Но ничего из арсенала Гарри не сработало. Огонь потух, как только коснулся одежды пилигрима, а заклинание ножниц лишь слегка порезало его плащ, но зайти дальше не смогло.

Взбешённый Крэкстоун не стал больше пытаться говорить или угрожать: время для этого прошло. Гарри оказался весьма непростым оппонентом.

Пилигрим вскинул посох вверх, и опалённая мебель, стоявшая во дворике, затрещала, разламываясь на несколько крупных кусков каждая. Не прошло и секунды, как куски дерева полетели в Гарри на огромной скорости.

По нему нельзя было сказать, что он силён физически, но это являлось ложным впечатлением. Гарри был поджар и худощав, в нужные моменты он мог двигаться быстро и чётко; приученный к битвам с одиннадцати лет, Гарри умел правильно перемещаться.

Но всего этого не знал мертвец. Он с гнусной полуулыбкой ожидал, как наглеца снесёт лавиной обломков. Как оказалось, зря.

Гарри отступил на шаг, пропуская мимо себя половинку парты, и пригнулся, уворачиваясь от просвистевших сверху обломков стула. Взмах рукой — и сразу несколько столов разламываются на совсем мелкие части, а потом их сносит куда-то вдаль. Ещё шаг — и резкий взмах палочки снизу-вверх позволяет рассечь длинную парту на две половинки и пропустить их по обе стороны от себя.

— Expelliarmus! — вскрикнул Гарри, резко развернувшись и выкинув палочку в сторону своего врага.

Как и все остальные заклятия, обезоруживающее сработало плохо — оно лишь дёрнуло посох Крэкстоуна в сторону Гарри, но тот крепко держал оружие в руках.

— Flipendo! Everte Statum! Bombarda! Stupefy! Seko!

Не сдерживаясь, Гарри насылал на Крэкстоуна целую кучу неприятных заклятий, но они практически не наносили ущерба мертвецу. Главный эффект от всего этого был в том, что отвлечённый на защиту пилигрим не мог атаковать.

В любом случае продолжаться подобное долго не могло. Гарри сильно выдохся и уже дышал с трудом. Он слишком выложился за этот бой, и вскоре силы должны были его покинуть.

А вот Крэкстоун ничуть не устал. По крайней мере, по его внешнему виду нельзя было сказать, что он хоть немного запыхался. Возможно, быть мёртвым не так уж и плохо.

Гарри пришлось отступить на шаг и прикрыться щитом от неожиданно вылетевшего огненного шара из посоха мертвеца.

— Сдавайся, мерзкое отродье! — рявкнул Крэкстоун, посылая всё новые и новые огненные шары, но неожиданно он остановился и дёрнулся вперёд. Раз, второй, третий. По лицу пилигрима было видно замешательство.

Он полуобернулся назад, бросая взгляд в коридор. Рвано дышавший Гарри воспользовался моментом для передышки. Он смотрел вперёд, прямо на Крэкстоуна, из спины которого торчали сразу три стрелы.

— Гуди Аддамс! Я ведь убил тебя! — в бешенстве завопил Крэкстоун. Он на секунду даже забыл о находившемся позади Гарри.

Со стороны пилигрима это была огромная ошибка, и Гарри не стал ждать более подходящего времени. Сначала в стоявшего вполоборота мертвеца влетело усиленное заклятие Bombarda, заставив того сделать несколько шагов назад, чтобы устоять на ногах, а затем Крэкстоуна с огромной силой дёрнуло внутрь двора.

Пилигрим пролетел больше шести метров, прокатился по обугленной земле, несколько раз кувыркнувшись в процессе, и врезался головой в основание фонтана.

— Долго ты, — прохрипел Гарри, оглядывая подоспевшую Уэнсдей. Она держала в руках лук, а на её спине висел колчан со стрелами.

Его подруга не выглядела умирающей или страдающей от боли, хотя вся её форма была залита свежей кровью. Кажется, кто-то успел пырнуть Уэнсдей ножом.

— Прости, была занята — умирала, — ответила она, оглядывая то, во что успел превратиться внутренний дворик Невермора.

По всему двору валялись обломки мебели, почти половина всей травы была выжжена, кое-где на стенах появились следы копоти. Дерево, стоявшее в центре бассейна, было обожжено, под ним копошился Крэкстоун, пытаясь подняться.

— Только я могу его убить, — быстро произнесла Уэнсдей, — нужно заколоть в сердце.

