«Без окон, без дверей, полна горница…» – некстати вспомнил Морен старую загадку.

Вдоль стен валялись мешки с крупой, мукой и солью, стояли ящики и сундуки с вещами, попадались сёдла, инструменты, посуда – всё то, что, вероятно, когда-то принадлежало торговцам и другим путникам, нашедшим свою смерть в лесу. По всей кладовой в маленьких чашечках лежали горстки порошковой смеси – Морен узнал по запаху тёртую полынь. Проклятые тоже не любили это растение, но мыши и крысы – куда сильнее.

– Эй! – услышал он приглушённый полотном голос Малы. – Куда ты делся? Что происходит?

Морен бросил быстрый взгляд в её сторону, раздумывая, отвечать ли. Но девчонка уже подняла шум, так что если их могли услышать, то уже услышали.

– Я сейчас!

Успокоив её, Морен ещё раз огляделся. Детские тела висели здесь уже давно, если судить по их состоянию, так что Вадима среди них быть не могло, и тратить время на осмотр каждого не имело смысла. Куда важнее было найти дверь, окна, прогнившую стену – что угодно, что могло вывести их наружу. И дверь в самом деле нашлась. Подойдя к ней, Морен дёрнул её, не особо рассчитывая на успех, и, конечно же, та не поддалась. Он попытался толкнуть её, ударил плечом – всё бесполезно. Никаких отверстий для ключа не наблюдалось, дверь не трогалась с места при попытках распахнуть её, и ничего не гремело с той стороны, как мог бы греметь замок. Так что оставался лишь один вариант: заперта она снаружи, причём ставнями.

«Я мог бы попытаться открыть её… Шансы малые, но есть». Вот только Морен не знал точно, сколько времени это займёт, а Яга могла прийти за ними в любую минуту. Даже будучи немощной старушкой, она оставалась проклятой, а значит, была опасна. Без оружия, в прямом бою, он мог с ней не справиться. Следовало подстраховаться.

Приняв решение, Морен вернулся к девочке. Та тихо плакала в своём углу, сжавшись в комочек. Присев перед ней, он тронул её за плечи – даже сквозь плотную льняную ткань ощущалось, какая она худенькая и как оцепенела от страха, стоило к ней прикоснуться.

– Всё хорошо, – как можно мягче заговорил он с ней, заглядывая в глаза. – Плакать ни к чему.

– Я думала, ты бросил меня.

– Я тебя не брошу. Я пришёл за тобой, помнишь? А сейчас расскажу, что мы будем делать, хорошо? Только слушай внимательно.

Она кивнула, выдавив из себя скулящее «угу».

– Сейчас я должен уйти в соседнюю комнату. Ты не будешь видеть меня, но, возможно, будешь слышать. Я не знаю, сколько это займёт времени, но я тебя не оставлю. Поняла?

– Угу.

– Всё это время, пока меня не будет, ты должна внимательно слушать. И если услышишь, как за этой стеной, – Морен кивнул за спину девочки, – что-то двигается или скрипит, если услышишь, как отворяется засов, ты должна будешь немедленно позвать меня. Хорошо?

– Как позвать?

– Можешь закричать, например, «проснись».

– Почему «проснись»?

Морен сжал её плечи чуть крепче.

– Потому что, когда Яга придёт в следующий раз, я буду притворяться спящим. А ты должна будешь пойти с ней.

– Но!..

Морен ясно почувствовал, как она задрожала, готовая впасть в истерику, и потому поспешил с ответом:

– Тебя она не тронет, а вот мне может причинить вред.

– Почему ты так думаешь?!

Она таки начала рыдать. Морен встряхнул её за плечи, чтобы успокоить, но Мала продолжала всхлипывать, а слёзы бежали по её щекам.

– Я знаю. Просто знаю и всё, хорошо? Не шуми, пожалуйста. Когда она заберёт тебя, мне нужно, чтобы ты не дала ей запереть дверь. Любыми способами. Вырывайся, плачь, борись, можешь притвориться, что потеряла сознание, но не дай ей опустить засов. Отвлеки её от него.

– А если она убьёт меня?

– Не убьёт. Она ведь сказала, мясо испорчено, значит, ей нет смысла…

– Я даже не знаю, что это значит!

– Успокойся, пожалуйста! – Морен начинал уставать от разговора. – Я обещаю, она не причинит тебе вреда. А если попытается, я вмешаюсь. Тут же. Я не позволю ей обидеть тебя. Но для этого ты должна не дать ей опустить засов и внимательно слушать, чтобы предупредить меня, когда она вернётся. Поняла меня?

