали…

Вдруг она вскочила на ноги и смешно дернула носом, принюхиваясь. Это у нее вышло настолько по-звериному, что отроки засмеялись, но у многих мазнуло холодом по спине.

– Стойте! – Смеяна замахала обеими руками, ее румяное лицо стало так серьезно, что даже веснушки побледнели. – Помолчите!

Отроки молчали, выжидательно глядя на нее, а она прислушивалась и принюхивалась, быстро вертя головой. Шум леса нес ей непонятное, но резко-тревожное предчувствие: где-то рядом была опасность. Смеяна верила своим предчувствиям, но сейчас не знала, как их истолковать. Из леса ощутимо пахло чужими. Но где они, что делают? Изо всех сил Смеяна пыталась разобраться в своих ощущениях, отчаянно злилась на свой бестолковый дар. Велем бы со своей чашей быстро разделался! А она хуже собаки: и сама не знает, что такое ей чудится.

– Нет, рано вам в Славен! – воскликнула она, быстро оглядывая настороженные лица отроков. – Видно, не ушли они! Я на нашем берегу чужой дух чую!

Руки отроков привычно скользнули к оружию. Преждан обернулся к лесу, шагнул к опушке, и вдруг из-под ветвей с коротким свистом выскочила стрела и ударила его в плечо. Преждан вскрикнул от неожиданности, в воздухе закружилось несколько березовых листочков, сорванных стрелой в полете. Отроки мгновенно вскинули щиты, закрываясь от новых стрел, выхватили мечи и бросились к опушке. Меж деревьями мелькнуло несколько фигур с личинами вместо лиц, и никто уже не удивился.

– Гром Перунов! – закричали в лесу дрёмический боевой клич.

– Молот и Чаша! Руби их! – крикнул Светловой и метнулся к ближайшему из лиходеев, с берестяной личиной и козлиными рогами, выкрашенными в красный цвет.

Мигом вспыхнул вчерашний боевой азарт, негодование, жгучее стремление на сей раз довести дело до конца.

С занесенным для удара мечом Светловой бросился к противнику, но тот отскочил назад и пропал за деревьями. Одним прыжком Светловой влетел в прохладную тень ветвей, держа щит перед собой, и тут же ощутил сильный удар, чужой клинок звякнул по умбону. Метнувшись вперед, стремясь выбраться из заслонивших зрение ветвей, Светловой увидел своего врага в нескольких шагах впереди: тот прижался к осине, и его серо-зеленая рубаха почти сливалась со стволом. Только краснеющие рога личины выдавали его, оскаленная пасть, казалось, щерила кривые черные зубы в ухмылке. «В прятки играет?!» – с изумленным негодованием мелькнуло в голове у Светловоя, но в это мгновение «оборотень» ловко метнул в него нож, так что Светловою пришлось закрыться. Выглянув из-за щита, он увидел своего врага уже у дальнего дерева.

Вокруг них раздавались выкрики, резкий шорох веток, звон оружия, глухие удары железа о щиты и о стволы деревьев. Возле опушки лес был не очень густым, между серыми стволами осин и редкими, мелкими елочками было видно шагов на двадцать в глубину. Но драться здесь было нелегко: лиходеи, одетые в серые, зеленые, коричневые рубахи, выскакивали из-за каждого куста, как лешие, их казалось много, гораздо больше, чем было на берегу. Отбиваясь то с одной стороны, то с другой, славенцы углублялись в лес, рубились между деревьями, задевая оружием стволы и ветки. А лиходеи ловко скользили меж стволами, то прятались, то внезапно выскакивали, как настоящая нечисть.

Берег возле опушки почти опустел: здесь остались только семеро пленных дрёмичей, раненый Преждан, Смеяна, двое провожатых-Ольховиков, да бродили брошенные отроками кони. Смеяна стояла на коленях возле Преждана; ей хотелось скорее бежать в лес следом за Светловоем, но она не могла бросить раненого. Ей еще вчера не понравился надменный и слишком самоуверенный боярич, но не пропадать же ему теперь! Кривясь не столько от боли, сколько от обиды, отрок прижимал ладонь к ране, в которой все еще торчала стрела. Сгоряча он хотел ее выдернуть, но Смеяна не позволила.