— Потрясно! — фыркнул Гарри. Он уже стал потихоньку восстанавливаться, эта передышка была ему необходима. — Что-то я не вижу у тебя меча.

Крэкстоун опёрся на свой посох и поднялся на ноги, оглядывая ребят горящими от гнева глазами. Мертвеца совершенно не заботили несколько стрел, всё так же продолжавших торчать из его спины; из-за кувырков по земле они обломились, но так и не покинули плоть. Пилигрим провёл руками по своей одежде, сбрасывая пыль на землю, однако результата это не принесло — слишком уж грязный он оказался после того, как проехался по земле.

К счастью или сожалению, он не стал ничего говорить. Крэкстоун сосредоточился на нападении и защите; сражаться сразу против двух человек было сложно.

Уэнсдей заливала его стрелами, которые он успешно отражал, но никак не мог направить в обратную сторону, потому что в этот же момент в него летели множество заклинаний от Гарри. Редко, но Крэкстоун тоже переходил к атаке, но всё так же не мог применить что-то поистине масштабное и выжечь весь двор к чёрту. Его алые огненные шары разбивались о выставленную магическую защиту Гарри, но чаще всего просто пропускались ребятами мимо себя. Пролетев, огонь просто исчезал, так и не коснувшись стен: без подпитки от мертвеца магия не держалась долго.

Паритет в силах закончился ровно в тот момент, когда у Уэнсдей кончились стрелы в колчане. Это заметила не только она, но и Крэкстоун. У мертвеца будто открылось второе дыхание. Гарри вынужден был стараться вдвое сильнее: приходилось отвлекаться, чтобы защитить подругу от особо быстрых огненных шаров или телепатического воздействия. Уэнсдей вытащила на свет длинный острый кинжал и пыталась придумать, как бы подойти к мертвецу, но тот не был глупцом или слепцом.

Крэкстоун смог отвлечь Гарри достаточно сильно, чтобы свободной рукой махнуть в сторону Уэнсдей и выбить с помощью телепатии её кинжал. Оружие улетело далеко в другую сторону двора и, звонко ударившись о камень, упало в траву, скрывшись от глаз.

Земля под ногами Гарри вспучилась и взорвалась, отбрасывая его на несколько метров. Благо он успел защититься простенькими чарами, но даже так не смог избежать оглушения.

Гарри приземлился достаточно жёстко — настолько, что очки слетели с его лица. Без них он был куда менее опасен. В этот момент Гарри подумал, что, возможно, следовало бы их носить на верёвочке, но тогда можно было забыть о хоть каком-то успехе у дам.

Оставшаяся без стрел и оружия ближнего боя Уэнсдей попала в телепатическую ловушку Крэкстоуна и замерла, нелепо раскинув руки в сторону. Он что-то говорил, но Гарри, отвлечённый на поиск своих очков, не слышал слов.

Наконец очки были найдены. Обе линзы треснули, но всё же позволяли видеть сквозь себя, так что Гарри, не теряя времени, обернулся, но он бы не успел применить никакое заклинание, чтобы спасти подругу.

Пилигрим приблизился к Уэнсдей слишком близко и был всего в десятке сантиметров от того, чтобы не приложить свою растопыренную ладонь к её лицу. Ничего хорошего после этого действия её не ждало.

Уэнсдей спасла неожиданность в виде упавшего прямо на голову Крэкстоуна стула. Он не сломался, но смог запутать пилигрима, убрав из зоны его видимости Уэнсдей, зацепившись спинкой за его лицо, так и повиснув на несколько важнейших секунд. Гарри бросил быстрый взгляд вверх: оттуда, с балкона, выглядывала встревоженная Бьянка. Видимо, роль спасителя на этот раз перешла к ней.

Крэкстоун дёрнулся, пытаясь сбросить с себя стул, но судьба в этот день была на стороне Уэнсдей, ибо мебель упорно сопротивлялась. Утративший всяческий контроль над собой и своими эмоциями, Крэкстоун экспрессивно взмахнул руками, отчего посох дёрнулся, позволяя Уэнсдей освободиться и упасть на траву.

— Лук! — заорал Гарри и направил свою палочку на оружие у ног подруги, которое в ту же секунду превратилось в длинный, хоть и очень простой с виду кинжал.

Она не сплоховала и тут же на одной ноге подпрыгнула, поднимаясь с земли, а второй подбросила кинжал прямо перед собой.