– Юкки, – вкрадчиво уточнили Хикэри, – а с чего ты решила, что я буду ей делать больно?

Ками, как же двусмысленно прозвучала фраза.

Да, раньше, я бы занялась бы кое-чем приятным с Косаки, но не теперь.

– Но она же раздетая… – Китоми оглянулась назад в поисках поддержки. И не нашла ее. Кая, стоя в одних трусиках, выглядела полностью одетой и по … королевски?

Ну а собственно, она как и ты принцесса императорского дома, положение обязывает.

И при этом одаривала Хикэри взглядом побежденной, но не сломленной королевы.

Хикэри успела закрыть лицо ладонями, прежде чем из глаз от сдерживаемого смеха брызнули слезы. Сидела и чувствовала как подрагивают плечи.

– Кронпринцесса? Вы плачете? Вам больно? – Перепуганная подруга метнулась к ней.

– Юкки…. – она отвела ее ладошки от себя. – Я плачу не от боли, а от смеха.

– Ааа?!

– Косаки… – почти простонала Хикэри, вытирая слезы. – Ты только не посчитай это за оскорбление… Ну кто, кто тебе сказал раздеваться? Я же просила просто прийти и поговорить….

Ее слова пробили броню безразличия и высокомерия. Миг и девушка стала стремительно прятать всю, ту красоту, которую только что выставила напоказ. Раз, два и она полностью одета.

– Значит просто поговорить… – процедила Кая, одарив Котенка странным взглядом.

– Можем поговорить сложно… – Хикэри пожала плечами. Заметив, что девушка явственно глянула в сторону выхода, со вздохом напомнила. – Ты же дала слово. Сядь пожалуйста, а?

Из Каю словно выпустили воздух.

Надеюсь, она не сильно оскорблена и сможет воспринимать все то что ей скажут.

Дождавшись когда она займет предложенное место, Хикэри просит подругу.

– Котенок, принеси пожалуйста пару тюльпанов.

– Сделала из нее прислугу днем и игрушку ночью? – язвительно поинтересовалась Косаки.

– Разве можно спать с младшей сестрой, Косаки? И давай обойдемся без оскорблений, хорошо?

– Извини… – Кая процедила самый минимум извинений.

Вернувшейся Котенок к моему удивлению принесла три бокала.

– Не поняла… А зачем третий бокал?

– Я с вами… – мелкая уставилась в сторону, старательно избегая ее взгляда.

– А ты маленькая.

– Не правда! У нас разница в возрасте всего два года!

– Что пить будем? Саке? – мрачно осведомляется полу-рыжая с кислым лицом. Видно, лимит ее переживаний оказался выбран до дна. Представьте себе, приходите на собственную казнь, с мыслью достойно умереть, а у вас спрашивают, какого вы приперлись и пинком отправляют домой. По такому поводу можно выпить покрепче пива.

– Это в другой раз. – На столе появилась бутылка отличного шустовского коньяка и коробка шоколада.

Кая одарила Хикэри жалостливым взглядом.

– Пресветлая, с кем ты меня свела… Тебя что, совсем не учили этикету?

– Косаки, – невозмутимо открывает бутылку, – учили, но давай сегодня им пренебрежем?

– Наливай…

– И мне тоже! – пискнула Юкки.

…

– Юкки! А я говорила, что тебе нельзя!

Котенок временно получившая себе европейский разрез глаз не могла вымолвить ни слова.

– Запей, что ли?

– Плебейство! – злорадно подытожила происходящие Кая. – Накамото! Кто, ну кто тебя так учил пить благородный напиток?

– Косаки, суть не в том, что говорит этикет по данному поводу. Главное – понять, как пить коньяк, чтобы познать его лучшие стороны, раскрыть его аромат, вкус и послевкусие.

– Еще будешь?

– Наливай, чего уж там!

– Юкки, а ты?

– А я не буду!

– Почему это?!

– Здесь должен быть хоть одни здравомыслящий человек!

– Котенок, я на тебя плохо влияю…

Принявшая на грудь Косаки оказалась вполне нормальной девчонкой, даже слегка бесшабашной. И очень общительной.

– Так зачем ты меня пригласила?

– Мириться, разве нет?

