— Я поставил его в вазу, — лекарь указал рукой на комод у стены.

Цветок испускал красное сияние.

Как же теперь вернуть тебя, Вири? Как вернуть всех иллеми, если я не могу спасти даже себя?

— Что происходит во дворце?

Лекарь нахмурился, явно не зная, стоит ли отвечать.

— Повелитель погиб, спасая вас от похитителей, когда попал в западню. Вас спас отправившийся на помощь отряд альвов.

— И гармонты поверили?

— Гармонты привыкли действовать по велению повелителя. Сейчас будет избираться новый, а это дело не одного дня.

— Но ведь правда выяснится.

Лекарь неопределенно повел головой, вновь сосредоточив своё внимание на перевязке. А я молчала. Понимала, что мои слова звучат жалким лепетом. Свидетель преступления лишь один, и мне придётся решить, готова ли я рискнуть тем, что осталось от моей жизни в желании отомстить за отобранное счастье.

— Вот и всё, королева. Думаю, завтра снимем бинты.

Лекарь опустил надетую на меня сорочку, подтянул одеяло, чтобы укрыть. Но его ладонь замерла. Нахмурив брови, он положил ее на мой живот. Израненное сердце замерло, сжавшись, когда волна тепла прошлась по низу живота.

— Я не уверен… — пробормотала он, направляя все больше магии.

Радость открытия смешалась с ужасом возможных перспектив. Ребёнок Деймоса! То, о чём мы не позволяли себе даже мечтать, сбылось. Но теперь я одна и не могу ручаться даже за своё будущее. Как же уберечь его, мое маленькое чудо, мою надежду?

— Не говорите Дорану. Пожалуйста.

— Я… — мужчина замотал головой.

В глазах лекаря поселились сомнения вперемешку с сочувствием.

— Доран убьет его.

— Вы не сможете скрывать беременность вечно.

— Я попытаюсь сбежать.

— Вас не выпустят, королева. Как и ваших подопечных.

— Я не могу потерять и ребёнка! — схватила его ладонь, заглядывая в глаза сквозь пелену слёз.

Думала, что пережила самые страшные мгновения там у обрыва, но сейчас, когда решалась судьба нашего с Деймосом ребёнка, я испытывала всепоглощающий ужас.

— Срок беременности малый. У Дорана не должно возникнуть сомнений, что ребёнок не от него, — прочистив горло проговорил он и отвёл взгляд.

Я уронила дрожащие ладони на одеяло. Даже успокоительное не помогало. Я готова была разрыдаться от безнадёжности своего положения. Делить постель с Дораном, чтобы уберечь ребёнка Деймоса. Это ужасно. И сразу пришла горькая мысль о том, что альв вряд ли будет спрашивать моего согласия.

Словно услышав, что разговор идёт о нём, появился и сам альв. Доран ворвался в спальню, излучая волны самодовольства. Дорогой костюм сиял блеском украшений и золотых нитей. Светлые волосы были распущены, волнами спадая на плечи.

— Моя королева очнулась, — он вскинул руки, подходя к кровати. — Как она?

Лекарь спешно укрыл меня одеялом.

— Бинты можно будет снять завтра. Королеве нужен отдых и покой, — сухо ответил лекарь, принявшись собирать свой чемоданчик. — Я дал ей успокоительное. Наутро ей станет легче.

— Рад слышать, — довольно улыбнулся Доран, взмахом руки указывая на дверь. — Ты свободен.

Бросив на меня пронзительный взгляд, лекарь поднялся и направился прочь из спальни, подхватив чемоданчик. Он подставил себя под удар, умолчав о беременности.

— Признаться, я решил, что упустил тебя, когда Веймар начал действовать в обход меня, — Доран вальяжно расселся на кровати, закинув ногу на ногу. — Вроде и следил внимательно за этой Ниннет, но все же проморгал.

Голубые глаза альва заскользили взглядом по моему телу, прикрытому тонким одеялом, так откровенно, что я ощутила себя абсолютно голой. Хотелось сжаться, спрятаться, сбежать, лишь бы не ощущать эту абсолютную беспомощность и бессилие под весом обстоятельств и собственной слабости.

— Но все сложилось как нельзя лучше. Веймар позволил подловить Деймоса за пределами дворца и с минимальной охраной, — Доран сжал ткань одеяла над моим коленом, потянул его к себе.

Я до побеления пальцев схватилась за ускользающий покров на груди. Помнила, что сказал лекарь. Но как пойти на такое? Нужно найти иной способ спасти себя и ребёнка.