Мала кивнула.

– Молодец. – Морен поднялся. – И ещё… Чтобы она ни предложила, ничего не пей и не ешь.

Уходя за завесу, он вырвал торчащую в стене стрелу и забрал её с собой.

Вернувшись к двери, первым делом внимательно осмотрел её. Уже начинало светать, и сквозь щели пробивался слабый свет – благодаря ему удалось разглядеть, на какой высоте расположен засов. Жаль, не получалось оценить его толщину и вес. Морен оглядел себя и срезал наконечником стрелы нити, что цепляли защитную пластину на бедре к штанам. Её он и вставил в зазор между стеной и дверью, аккурат под засовом – получившийся рычаг оказался достаточно тонким, чтобы войти в щель, но недостаточно прочным, чтобы выдержать вес засова. Сколько бы Морен ни прилагал усилий, тот не сдвинулся с места, зато пластина начала сгибаться, обещая просто-напросто застрять. Морен остановился и глубоко задумался – ему нужно что-то крепче листа железа.

Он мог бы вспороть собственный плащ – в ворот были вшиты пластины из сплава, что делало их прочнее чистого железа. Они-то как раз служили для защиты шеи, а не для того, чтобы отпугнуть проклятого, решившего вонзить в него зубы. Но он не знал наверняка, достаточно ли они тонкие, чтобы втиснуть их в щель.

– Просыпайся!

Звонкий голос Малы вывел его из раздумий. Бросив свои ухищрения, Морен кинулся обратно. Нырнув под полотном, он упал на то же место и принял то же положение, в котором его оставила Яга. Накинул на босые щиколотки верёвку, наскоро обмотал вторую вокруг запястий. Замер было, но, вспомнив про ноги, накрыл их плащом, чтобы скрыть пропавшую защиту. Опустил голову и прикрыл глаза, притворившись спящим.

Лишь теперь, затихнув, он расслышал шорох отворяемого засова и скрип двери. В комнату ворвался свет, и раздались стучащие шаги Бабушки Яги.

– Пойдём, дитя, – голос её стал удивительно ласков. – Я накормлю тебя, умою…

– Нет! – закричала Мала. – Я не хочу!

– Ну что ты? Пойдём-пойдём… Не бойся меня. Ты уж прости, что тебе пришлось всё это пережить. Я всё тебе объясню. А сейчас пойдём: негоже тебе оставаться рядом с этим проклятым.

Морен приподнял веки. Яга наклонилась, чтобы развязать девочку, затем протянула руку и помогла ей подняться. Мала пусть и неуверенно, но приняла помощь. Яга разогнула спину и вдруг закряхтела и заохала, будто от боли. Сделав шаг к выходу, она вдруг схватилась за плечо Малы и промолвила:

– Помоги старушке.

И та послушалась – под руку вывела Ягу из комнаты и даже сама закрыла за ними дверь.

Морен тут же вскочил на ноги и бросился к ней. Он слышал, как заскрежетал засов и Мала воскликнула:

– Не запирайте его!

– Это почему же? – последовал вопрос Яги.

– Он… он… – девочка явно не знала, что сказать. – А если он хороший?

– Тогда боги помогут ему. Не так ли?

Мала не нашла, что ответить, и тяжёлый засов опустился, отрезав Морена от неё.

«Чёрт, нет!» – он выругался – в сердцах и мыслях, – едва удержавшись, чтобы не пнуть дверь. Прикрыл глаза, сделал несколько вдохов, заставив себя успокоиться, и стремглав кинулся ко второй двери.

Ещё на бегу Морен скинул плащ и, подхватив стрелу с пола, вспорол воротник наконечником. Извлёк пластину, попытался вставить её в щель, но та оказалась слишком узкой. Выругавшись уже вслух, он вернул в зазор первый рычаг и попытался снова. От его усилий пластина таки погнулась настолько, что застряла, а засов не сдвинулся с места. Морен поднялся и сделал несколько шагов по комнате, глубоко дыша: каждая минута промедления давила на него страхом за чужую жизнь, пробуждая панику. Поддаваться было нельзя. «Нужно сохранить ясный ум», – твердил он себе. Но какой смысл?!

Разозлившись на самого себя за бессилие, он со всей дури приложился плечом о дверь. А затем ещё и ещё, не столько надеясь выбить её, сколько желая выпустить пар. Дверь сотрясалась от его ударов. С потолка на лицо упал маленький паук. Морен стряхнул его и ударил дверь ещё раз: что-то за ней скрипнуло, и пластина со звоном упала на пол.