– У тебя интересный способ мириться. Сначала наставить синяков, а потом напоить…

– Ну, во-первых, великодушие должно быть подкреплено силой. А во-вторых, мы еще не пьяные.

– Косаки…

– Давай лучше по имени…

– Ага… Ну сама подумай, как я могла подойти к тебе и предложить дружбу? Ну не в том мы возрасте, что бы сказать давай дружить…

– А как я могла к тебе подойти, если рядом с тобой всегда ошивалась это кошкина дочь?

– Да точно она кошкина дочь. И стерва. И вообще.

– Одиночество? – несмотря на выпитое, Кая смотрела на Хикэри и Юкки трезвыми глазами.

– Что вы можете знать о нем?

– Но…

– Одиночество девушки, у которой в Берлине только соперницы. Одиночество наследной принцессы, которая никому не может доверять полностью. Одиночество девушки, которой иногда просто страшно в чужом дворце.

По щеке Кая скатилась одинокая слеза. Для выдержанной аристократки это было равносильно истерике.

Юкки импульсивно подалась вперед, обнимая ее.

– А мы тебя не бросим! Я тоже была одна, но появилась Хикэри. Она очень хорошая подруга! У вас столько общих интересов, что вы непременно подружитесь!

…Кая от выпитого отключилась гораздо раньше. Даже ускоренный обмен веществ Хикэри, не справлялся с опьянением. Количество банально перешло в качество.

Кая права, действительно плебейство. Впрочем, она была тоже хороша.

Сейчас она второй раз лишалась одежды. Только в это раз ее раздевала Хикэри.

По себе знаю, как паршиво проснуться после пьянки в одежде.

– Кронпринцесса, а вы не собираетесь… – Юкки с подозрением наблюдала за ее действиями.

– Ты ничего не понимаешь малышка…. Она – Богиня. И возжелать ее, даже самым возвышенным образом, есть страшное святотатство.

– Вам больше не стоит пить!

– Ага. И меньше тоже..

Темнота… Только кровать слегка качается…

11 ноября 1992 года

Константинополь

Дворец Огня

8 часов 20 минут.

Пробуждаться не хотелось, было тепло и приятно. И ощущение удовольствия после хорошо сделанной работы. Но солнечный луч как обычно имел свое, наглое мнение, светя прямо в правый глаз. Ааа, все в порядке. Это просто распущенные волосы Каю вбирали в себя свет утреннего солнца. Но сама проснувшаяся девушка выглядела крайне неважно. Крепко зажмуренные глаза, страдальческое выражение лица и прижатые к вискам ладони. Знакомые симптомы. Сама же Хикэри такого не ощущала. Ну, легкая слабость не в счет.

– Кая, ты как? – осторожно касается ее рукой.

– Накамото… Уйди… Как же мне плохо… – прошептала девушка. Даже ее голос стал хриплым и не приятным.

– От лежания лучше не станет…

Закончить не дала Кая, страдальчески выгнувшись и зажав рот ладонью.

Ее пришлось тащить в ванную, ибо она изволила испытывать тошноту. Девушка едва держалась на ногах и норовила повиснуть на Хикэри.

Каю тошнило по черному. А она, как виновница всего произошедшего, эту страдалицу умывала и вытирала.

Вечер удался.

Всё, для принцесс теперь будет сухой закон!

Одно хорошо – от всего этого Косаки оклемалась.

– Накамото… – проскрипела девушка.

И этот стон у вас песней зовётся? А с голосом-то у вас, ваше высочество – Ох, бяда, бяда огорчение.

– Я за нее, – подтвердила Хикэри, поддерживая её за талию.

Приступаем к водным процедурам. Но сперва пришлось закончить начатое вчера. В смысле избавить девушку от нижнего белья… И самой избавиться от вчерашней одежды.

– Куда ты меня?…

– В душ. А куда еще после вчерашнего?

– Я не помню вчерашнего, но чую – ты врёшь, – данное заявление она подкрепила попыткой вырваться – Отпусти меня, извращенка!!

– Сейчас, сейчас… – заботливо впихивает ее в душ. Осталось только…

– Мамочка… – прошептала ей на ухо Косаки, когда на них обрушился поток ледяной воды. Девушка впилась в нее как в спасательный круг. Подождав пол-минуты Хикэри переключила поток воды на горячий. И опять на холодный.