«Я недооценил императора и Асэми. Но это далеко не конец. У меня по прежнему осталась свобода манёвра. Но пока я готов выкинуть белый флаг. Но сначала я кое-кого найду…»

Некоторое время спустя

– Мне нужна ваша помощь, – настойчиво повторил Кейтаро.

– В чём она будет заключаться? – Чтобы отыскать премьер-министра Англии Каллагена, сиккэну потребовался почти час, и вот теперь голос англичанина был таким же холодным, как и лондонские туманы.

– Я могу вынудить императора отпустить меня в Лондон на моем самолёте и вылететь прямо сейчас…

– На это могли бы посмотреть как на недружественный акт в отношениях между нашими странами. Но, после сегодняшнего, думаю что вы нам лишним не будете.

– Я рад, что мы союзники.

– Союзники? В чём? – удивлённо спросил Каллагэн. – Вы – беглец и изменник своему государю. Я – премьер-министр своего короля Георга VI.

Грохот…

Дверь в кабинет Кейтаро распахнулась, и в сопровождении трех офицеров лейб-гвардии Японского полка и Ёкоты вошла кронпринцесса Хикэри.

– Слушаю. В чём дело? – бросил Кейтаро небрежным тоном.

– Ты арестован по приказу Его Величества – голос Хикэри был яростно ледяным. Её рука легла на рукоять нагамаки.

– По какому обвинению?

– Ты убил моего отца и всю семью, но на виселицу пойдешь как предатель.

Кейтаро с трудом перевёл дыхание. Он посмотрел на офицеров, стоявших теперь по обе стороны от Хикэри и на посла. В их глазах он не увидел сочувствия. Значит, всё кончено. Этим псам дали приказ, но они не в состоянии понять побудившие его мотивы. Однако у них осталось, может быть, понятие чести.

– С вашего разрешения мне хотелось бы побыть несколько секунд одному. – Смысл такой просьбы был очевиден.

– В подземную тюрьму Влахерны я доставлю тебя лично, башня Ангелов ждет тебя живым, – отчеканила Хикэри, – Указом Его величества вы лишены титулов и владений. Более ты не Сиккэн Ямато, князь Эдзо и Маркиз Южно-Курильский. Теперь ты простолюдин Кейтаро Фукадо.

– Но…

– Извините, Кейтаро-сан, но вам не удастся таким образом уйти от наказания. – Ёкота сделал жест, офицеры подошли к сиккэну и защёлкнули на его руках наручники.

Спустя три часа.

Дворец Дафна

Постепенно темнело, и на место солнечного сияния заступало сверкание разноцветных фонариков, придавая таинственное очарование обширным площадкам, уступами располагавшимся на берегу пролива, чье название уже много столетий было связано с Городом трех морей и двух континентов, невиданными богатствами, коварными политическими интригами, неслыханными торговыми выгодами и разнообразными развлечениями

Перед ужином Хикэри снова пообщалась с разными гостями и гостьями, которые, по ее представлениям, могли «чувствовать себя заброшенными», а после ужина начались танцы. Танго всегда казалось ей дерзким танцем, но она любила его еще со школьных времен, когда ее часто называли «царицей танго» – так лихо она отплясывала его на школьных. В последние год Хикэри в связи со всеми печальными событиями почти не танцевала. И это очень грустно.

Ее учитель танцев называл танго «танцем настроения», танцем интуиции, который может стать «истинным танго» не просто при согласованной и безупречной технике движений, но лишь в том случае, когда удалось станцевать творчески. Хикэри любила вести игру с партнерами по танцу, словно поддаваясь их настроению, а затем неожиданно показывая, что это ничего не значило, но сначала это были еще во многом детские и наивные игры, а потом у нее не оказалось времени, чтобы дойти до чего-то более серьезного.