– Клешни убери, полоумный! – непочтительно кричала она, силой отдирая руку парня от раны. – Не смей! Стрелы с зазубриной, я вчера на берегу видела! Вырвешь себе мяса, не птицу же Нагай кормить собрался! Помрешь, дурак!

– Пусти! – грубо отвечал Преждан, пытаясь оттолкнуть настырную девку, встать и следовать за товарищами. – Не видишь – мне надо…

– Сиди! – Смеяна уже не шутя толкнула его в плечо, и он сквозь зубы взвыл от боли. – Ведь за первым кустом упадешь! Так со стрелой и побежишь? Дай хоть вытащу!

Боль заставила Преждана опомниться, и он сел на песок, но лицо его выражало твердое намерение ждать не больше трех мгновений. Смеяна рванула его рубаху на плече, осмотрела древко. Стрела вошла глубоко и пробила мягкую часть плеча, не задев кости. И то слава Велесу! Наконечник виднелся с другой стороны.

– Терпи! – сердито приказала Смеяна, обломала древко и потянула за наконечник стрелы.

Преждан резко скривил рот и зашипел. Хмуро сдвинув брови, Смеяна недрогнувшей рукой вытащила стрелу, бросила ее на песок и поспешно зажала рану ладонью. Кровь обильно стекала через ее пальцы и падала на песок.

– Вот, горе мое, навязался… – бормотала Смеяна, невольно подражая бабке Гладине. – Держи!

Отняв ладони от плеча Преждана, она поспешно задрала подол своей вздевалки, выхватила с пояса отрока нож и безжалостно отрезала от подола нижней рубахи длинную полосу. Ох, бабка и мамки не похвалят – так что же, дать ему, лосю безголовому, кровью изойти? Закусив губу, она поспешно перевязывала, бормоча отрывочные слова заговора.

Вдруг Преждан дернулся, приподнялся, будто хотел встать. Взгляд его был устремлен мимо Смеяны куда-то на реку.

– Ты куда? – возмутилась Смеяна.

Преждан не ответил, но на лице его было такое изумление, что Смеяна, зажав в зубах конец льняной полосы, обернулась и посмотрела туда же.

Из-за берегового выступа показалась небольшая ладья, весел на шесть, и быстро приближалась к ним. В ней сидели дрёмичи, одетые в такие же серые и зеленые рубахи, но без личин. Преждан попытался встать, привычно шевельнул рукой в поисках оружия, но глухо застонал и осел снова на песок. Лицо его стало бледным до серости.

Ладья ткнулась носом в песок, дрёмичи попрыгали на берег и сразу кинулись к пленным. На Смеяну и Преждана они едва глянули. Быстро перерезав веревки, дрёмичи потащили своих к ладье. Один из них поднял руки ко рту и заревел оленем на гону. Весной этот звук казался неуместным и диким – как и все это зрелище, как фигуры ряженых с окровавленным оружием в руках.

Из глубины леса ответил такой же «олень». Дрёмичи расхватали весла, оттолкнули ладью, и она стрелой полетела через широкую реку к другому берегу.

Смеяна обернулась к лесу: шум битвы совсем затих, ветви качались на ветерке, листва тихо шумела. Из-за дерева выглядывало бледное лицо брата Кудрявца, дядьки Изнанца вовсе не было видно. Все было как всегда: ни людей, ни битвы. «Примерещилось!» – Смеяне вспомнился Велем.

Преждан рядом с ней шевельнулся, попытался встать, и Смеяна опомнилась.

– Сиди! – Она удержала его на песке, а сама встала на ноги, приложила ладони ко рту и закричала в лес: – Эй! Княжич! Люди добрые!

Никто ей не ответил. Смеяне стало страшновато: уж не перебили ли разбойники всех славенцев?

Ладья с дрёмичами уже была на середине реки. Теперь их и стрелой не достанешь. Обмениваясь бессвязными восклицаниями, Смеяна и Кудрявец вертели головами, лицо Преждана было искажено болью и бессильным отчаянием. А из-за берегового выступа выше по течению показалась еще одна ладья, большая. В ней было не меньше двух десятков человек, все в тех же серых и зеленых рубахах. Личины они сбросили на грудь, и Смеяна невольно вскрикнула: казалось, что это оборотни с двумя лицами.

А Кудрявец вдруг лихорадочно рассмеялся и сел на песок.