–Обсуждаете ли вы вечером дома с женой вопросы внутренней политики, политические трудности и прочие проблемы страны? – спросил Брокау

–Мы все обсуждаем, – последовал ответ генсека.

–Включая проблемы, решаемые на самом высоком уровне?

–Да, мы обсуждаем все, – сказал тогда Михаил Сергеевич.

Когда это интервью передавалось советским телевидением, эти вопросы были опущены, но в среде офицеров ГРУ сказанное генсеком обсуждалось. Военные разведчики пришли к выводу, что Горбатый не в себе и это еще слабо сказано. Так-так!

Раиса Максимовна.

Что он о ней помнит. То, что стерва приличная, клейма ставить негде, это весь Союз знает. Нет. Пока не знает. Если все же определиться применительно к временному периоду после восемьдесят шестого года, то Горбачеву не понимали и не принимали соотечественники. При этом ее боготворили за рубежом. В СССР немногие понимали, кем была на самом деле Раиса Горбачева, а была она очень честолюбивой, целеустремленной и,.. активной. До восемьдесят пятого, преподавала в МГУ. Вернее, числилась преподавателем марксистско-ленинской философии в МГУ и лектором в обществе «Знание». Должность доцента на кафедре философии явилась последней официальной должностью в ее жизни.

Из воспоминаний Николая Рыжкова, Каретников вычленил характеристику, вставшую краеугольным камнем в расстановку приоритетов. «Горбачев был мягкотел и робел в присутствии жены, а она никогда не допускала того, чтобы он ей хотя бы раз в чем-то возразил. Михаил Сергеевич решал с супругой и кадровые, и государственные вопросы. Раиса Максимовна приходила к мужу и говорила: «Необходимо сделать то-то и то-то»… И Горбачев слушался беспрекословно». Народ злило то, что Раиска ездила с мужем во все деловые заграничные поездки… Эту информацию от Михаила Сергеевича тщательно скрывали, боясь его немилости, но однажды кто-то из ближайшего окружения уже Президента, осмелился намекнуть, что неплохо было бы, Раисе Максимовне посидеть дома… Ответ был жесткий: «Ездила и всегда будет ездить!». Вывод напрашивается сам. Михаил Сергеевич – голый политик и бездарная личность, в людях людей не видит. Настанет такое время, он будет бесконечно тасовать свое политическое окружение, бросая и левых, и правых, некоторых из них снова приближая и снова бросая. И всюду угадывалась рука Раисы. А значит… валить нужно мозг. Желудок загнется сам по себе, вернее не сможет стать «ферзем», ума не хватит.

В череде смертей руководителей государства, борьба за власть предстоит очень яростная. Горбачев на этот момент, не считается одним из главных претендентов на «трон». Без Раи он ним и не станет. А если не станет, то никогда и не будет его заявления в израильском Кнессете, что он прямой потомок Моисея. Не будет и дополнения, в свое время заставившего Каретникова пожалеть о том, что не смог поймать в снайперский прицел лысую голову «Меченого»: «Всё, что я сделал с Советским Союзом, я сделал во имя нашего Бога Моисея».

Однокашник по училищу, а потом и сослуживец, Митька Харитонов, хвастался, что в доме, где проживают партийные шишки, получила квартиру дальняя родня, простых смертных там вообще нет. Благодаря родне, Митькин батя, генерал лейтенант танковых войск, смог в этой жизни прекрасно устроиться в «Арбатском Военном Округе». Краем упоминал, что Горбачевы на Щусева проживают. Улица Щусева. Вот только номер дома из памяти выпал или не назывался. Скорей не назывался, ведь про шестикомнатную квартиру Горбачевской четы помнит. МГУ и улица Щусева, это две отправные точки знакомства.

Удовлетворенный собой, улегся на боковую. Нужно выспаться, кто знает, будет ли впереди полноценный сон…

Десятое мая пришлось на субботу, и столица встретила приехавших из Ленинграда людей солнцем погожего утра и сонливым настроением. День Победы отпраздновали вчера, посему сегодняшний день многие решили провести на шести сотках Подмосковья. У перронов пригородных поездов было людно, а вот площадь трех вокзалов не особо торопилась обзавестись толпой. Яркие, красочные плакаты с нарисованными на них цветами и орденами прошедшей войны, развешены повсеместно. Великий праздник! Еще не ушли в небытие ветераны. Их много и они не такие уж и старики. Из невидимых глазу динамиков над мирной площадью разносится песня. Одна из тех, которые с молоком матери впитывают в себя все люди победившей фашизм страны.