Когда они закружились по залу в приглушенном свете люстр, Хикэри сразу ощутила, что Олег начал импровизировать – правда, совсем чуть-чуть и как бы ненавязчиво. Но стоило ей ответить на эту легкую импровизацию и показать, что она приняла его приглашение к творческому танцу, как остановиться уже стало невозможно. Все ее чувства поневоле обострились, она старалась уловить его настрой, попасть в задаваемый им ритм, но настроение, читавшееся в его танце, одновременно опьяняло и пугало ее: страсть и желание – она ясно ощутила этот посыл … Хикэри ощутила, каким страстным и в то же время невероятно нежным, уверенным в себе и одновременно предупредительным, неукротимым и восхитительно дерзким может быть этот мужчина – и танец с ним внезапно превратился в балансирование над пропастью. Рассудок говорил девушке, что во всем этом есть что-то неприличное, что-то преступное, идущее против всех правил, разрушающее все преграды… Но она впервые за много лет танцевала танго, не ощущая никакого «привкуса корректности», и это было настолько волшебное чувство, что Ольга даже не попыталась восстановить сметенные внезапным вихрем барьеры, успокоив себя мыслью, что «это всего лишь танец» и в любом случае она может пожурить императора за такое «хулиганство» потом…

Но потом оказалось, что никакие упреки уже невозможны. Сила экспрессии, которую император задал танцу, была такова, что он превратился почти в чистую импровизацию: он вел – и августа следовала за ним, совершая такие движения, о каких еще за мгновение до того и не помышляла, он предлагал – и она не отказывалась, он был дерзок – и она уступала, он смотрел ей в глаза – и она улыбалась ему… Как же можно было после этого упрекнуть его в чем-либо, если она сама поддержала его во всем?! Оставалось только сделать вид, будто ничего не произошло… Но, собственно, что произошло? Ведь это танго! Всего лишь танец, который и положено танцевать с экспрессией… Разве из этого следует что-нибудь большее, что может продолжаться, когда смолкнет музыка?..

Полночь.

Спальня императора

Отворив запертые двери, император обнаружил, что слуги не только застелили кровать, но и оставили на столике кувшин с вином и два кубка.

Он улыбнулся и крепко запер за собой дверь.

– Ты мне не поможешь расстегнуться? – спросила Хикэри, поворачиваясь к нему спиной.

– Надеюсь, что снять его мне удастся немного быстрее.

Так и оказалось, хотя слово «немного» оказалось к месту – чем больше расстегивал император, тем больше его занимала нежная кожа под платьем, а не оставшиеся застежки. Но наконец труд был завершен. она обернулась, и они слились в страстном поцелуе.

Потом она раздевала его так же неторопливо, но Олег отнюдь не возражал.

– Этот салат из фиг и орехов сработал лучше, чем можно подумать, – с совершенно серьезным видом заметил царь.

Ольга чуть не кивнула, потом фыркнула и ткнула его пальцем под ребра. Хикаро сгреб ее в охапку и отнес на кровать…

Когда они достигли пика наслаждения одновременно, стоная и задыхаясь, она окунулась в море покоя и на нее снизошло благословенное умиротворение.

– Да! – в ее голосе смешалось все: и боль, и жажда, и любовь… и чувство завершенности.

– Я люблю тебя, – тяжело дыша, произнес он ей на ухо.

– Скажи мне…

– Да! Да, я люблю тебя.

Когда они затихли, Олег просто держал ее на коленях, баюкая. А Хикэри обнимала его за шею и довольно мурлыкала. Потом подняла голову и долго разглядывала.

Он обхватил своими ладонями ее лицо, а потом поцеловал в лоб.

– Мне так хорошо, – прошептала Хикэри. – А ты снова будешь любить меня?

– Да, – император рассмеялся. – Мне нравится, что ты меня хочешь, маленькая.

– Как я могу не хотеть тебя? – удивилась Хикэри. – Это невозможно. А теперь люби меня до… Да неважно! До чего и как угодно!

Константинополь

Размеры города 150 км с запада на восток и 50 км с севера на юг.

Население около 7 миллионов человек

Входит в число 5 столиц Российской Империи уступая Москве(12 млн.), Санкт-Петербургу(9 млн.) и превосходя Киев (4 млн.) и Владимир (1 млн.).

Административно делится на регионы(Византий, Галата, Левант, Запад, Халкедон), которые в свою очередь делятся на районы.