Группа армий «Север». Противник продолжает наступление…»[1]

Таким образом, характеризуя обстановку на советско-германском фронте в начале января 1942 года, начальник Генерального штаба сухопутных войск вермахта вынужден отмечать наступательные действия войск Красной армии, которые вызывали сильную обеспокоенность и даже раздражение у немецкого руководства. Характеризуя обстановку начала 1942 года, генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель писал:

«Я бы погрешил против истины, если бы не отметил, что полной катастрофы удалось избежать только благодаря силе воли фюрера, его настойчивости и не знающей снисхождения безжалостности. Если бы Гитлер не перечеркнул своей твердой рукой планы поэтапного отступления группы армий «Центр» – действительно оказавшейся в крайне сложном положении, но руководствовавшейся исключительно своими узкими эгоистичными интересами, а не беспокойством о судьбе всего Восточного фронта в целом, – то последствия были бы непредсказуемыми, а немецкой армии уже в 1941-м пришлось бы повторить судьбу своих французских «предшественников». Заявляю об этом со всей определенностью как живой свидетель и непосредственный участник событий тех страшных для немецкой армии недель: оставив на поле боя тяжелое вооружение, бронетехнику, мототранспортные средства и орудия, войска превратились бы в неуправляемое стадо, движимое только одним желанием – спасти свою жизнь, а безжалостный преследователь методично уничтожал бы одну немецкую дивизию за другой…

Только в начале января 1942 г. удалось изменить декабрьскую диспозицию и добиться относительной стабилизации оборонительного фронта. Однако не могло быть и речи ни о какой зимней передышке: русские проявляли необыкновенную активность на многих направлениях. Наши измотанные войска несли тяжелые потери в кровопролитных оборонительных боях. Инициатива полностью перешла к противнику»[2].

Мемуары генерал-фельдмаршала В. Кейтеля также подтверждают сложность военно-политической обстановки начала января 1942 года и попытки А. Гитлера волевыми методами найти выход из создавшегося положения.

В это самое время в Кремле настроения царили несколько иные. И.В. Сталин по обыкновению приехал в Кремль около 21 часа. К тому времени его приема уже ждали Булганин и Г.К. Жуков. Последний доложил о ходе контрнаступления войск Западного фронта под Москвой.

В 21 час 20 минут в кабинет вождя вошел Маленков, в 21 час 40 минут – Воронов и Белов, а через 15 минут – временно (из-за болезни Б.М. Шапошникова) исполняющий должность начальника Генерального штаба А.М. Василевский с последними сводками с фронтов.

К тому времени И.В. Сталин из телеграммы, полученной из Вашингтона, уже знал об успехах советской дипломатии, а из сводок Генерального штаба – об успехах войск Красной армии на различных участках советско-германского фронта. Несмотря на это, он терпеливо выслушал доклады всех приглашенных, а затем сказал: «Обстановка складывается так, что необходимо максимально нарастить наше наступление по всем фронтам. Я особо повторяю это слово – «МАКСИМАЛЬНО».

Совещание закончилось в 23 часа 50 минут, и все его участники разъехались по своим рабочим местам выполнять полученные указания. И только И.В. Сталин, оставшись один, еще некоторое время ходил по своему просторному кабинету, дымя трубкой и о чем-то усиленно размышляя. Думать было о чем – после подписания декларации в Вашингтоне обстановка в мире серьезно менялась. Нужно было вовремя и правильно отреагировать на эти перемены с максимальной выгодой для Советского Союза и его личного авторитета.

2 января И.В. Сталин отдыхал, приема в Кремле не было. 3 и 4 января он, как обычно, находился на своем рабочем месте, В эти дни в вечерние часы в его кабинет приглашались некоторые члены Политбюро, правительства СССР, военачальники. Но среди последних нет фамилий Б.М. Шапошникова, А.М. Василевского – Генеральный штаб довольствовался представлением оперативных сводок о положении на фронтах.

