Вихрем в голове Гарри пронеслись мысли, что мертвец не знает о волшебниках, что было странно. Вроде как, тот жил больше четырёхсот лет назад, когда ещё не существовало Статута о Секретности и маги ходили среди магглов. Впрочем, Гарри сомневался, что его противник был магглом: он ведь использовал посох, от которого изливалась магия. Гарри ощущал эти потоки кожей и вряд ли мог с чем-то перепутать. Возможно, пилигрим был магом-самоучкой и не проходил обучения в какой-либо школе волшебства.

— Я человек, — с трудом смог произнести Гарри.

Неосведомлённость Крэкстоуна о магах стала преимуществом, так как тот не знал о волшебных палочках и не пытался найти ничего подобного в его карманах.

— Человек?! — негодующе воскликнул пилигрим. — Человек? Что за богопротивное кровосмешение могло породить такого, как ты?! — Крэкстоун был в шаге от того, чтобы просто не убить отвратительного для его воспалённого сознания парня.

Если бы Гарри не сжимала со всех сторон магия мертвеца, тот бы фыркнул. Он уже устал от людей, которые вечно пытались найти, у кого кровь похуже. Как будто ему не хватило чистокровных с их замашками. Гарри, впрочем, отдавал себе отчёт, что Крэкстоун человек своего времени. Обижаться на него за подобные слова было как минимум неразумно.

Камень на посохе разгорался, наполняясь зелёным светом. Гарри чувствовал, как магия утекает из него к пилигриму, а это было очень плохо: очень скоро он едва ли сможет говорить, не то что отбиваться.

— Но ты не изгой, — на секунду обретя чистоту мыслей, проговорил Крэкстоун, — быть может, ты сможешь помочь мне в этой миссии по очищению нашего мира…

Крэкстоун был задумчив. Его мёртвые глаза блестели в зелёном свете.

Гарри снова глянул вправо, на свою руку. Она хоть и по чуть-чуть, но двигалась, пытаясь направить кисть прямо в лицо пилигриму.

— Помочь? — Он едва двигал языком, слова вылетали с огромным трудом.

— А в ответ я помогу тебе избавиться от этой мерзости! — рявкнул Крэкстоун.

У него явно были не в порядке эмоции, раз он за мгновение переключался от спокойствия к ярости.

Крэкстоун чуть двинул рукой, сдвигая свой посох, и Гарри пронзила острая боль во лбу. Шрам горел огнём, а внутри него что-то двигалось, как маленький червячок, доставляя неприятные ощущения скорее психологически, чем физически.

На одну секунду — всего на одну, — но Гарри задумался, возможно ли, что воскрешённый мужчина сможет ему помочь прямо здесь вырвать злосчастную часть Волдеморта из него. Но мысль была отброшена в сторону, а прекратившая двигаться рука уже почти встала так, как надо.

— Меня достали… предложения… мертвецов, — захрипел он.

— Глупец! Я дал тебе шанс на жизнь! Тебе, мерзости, что использует дьявольские силы! Я подарил тебе шанс на искупление грехов, шанс направить силу Дьявола на него самого!

Разорялся Крэкстоун зря. Гарри было плевать на все его слова. Мёртвым место среди мёртвых, живым незачем прислушиваться к таким, как он.

— Катись к чёрту, — выплюнул Гарри, подталкивая противника к действиям.

— Познай гнев Божий, сын Сатаны! — взревел мертвец.

Как Гарри и предполагал, пилигрим вытащил на свет кинжал, которым и хотел заколоть его. Крэкстоун двинулся вперёд, вставая как раз на линию огня.

Будь он внимательнее, то заметил бы, что Гарри не просто так весь диалог двигает свою руку. Из приоткрытого рукава рубашки прямо под кистью торчал кончик волшебной палочки. Главный инструмент любого колдуна был накрепко привязан к руке Гарри шнурком во избежание позорной потери, как в видении Уэнсдей.

— Stupefy! — шепнул он.

И из палочки вырвалось красное заклинание, угодившее прямо в лицо надвигающемуся пилигриму.

К сожалению, Гарри не мог использовать более сильные чары: все они обязательно требовали замысловатых движений палочки и в его ситуации были невозможны.

Крэкстоун вскрикнул и отступил назад. Тугой кокон его магии, окружавшей Гарри, рассеялся, и он упал на задницу, тут же перекатившись в сторону. И не зря: на том месте, куда он приземлился, вспыхнул огонь, оставляя под собой след из сажи.