— Мне плохо.

— Я помню, что лекарь прописал тебе отдых, — Доран с кривой усмешкой сорвал одеяло, в рывок отбросив его в сторону.

На мне оставались плотная сорочка и белье. Но Доран смотрел так, будто я уже обнажена. Голодно, с вожделением и похотью.

— Айлирана, ты привлекала взгляд ещё когда была бледной молью. А сейчас, — опершись руками на кровать, он навис надо мной. — Глаз не отвести, как ты прекрасна.

Жалкую попытку оттолкнуть он преодолел легко, просто заведя руки мне над головой.

— Не смей! — воскликнула в бессильной ярости, пытаясь вырваться.

Дыхание сперло, когда он навалился сверху. И вновь затошнило, когда его губы впились в мои.

Через секунду Доран со вскриком слетел с кровати. Он повалился на пол, крича от боли. Я и сама не сдержала вскрика, наблюдая, как над ним поднялась дымка, и в нос ударил запах паленой плоти. Кожу на его ладонях и лице покрывали ужасные ожоги, пока он корчился на полу от боли.

Наверное, лекарь не успел уйти далеко. Он ворвался в покои, отыскал взглядом Дорана и бросился к нему. Прибежали и стражники-альвы. Суета продлилась недолго. Выкрикивающего проклятия Дорана унесли из спальни, чтобы оказать помощь. А я осталась одна.

Легла, сжавшись в комочек на кровати. Знак Деймоса все ещё охранял меня. Значит ли это хоть что-то? Как бы хотелось верить. Смаргивая слёзы с ресниц, я прижала ладони к низу живота. Израненную душу покрыл слой льда, а сердце обливалось кровью от тоски. И лишь наш с Деймосом ребенок был источником тепла, лишь он согревал, давая надежду и силы бороться. Я не сдамся, Деймос, слышишь? Я сделаю всё, чтобы защитить нашего ребёнка.

Глава 36

/Деймос/

И отец, и Берт говорили, что иногда нужно отступить, чтобы одержать победу. Я никогда этого не понимал, считал постыдным проиграть бой. Всегда рвался вперёд, разносил вдребезги любые возникающие на пути препятствия. Бывали сложные ситуации, не впервые я один против превышающего числом врага. Но раньше я мог забыть обо всем, отвечал лишь за себя, а сейчас я был не один. У меня появилась Айлирана — супруга и любовь всей жизни.

Её крик-призыв ворвался в затуманенное болью сознание, заставляя в момент очнуться, открыть глаза. Так странно ощущать вместо крыльев пустоту и боль. Для гармонтов это не просто одна из конечностей, как рука или нога. Через крылья проявляется наша внутренняя магия.

Лира кричала, звала. Её сила лилась в меня, заставляла кипеть кровь в жилах. На алетерну Айлираны отзывалась моя собственная магия. Кожу обжигало, проклятая кровь кипела, закрывая раны. Альвы рухнули на землю, зажимая уши, не в состоянии выдержать призыва Лиры, выпустили веревки из рук. И лишь для меня этот крик был безвреден, наоборот, он придавал сил. Пошатываясь, я поднялся на ноги. Голова кружилась от потери крови, раны ныли, туманя сознание. Лира замолкла, и альвы сразу начали подниматься.

Мысли роились в голове, пытаясь найти способ выстоять этот бой. Но победить в этой ситуации невозможно. Я ранен, а врагов больше. Взгляд зацепился за полоску лесной реки внизу среди деревьев. Тогда и вспомнилась старая мудрость. Если вновь рвану в атаку, не спасу ни себя, ни Лиру. Наверное, это было самое тяжелое решение в моей жизни. Оставить Айлирану в руках врага, чтобы выжить самому. Выжить и прийти за ней. Развернувшись, я вырвал веревки из ещё слабых рук альв, бросился к обрыву. И прыгнул вперёд, утягивая за собой несколько врагов, попытавшихся меня остановить.

Ветер бил в лицо, трепал волосы. Гармонты не боятся высоты, наши дети начинают летать даже раньше, чем научатся твердо стоять на ногах. А сегодня я впервые столкнулся с ситуацией, когда высота может убить. Сегодня я прыгнул в неизвестность, как обычный человек. Но смерть в мои планы не входила. Когда на пути остался один враг, я обязан был выжить. Айлирана ждёт меня, и нельзя её подвести.