5 января И.В. Сталин провел расширенное совещание членов Ставки Верховного главнокомандования, на которое были приглашены отдельные военачальники. На этом совещании он подвел итоги контрнаступления советских войск под Москвой и определил задачи на ближайшее будущее. В частности, он заявил:

«Немцы в растерянности от поражения под Москвой, они плохо подготовились к зиме. Надо наступать. Заставить немцев израсходовать свои резервы еще до весны… Главный удар нанести по группе «Центр». Разгром осуществить силами левого крыла Северо-Западного, Калининского и Западного фронтов путем двустороннего охвата с последующим окружением и уничтожением главных сил в районе Ржева, Вязьмы и Смоленска. Войска Юго-Западного и Южного фронтов – разгромить группу армий «Юг» и освободить Донбасс. Кавказский фронт во взаимодействии с Черноморским флотом – освободить Крым».

Затем Иосиф Виссарионович остановился на вопросах военного искусства. Он определил два основных условия, которые необходимо соблюдать для того, чтобы достичь успеха в проводимых операциях:

«Первое. Действия ударными группами. Наши войска наступают обычно отдельными дивизиями или бригадами, расположенными по фронту в виде цепочки. Понятно, что такая организация наступления не может дать эффекта, так как не дает нам перевеса сил на каком-либо участке. Такое наступление обречено на провал. Необходимо, чтобы в каждой армии, ставящей себе задачу прорыва обороны противника, была создана ударная группа в виде трех или четырех дивизий, сосредоточенных для удара на определенном участке фронта. В этом первейшая задача командования армии, ибо только таким образом можно обеспечить решительный перевес сил и успех прорыва обороны противника на определенном участке фронта.

Второе. У нас нередко бросают пехоту в наступление против оборонительной линии противника без артиллерии, без какой-либо поддержки со стороны артиллерии, а потом жалуются, что пехота не идет против обороняющегося и окопавшегося противника. Понятно, что такое «наступление» не может дать желательного эффекта. Это не наступление, а преступление – преступление против Родины, против войск, вынужденных нести бессмысленные жертвы. Это означает, во-первых, что артиллерия не может ограничиваться разовыми действиями в течение часа или двух часов перед наступлением, а должна наступать вместе с пехотой, должна вести огонь при небольших перерывах за все время наступления, пока не будет взломана оборонительная линия противника на всю ее глубину.

Это означает, во-вторых, что пехота должна наступать не после прекращения артиллерийского огня, как это имеет место при так называемой «артиллерийской подготовке», а вместе с наступлением артиллерии, под гром артиллерийского огня. Это означает, в-третьих, что артиллерия должна действовать не вразброс, а сосредоточенно, и она должна быть сосредоточена не в любом месте фронта, а в районе действия ударной группы армии, фронта и только в этом районе, ибо без этого условия немыслимо артиллерийское наступление»[3].

Таким образом, в начале января 1942 года фашистские войска на ряде направлений терпели неудачи и вынуждены были отступать под давлением советских войск. В основном это происходило на Московском стратегическом направлении, в полосе, где со стороны противника действовали войска группы армий «Центр», а с советской – Юго-Западного, Западного и Калининского фронтов. Но все эти действия, не объединенные единым стратегическим замыслом, носили частный характер и не могли радикально повлиять на общую обстановку на советско-германском фронте.

Такое положение дел не устраивало ни А. Гитлера, ни И.В. Сталина.

Первый весьма болезненно переживал крушение его плана войны, которую он намеревался победно завершить к концу 1941 года. До того времени непобедимая германская армия безукоризненно выполняла его планы. Теперь же она, к тому же существенно усиленная союзниками, постоянно «буксовала» на отдельных рубежах, а порой даже отступала. При этом постоянно росли людские и материальные потери, восполнять которые становилось все сложнее. Это не могли не заметить народы и правительства как союзных Германии государств, так и ее противников. Военные неудачи конца 1941 года существенно подорвали авторитет Германии в мире, повысив при этом авторитет Советского Союза.