Гарри оглянулся: огонь над камнем не хотел распадаться, наоборот — он усилился, затрещав и став больше. Ведомый злой волей пилигрима огонь полетел прямо на него. Гарри успел ещё несколько раз перевернуться, спасаясь от напасти. Что-то отчётливо захрустело в районе груди, но он этого не заметил. Пиджак на спине Гарри вспыхнул, и ему не оставалось ничего другого, кроме как сорвать одежду и отбросить её. Огонь моментально потух — только запах гари остался висеть в воздухе. Гарри вытащил палочку, привязанную к руке, и рассёк ей воздух, применяя заклинание:

— Protego!

Пилигрим попытался окружить своего врага той же самой магией, что и до этого, но в этот раз ничего не получилось: серебристый щит спас Гарри.

Такой результат не устроил Крэкстоуна, и он яростно вскрикнул, неразборчиво пробормотал себе что-то под нос и с силой ударил посохом о камень под ногами. От него во все стороны хлынул огонь, но пламя не успело отлететь далеко. Оно сконцентрировалось вокруг фигуры пилигрима и ударило вперёд наподобие огнемёта, обволакивая вывалившегося на траву Гарри. Пламя, исходившее от мертвеца, не прекращало давление, пытаясь продавить защиту Гарри. Кажется, пилигрим начал подозревать, что так просто убить его не удастся.

Несколько секунд длилось их противостояние, пока Крэкстоун не схватился за свой посох двумя руками и с силой не ударил по полу второй раз. На этот раз вспышка была столь сильна, что огонь прошёлся по всему четырёхугольному двору, зацепив стоявшие на лужайке столы и стулья. От жара пламени мебель затрещала и обуглилась, как и дерево, стоявшее в центре двора. Не пострадали стены и трава: огонь не дошёл до первых и был сильно выше второй.

Крэкстоун не позволил пламени свободно уйти вверх или пропасть — он направил его на Гарри и с хохотом наблюдал, как тот скрывается в огненной сфере.

— Protego Maxima! — выкрикнул Гарри, направляя все свои силы в палочку.

Белоснежный щит окутал его со всех сторон, защищая от ревущего пламени. По всей видимости, Крэкстоун был очень скуден на другие трюки. Ему был подвластен только огонь и тот телепатический приём, когда он обездвиживал своих жертв. За такое неумение пилигрима использовать собственные силы Гарри был готов поблагодарить кого угодно.

Огонь вокруг него ревел, пытался прорвать белоснежную сферу, но пока что ничего у него не получалось. Гарри тяжело дышал, схватившись за палочку двумя руками. Она в свою очередь жалобно трещала, едва справляясь с тем объёмом силы, который через неё проходит. В его голове проносился рой мыслей, начиная с того, что Крэкстоун оказался гораздо сильнее, чем Гарри предполагал, заканчивая тем, что дышать становилось труднее с каждой секундой.

Кислорода действительно становилось всё меньше, и никакая магическая защита не могла остановить безумный жар, идущий от огня. Ситуация вырисовывалась крайне скверная. За рёвом пламени Гарри отчётливо слышал каркающий хохот своего врага.

Гарри поморщился и взмолился, чтобы ему хватило сил на то, что он собирался провернуть. Магический купол, накрывший его, засветился белым светом, а из конца волшебной палочки вылетело несколько белых искр. Он почувствовал, как дерево в его руках сначала нагрелось, а потом моментально заледенело.

Раздался взрыв — напитанное до предела магией заклинание сдетонировало, рассеивая пламя вокруг себя и снося опешившего Крэкстоуна на несколько метров назад, чуть ли не выталкивая в коридор за его спиной.

Несмотря на прохладную ночь, по лицу Гарри бежали струйки пота.

— Ты!

Что хотел сказать Джозеф, осталось загадкой. Гарри не позволил ему договорить, дёрнув свободной рукой в сторону пилигрима. Телепатической силы, заложенной в этот жест, было достаточно, чтобы снести какого-нибудь хайда на пару десятков метров назад, но Крэкстоун, судя по всему, был защищён от чего-то подобного. Мертвец не отлетел ещё дальше и даже не пошатнулся — лишь его лицо дёрнулось, словно он получил сильную пощёчину. Его ноздри расширились в гневе, и он опять попытался что-то сказать, но снова ничего не вышло: в него прилетело воспламеняющее заклятие, а затем почти без промедления рассекающее.