Майскими короткими ночами,

Отгремев, закончились бои.

Где же вы теперь, друзья-однополчане,

Боевые спутники мои?

Я хожу в хороший час заката,

У сосновых новеньких ворот;

Может, к нам сюда знакомого солдата

Ветерок попутный занесёт…

Спустившись в Метро, нашарив в кармане пять копеек, сунул монету в отверстие турникета и, ощущая прилив сил, пробежался вниз по эскалатору. До нужной станции добрался в полупустом вагоне. Схрон устраивал не на окраине города, а почти в его центре. Зданий готовых под снос, хватало и в пределах Садового кольца. Не наступило еще то время в стране, когда в заброшенных домах ночуют бомжи. Старый особняк, затерянный в зарослях больших деревьев и разлапистых кустов, похоже никому кроме детворы не нужен. Да и они еще спят.

Своим появлением потревожил птиц, вылетевших наружу через «глазницы» пустых оконных проемов, пробрался через мусорные завалы. Сунув руку в дыру провалившегося пола, извлек на свет Божий, кожаный дипломат. Отщелкнув застежки, проверил содержимое. Все, как и оставлял. Пара десятирублевых купюр из пачки, перекочевала в карман брюк. Он готов к труду и обороне. Оказавшись за пределами дома, отряхнулся от пыльных разводов на одежде, подумав о том, что гардеробчик пора поменять. Да! И в баньку сходить не лишним будет, о квартире позаботиться. Снимать жилье лучше поближе к окраине, но чтоб Метро под боком было…

В принципе, дом как дом. На взгляд Каретникова, архитектурно банальная кирпичная девятиэтажка, но предназначенная для высшего начальства, а значит и внутри у него вряд ли все, как у людей. Видно, что сам дом новье, да только смотрится в зелени кустов и высоких деревьев, вполне прижившимся к месту. Из-за решетки забора, благоухают сирень и липы, а еще ненавязчиво маячит «канарейка» ППС милицейского наряда на «Жигулях». Удивился, если б их здесь не было. Подъезды к дому широкие, все чистенько и пристойно. Покрутился рядом с оградой без особого толка, и понял, что в жилище «слуг народа» попасть незаметно не вариант. Нельзя ему светиться на первом отрезке нового прохода своего «лабиринта». Однако, как завороженный глазел на то, как через «пропускник» въезжает очередная ведомственная» тачка». «Вратарь» жестом поприветствовавший сидевших в салоне «небожителей», поднял планку шлагбаума, пропустил автомобиль на закрытую территорию. С того места, откуда Михаил наблюдал, можно вполне нормально рассмотреть происходившее у самого дома.

Встав на прикол рядом с подъездом, водитель расторопно покинул рабочее место, отворил правую заднюю дверь, выпуская наружу дородную тетку в возрасте, в одежде, явно не из открытой секции ГУМа, тем не менее, сидевшей на ней, как на корове седло. Минута и, «барыня» с «извозчиком», тащившим пару объемных баулов, скрылись в доме.

Ну и как в таких условиях работать прикажете? Шаг влево, шаг вправо, и заметут только за то, что на территории оказался. Нужно что-то другое соображать.

–Ты чего здесь трешься?

Оба! Подкрался, незаметно-то, как! Стервец!

Крепкий мужчина в расцвете сил, словно клещами, ладонью сжал предплечье на его руке. Нет. Бояться тут нечего. Просто на крайние меры идти не хотелось. Тем более, человек свои обязанности отлично выполняет.

–Дяденька, – почти проканючил, делая упор на свою внешность, – мне бы зачет Раисе Максимовне сдать, а то до сессии не допустят.

–Какой Раисе Максимовне?

Видно, что мысли в голове «тихушника» зашевелились в нужном Каретникову направлению.

–Горбачевой.

Улыбка тронула губы на «дядькином» лице. Понял, что тревожился зря, не его контингент.